Книга Эйфельхайм: город-призрак - Майкл Фрэнсис Флинн

— В сумме получается девять, — заметил он, не став говорить, что, вероятно, знал субатомный зоопарк лучше, чем она

— Плюс три метаизмерения, которые соединяют три триплета на более высоком уровне — Шерон машинально рисовала, пока рассказывала Треугольник с меньшими по размеру треугольниками в каждом углу. Конечно, все это было условно.

— Я называю это поливерсум. Наша Вселенная — подсистема, данная людям в ощущениях. Искривление поливерсума может различным образом пересекать ее, в зависимости от ориентации. Как и в случае со слепыми и слоном, мы думаем, будто видим действие разных сил, а они всего лишь разные «поперечные сечения» одного и того же искривления.

— Гм. Мы не можем видеть эти «скрытые измерения», верно?

— Верно. Дополнительные измерения сосредоточены внутри шара. Первоначальный моноблок был слегка асимметричен. Когда он расширился в процессе Большого взрыва, некоторые из его измерений свернулись. Они по-прежнему с нами: внутри кварков, внутри тебя, меня и всего остального.

— А может, — спросил Эрнандо, — существует простое объяснение того, что мы их не видим? Может, их просто нет.

* * *

Шерон попыталась исправить отношения за обедом. Она подождала, пока Том не вернулся из библиотеки — он, похоже, планировал прочесть там все, — и объявила, что угостит его гуляшом и омлетом с мясным фаршем в кафе «Бельварос». Том уже съел большой сандвич с мясом, сыром и помидорами, сидя в «Скворечнике» вместе с Джуди, но понимал, что иногда несколько лишних калорий предпочтительнее отказа от позднего ужина, и согласился, даже сумев изобразить воодушевление.

— Jo! — сказал он, приходя в хорошее расположение духа. — Paprikas csirket kerek galuskdval es uborkdval Es palacsinta!

Шерон даже позволила ему потрещать о давным-давно умерших людях в городах-призраках. Суть рассказов сводилась к тому, что где-то в Черном лесу в конце XIV века небольшим орденом братьев «св. Иоганна Оберхохвальдского» для жертв чумы был учрежден госпиталь имени св. Лаврентия. Какое это имело отношение ко всему остальному, Шерон не узнала. Том начал показывать ей эмблему ордена, но явное безразличие остановило его. Вместо этого он спросил Шерон о работе.

Пришло время ее выхода:

— Что не так в последовательности чисел 19, 14 и 2?

— Гм… Разрыв между 14 и 2 слишком велик?

— Правильно. В Начале была одна лишь Суперсила, поскольку дополнительные величины еще не свернулись. Как только уровень энергии упал, поливерсум исказился и отдельные силы, э-э-э, «застыли» вне общего котла. Гравитация стала различима при энергии 1010 массы протона по шкале Планка; сильное ядерное взаимодействие — по шкале объединения, или 1014 массы протона; а слабое — по шкале Вайнберга-Салама, при энергии 90 масс протона, то есть приблизительно величине равной 102.

Впервые в жизни Тому удалось забежать вперед ее рассуждений:

— И ты думаешь, что твоя хронотация «застыла» где-то между ними.

Она просияла:

— Я предполагаю — на величине 108 массы протона. Я назову это шкалой энергии Нэги, из-за врожденной скромности. ЦЕРН не может достичь этой отметки; но, есть шанс — ускоритель L4. Там еще в восьмидесятых годах умудрились найти бозоны Вайнберга-Салама.[255]Они соединили слабое взаимодействие с электромагнетизмом и создали «электрослабое» взаимодействие.

— Подожди, я вспомнил. Именно этот прорыв дал нам антиядерный щит, верно?

— В конечном счете. Слабые взаимодействия управляют ядерным распадом. Как только нам удалось довести их до урозня электромагнетизма, создание поля, подавляющего распад ядра, стало вопросом времени. Ах ты, черт!

Том прищурился. Похоже, последнее восклицание последовало за очередным озарением.

— Что?

— Мы знаем, как управлять электромагнетизмом. Если сможем объединить хронотацию с электрослабым взаимодействием… то получим возможность управлять силой времени.

— Путешествие во времени?

— Нет, нет. Но энергия шкалы Нэги поместит нас внутрь шара, и мы сможем… ну, перемещаться куда угодно. Скорость света по-прежнему останется верхним пределом; но, если мы продвинемся достаточно далеко в нужном направлении, километры станут очень короткими, а секунды очень длинными, и мы сможем двигаться с такой чертовой скоростью света, с какой только пожелаем! Конечно, прорваться сквозь оболочку шара будет топологически ловким трюком, все равно как бублик прыгнул бы в свою дырку, но кто знает? С нужной энергией, направленной в нужном направлении…

Он вновь подмигнул:

— Моментальное межзвездное путешествие? Она отрицательно покачала головой:

— Ничуть не похоже. Том, нам вообще не будут нужны космические корабли. Мы сможем на автомобилях отправляться к звездам. А в защитном костюме, вероятно, сможем перемещаться пешком! Одним-единственным шагом преодолевать межзвездные пространства.

— Сапоги-скороходы! Звучит так, словно ты открыла гиперпространство.

— Нет. Гипопространство. Топология сохраняется. Восемь скрытых измерений находятся внутри универсума, помнишь? Чтобы путешествовать в другие миры, мы должны путешествовать внутрь. — Она засмеялась, но на сей раз клиолог почему-то затих. — Том?

Он встрепенулся:

— Ничего. У меня странное ощущение дежавю, вот и все. Как будто я уже слышал об этом прежде.

XXIII

Июль, 1349
Праздник св. мученицы Маргариты Антиохийской 20 июля

Иоахим зазвонил в колокол Анжелюс, когда Дитрих покинул хижину Никела Лангермана. Там ему пришлось вскрыть ланцетом зловещие гнойники на руках Труды Мецгер и на тыльной стороне ладони маленького Петера. Пустулы обеспокоили его. «Болезнь чесальщиков шерсти»[256]часто оказывалась смертельной. Погруженный в мысли, он наткнулся на толпу гомонящих жителей деревни, возвращавшихся с полей.

— Пришел навестить дочь, старик? — услышал он чей-то вопрос. — Эй, Клаус, Клаус! Сюда идет твой тесть!

— Нелегкий путь для такого старого человека, вы в порядке?

Перед ним стоял Одо Швайнфюрт из Нидерхохвальда, подслеповато щурящийся в лучах заходящего солнца. Старик обвел взглядом улицу, увидел мельницу и двинулся к ней.