Книга Берсерк - Ольга Григорьева

– Ты изменился, хевдинг, – не сводя с меня по-прежнему светлых глаз, прошептала она. – Ты так изменился!

Я знал, о чем она говорит. Время и бесчисленные схватки не пожалели моего лица, но если бы она знала, что стало с моей душой!

В тот же день Свейнхильд устроила большой пир. На него собрались все окрестные бонды. За прошедшие годы их разговоры ничуть не изменились. Кто-то сетовал на неурожай, кто-то хвалился прибавлением в стаде, кто-то ругал упплендского ярла. Бондам не нравились поборы. Они никогда им не нравились, поэтому ярлов и конунгов ругали постоянно. Громче всех возмущался Хорек, старый управляющий Свейнхильд. На его круглом лице темнели шрамы.

– На вас нападали? – увидев эти шрамы, спросил я. Лисица покачала головой:

– Нет.

Она не хотела объяснять, и я не стал расспрашивать. К чему тревожить чужую память? Может, Хорек провинился и Свейнхильд сама в гневе изуродовала его лицо, а теперь стыдилась вспоминать об этом?

Я молча пил пиво и оглядывал прислуживающих девушек. Прошло почти семь лет, и словенка могла измениться, но я был уверен, что сразу узнаю ее. Бесчисленные рабыни входили и выходили, вносили яства, разливали пиво, но ее не было. Я повернулся к Лисице:

– Хакон-ярл просил тебя об услуге.

– Что ему нужно? – тут же отозвалась она. Я протянул ей маленький деревянный сундучок. Крышка откинулась. В руках у Свейнхильд засияли золотые обручья и длинные, похожие на рыбок искусно вырезанные подвески.

– Чем же я могу отблагодарить ярла за столь щедрый дар? – любуясь украшениями, спросила она.

Я усмехнулся. Сколько бы лет ни было женщине, она теряет разум от блеска золота…

– Он хотел бы попросить у тебя рабыню.

Свейнхильд вздрогнула. Ее белые пальцы смяли дорогие вещицы и быстро затолкали их обратно в ларец.

– Финн-колдун предупреждал меня. Он говорил, что ты вернешься за ней… – прошептала она и протянула ларец обратно. – Возьми. Я не могу выполнить просьбу ярла!

– Ты еще не знаешь, кого он просит… Лисица вскочила. Ларец упал на стол и раскрылся. Золотые блики заплясали на лицах пирующих.

– Он хочет словенку, но ее нет! – сказала Свейнхильд, развернулась и пошла к выходу. Стук захлопнувшейся за ней двери привел меня в чувство. Страшная боль пронзила грудь и застряла где-то в горле. Как «ее нет»?!

Я выскочил следом за Лисицей. Она стояла спиной ко мне и, казалось, любовалась закатом.

– Где она?!

– Умерла, – не дрогнув ответила Лисица. Боль ударила по старой ране и вывернула душу тяжелым, надрывным кашлем. Свейнхильд бросилась ко мне с какими-то уговорами, но я не слышал ее слов. Умерла?! Словенка не могла умереть! Она должна была жить, ведь именно для этого я привез ее в усадьбу! Лисица обещала не убивать словенку!

– Лжешь! – рявкнул я в ее склоненное лицо. – Она не могла умереть! Ты убила ее! Тебе не давала покоя ее гордость и ее превосходство!

Я еще что-то кричал, и лицо Свейнхильд качалось передо мной белым виноватым пятном, но потом гнев сменился тоской, и я увидел губы Лисицы.

– Это ты лжешь! – сказали они. – Зачем ты подарил мне эту рабыню?! Ты боялся ее, боялся привязаться к ней! Твоя хваленая свобода была тебе дороже любой женщины, даже той, которой ты восхищался! Ты преклонялся перед ее упрямством, любил ее силу и даже забыл об ее уродстве! Ульф верно назвал ее самым страшным твоим врагом, потому что только этой словенской дикарке удалось вкрасться в твое волчье сердце!

Лисица спятила! Или она взаправду думала, что я мог полюбить рабыню?! Словенка нравилась мне тем, что отличалась от других, но думать о ней как о женщине?!

Нет! Она была воином – , но не более того! сильным и достойным противником

– Уйди! – рявкнул я на Лисицу, но она не ушла: Ее кожа посерела, седые, выбившиеся из-под платка пряди упали на лицо.

– Так знай – она сдохла! Сдохла в лесу, как дикий зверь!

Моя рука сама метнулась к раскрытому в крике женскому рту. Лисица завизжала, а потом скорчилась и, поскуливая, покатилась по траве.

– Мразь! – сказал я и пошел прочь.

Мне посчастливилось найти в поле высокий, наспех прикиданный к дереву стог сена. Должно быть, так его укрывали от дождя и еще не успели разгрести. Я залез на мягкое, душистое ложе и уставился в небо. Слова Свейнхильд мешали уснуть.

«Она сдохла! Сдохла!»-злобно пели ночные шорохи. Я заткнул уши и спрятал голову в сено.

– Свейнхильд лжет! – прошептал кто-то снизу. – Пойдем, покажу тебе, где она…

Я резко сел. Наваждение? Нет, внизу зашуршали быстрые шаги. Неведомый советчик пытался сбежать! Выхватив меч, я скатился со стога, обогнул его и замер. Стройная женщина с распущенными по плечам волосами, в белом платье, со всех ног бежала к лесу.

– Подожди! – окликнул я. Она остановилась, оглянулась и звонко расхохоталась. – Кто ты?

Девушка покачала головой. Ее золотые волосы засияли в лунном свете. Сияние окутало ее лицо, скрыло плечи и руки.

– Ты знаешь, кого я ищу? Она закивала.

– И проводишь меня?

– Пойдем, – прошептала она, – пойдем. – И вдруг снова побежала.

Раздумывать было некогда. Кем бы ни была ночная незнакомка, она собиралась помочь мне и освободить от непонятной, саднящей тоски.

Я бежал за ней до самого озера, но там остановился. И не потому, что плохо бегал, а потому, что не умел ходить по воде. А она умела. Выскочив к берегу, незнакомка ступила на покрытую желтыми листьями воду и побежала по лунной дорожке, словно по лесной тропе. Только тогда я опомнился. Эльфийка! Меня заманивала девушка-эльф[111]– ведь только им дано ходить по воде и суше! Она пробежала еще несколько шагов, растерянно обернулась, потом взглянула под ноги, засмеялась и заскользила обратно.

– Пойдем! – приближаясь, заговорила она. – Я проведу тебя по озеру!

– Уходи! – решительно ответил я. Эльфийка вскрикнула и остановилась, и я повторил: – Уходи.

Обтекающий ее свет померк, белые одежды превратились в простое серое платье, а лицо… От неожиданности я попятился. У эльфийки было лицо Ингрид!

– Приходи ко мне! Она ждет, – тая в плывущем над озером тумане, прошептала она.

Я утер катящийся по вискам пот и сел на землю. Голова отяжелела, как обычно бывает после бессонной ночи. Но все-таки что это было? Сон или явь? А может, так пошутило над моим рассудком выпитое за столом Свейнхильд пиво?

Моя ладонь зачерпнула горсть озерной воды и плеснула ею на лицо. Прохлада отрезвила. Не стоило так много пить. Тогда и не принял бы какого-то озерного зверя за ночную деву! Эльф с лицом моей мертвой жены – потеха, да и только! Хорошо еще, что никто не видел, как я сломя голову мчался за перепуганным зверьком и время от времени пытался с ним разговаривать! Теперь морок кончился, и пора возвращаться в усадьбу.