Книга Шестьдесят рассказов - Дональд Бартельми

— День ото дня их все больше и больше. Сотни.

— Ну и как же может обычный человек…

— Человек с улицы…

— Действительно знать. Хоть что-нибудь. Про этих фруктов.

— Масс-медиа.

— Верно. Масс-медиа. Вот оттуда мы и знаем.

— Фасады.

— Какой-нибудь из этих фруктов, он может позвонить тебе по телефону.

— Верно.

— И ты конечно же будешь безумно польщен, верно?

— Верно.

— Ты говоришь, мамочки, да я же разговариваю с этим долбаным сенатором или кто уж там.

— Ты дрожишь от благоговения.

— Или кто уж там. У него твои имя-фамилия на маленькой карточке, верно? Он держит эту карточку в руке.

— Верно.

— Ну, скажем, тебя зовут Джордж. Он говорит, привет, Джордж, очень приятно с тобой поговорить, что ты думаешь об экономике? Или о чем уж там.

— И что же ты говоришь?

— Ты говоришь, привет сенатор, мне кажется, что она вроде как малость неустойчивая, экономика.

— Ты проинформировал себя на предмет экономики.

— Погоди, погоди, не в этом же суть. Я в том смысле, что это часть сути, но отнюдь не вся суть.

— Верно.

— Так вот, ты говоришь ему свое мнение, она малость неустойчивая. И он соглашается с тобой и вешает трубку, и ты вешаешь трубку, довольный и счастливый.

— Абсолютно верно.

— И вот тут-то и суть. Учтет он твое мнение в своих действиях?

— Нет.

— А он его хоть помнит, твое мнение?

— Он берет следующую карточку.

— У него там чертова уйма карточек.

— Сотни две, а то и три.

— И это только одна серия телефонных звонков.

— Думаю, это его очень утомляет.

— Надоедает до безумия. Но не в этом суть. Суть в том, что все эти игры бессмысленны. Повесив трубку, ты знаешь о нем ни на вот столько не больше, чем прежде.

— Ну, иногда можно что-нибудь заключить. По его голосу.

— Или, скажем, ты встречаешься с ним лицом к лицу.

— С кандидатом. Он приходит туда, где ты работаешь.

— Он выходит на парковочную площадку рукопожимать своих избирателей.

— Он пожимает тебе руку.

— Затем он пожимает руку следующего парня. Что ты узнал, когда он пожал тебе руку.

— Ноль. Прочерк.

— Позволь мне обрисовать третью ситуацию.

— Какую?

— Ты стоишь на тротуаре, а он проезжает мимо, со всем своим эскортом. Машет рукой и улыбается. Что ты узнал? Что у него приличный загар.

— А что в действительности? Кто этот человек под маской? Этого ты не узнал.

— Поэтому мы полагаемся на масс-медиа. Мы вынуждены полагаться на масс-медиа. На прессу и на электронные средства информации.

— Благодарение Господу, у нас имеются масс-медиа.

— Это то, что мы имеем. Это наши инструменты. Посредством которых мы себя информируем.

— Точно, на сто процентов.

— Но. И в этом суть. Средства информации искажают.

— В них работают люди, а людям свойственно, верно?

— Средства информации не назовешь чистым стеклом, сквозь которое мы можем ясно увидеть вещи.

— Мы видим их как бы гадательно[94].

— Я не говорю, что это намеренные искажения. Неровности чистого стекла. Но мы не должны о них забывать.

— Нам свойственно ошибаться.

— А теперь возьмем пресс-конференцию.

— Кандидата. Или президента.

— Иногда они задают им вопросы, которые они хотят, чтобы они им задали.

— Заготовленные вопросы под заготовленные ответы.

— Я не говорю, что они все такие. Я даже не говорю, что таких большинство. Но такое случается.

— Я догадывался.

— Или он не выбирает из желающих спросить того, кто, как он знает, может загнать его в угол.

— Он выбирает парня, сидящего рядом.

— Дело в том, что у него большой опыт. Он знает, что этот парень собирается спросить его насчет экономики, этот парень собирается спросить его насчет ядерного холокоста, а этот парень собирается спросить насчет Китая. Так что он может предвидеть…

- Какого типа вопрос подкинет ему тот или иной конкретный парень.

— Совершенно верно. Конечно же среди этих мальцов есть и очень ушлые, ничуть не слабее его самого. В своих частных сферах компетенции.

— Они могут объехать его на кривой.

— И он умоется.

— А может, полезет напролом и ответит на этот треклятый вопрос.

— Однако все, что мы видим, что видит широкая общественность…

— Только верхушка айсберга.

— Есть гораздо большая подводная часть, которую мы не видим.

— Весь айсберг.

— Мы подобны слепым мышам, ощупывающим айсберг.

— Поэтому ты должен иметь много, очень много источников. Чтобы получить картину.

— Как печатных, так и электронных.

— Когда мы смотрим по ящику пресс-конференцию, это даже не вся пресс-конференция.

— Это выжимки.

— Всего лишь выжимки. По большей части.

— Может быть, то, о чем ты хотел бы узнать, как раз и было вырезано.

— Ставлю десять против пяти, что что-нибудь, затрагивавшее твои личные, жизненные интересы, как раз и было вырезано.

— Наверняка.

— И они ведь не нарочно. Просто они люди.

— Я знаю. А без них у нас и совсем ничего бы не было.

— Но иногда вкрадывается и пристрастность.

— Легкая, еле заметная пристрастность, придающая однако их объективности определенную окраску.

— Возможно, они и сами о ней не подозревают, но она вкрадывается. Через черный ход.

— Скажем, ты просматриваешь газету и там даны снимки всех кандидатов. Они все ведут предвыборную кампанию, в разных местах, и вдруг оказывается, что они дали снимок одного парня в два раза большим форматом, чем снимок другого.

— Почему они так сделали?

— Может быть, снимок первого парня представляет для читателя больший интерес. Но все равно это пристрастность.