Книга Чувство льда - Александра Маринина

А дни, оставшиеся до отпуска, утекали и таяли, а начальство,с которым Огнев пытался договориться, делало вид, что не понимает, и объясняло,что дело об убийстве передавать некому, все опытные следователи загружены подзавязку, причем делами с истекающими сроками, по которым нужна ну совершенноавральная работа, а неопытному расследование убийства поручать никак нельзя.Вот если бы преступление было в принципе раскрыто, то есть появился быобвиняемый, и оставалась только рутинная работа по сбору и закреплениюдоказательств, – тогда пожалуйста, тогда и неопытный сотрудник с работойсовладает. И в свете этих аргументов Виктору Евгеньевичу страсть как хотелось,чтобы виновным оказался Андрей Филановский. Эх, пришло бы положительноезаключение экспертов о наличии на его одежде пороховых частиц – тогда можнобыло бы считать вопрос решенным. Ну и что, что пистолет пока не нашли? Потому ине нашли, что он хорошо спрятан, то есть выброшен неизвестно куда, а вотэкспертиза утверждает, что человек, на котором была изъятая одежда, стрелял изогнестрельного оружия, так что никуда вам, дорогой гражданин Филановский, недеться.

Но экспертизу еще ждать и ждать. А времени все меньше именьше. И Виктор Евгеньевич, несмотря на нелюбовь к сверхурочным трудамправедным, снова вызвал на допрос Андрея Филановского в надежде на то, что утого все-таки сдадут нервы и он признается в совершении убийства. Ах, как былобы славно! Быстренько сгонять к судье, выбить постановление о заключении подстражу – и в самолет, в теплые края, где весна больше похожа на лето, а не назиму, как в России.

И снова Виктора Евгеньевича неприятно, вплоть дораздражения, кольнули печаль и безграничное терпение Филановского. Н-да, нервыу него крепкие, так просто он в руки не дастся, придется попотеть.

– Давайте предположим, Андрей Владимирович, –начал следователь, – что у вашей подруги все-таки был роман с вашимбратом. Просто вы об этом не знали. А в тот роковой вечер узнали илидогадались. Как бы вы реагировали?

Филановский пожал плечами.

– Никак, наверное.

Подумал немного и снова повторил:

– Никак. Порадовался бы за них – и все.

– Порадовались?! – Огнев ушам своим не поверил.

– Ну да. Люди любят друг друга, им хорошо вместе, чтоже в этом плохого? Тем более речь идет о людях, к которым я хорошо отношусь.Конечно, я был бы рад за них.

– А как же ревность? Вы что, не ревновали бы Екатеринук своему брату?

– Ревность? – Филановский усмехнулся. – Выможете сформулировать свой вопрос как-нибудь иначе?

– Иначе? – озадаченно переспросилследователь. – Ну, попробую. Вот есть девушка, вы долгое время считали,что она ваша, и вдруг оказывается, что она вас обманывала и на самом деле онапринадлежит другому. Разве это не обидно? Разве не вызывает сильных негативныхэмоций? Эти эмоции и называются ревностью. Такая формулировка вас устроит?

– Вполне. Только в ней все неправильно. Катя никогда небыла моей. Это заблуждение.

Ну, понятно. Сейчас он начнет отрицать сам мотив ревности игнать порожняк насчет того, что его с потерпевшей ничего интимного несвязывало, что он просто пустил ее пожить в своей квартире, потому что у нееобразовалась сложная жизненная ситуация. Плавали, знаем.

– Вы хотите сказать, что она не была вашейсожительницей? У вас не было близких отношений? – прищурился Огнев.

– Близкие отношения были. Но моей Катерина не была. Онане принадлежала мне, она была сама по себе, взрослая самостоятельная личность ссобственными мыслями, представлениями и желаниями. В определенный период еежизни у нее было желание находиться рядом со мной, и я этому радовался,наступил другой период, у нее появились другие желания, например, быть рядом смоим братом. Она вольна в своих желаниях и в своем выборе. Почему я долженэтому противиться? Почему это должно быть мне неприятно? Объясните мне.

– Вы что, прикидываетесь? – разозлилсяОгнев. – Любому человеку неприятно, когда его бросают, это самоочевиднаяистина. Это всегда оскорбительно и вызывает гнев и обиду. Попробуйте мневозразить.

– Боже мой, Виктор Евгеньевич, каким мусором забитаваша голова! – улыбнулся Филановский.

– Гражданин Филановский, я попросил бы вас следить заречью, – строго произнес следователь. – Вы не на посиделках сприятелем, а в прокуратуре.

– Простите. Под словом «мусор» я имел в видунеправильно употребляемые слова. Что значит «моя»? Что значит «бросил»? Человек– не вещь, он никому не принадлежит, и его нельзя бросить. С человеком можнорасстаться, разойтись, и в этом нет ничего оскорбительного и обидного. Можно обэтом сожалеть, можно по этому поводу грустить и печалиться, но уж никак негневаться. Каждый человек вправе сам выбирать, с кем ему быть, и выбирает онтех, с кем ему хорошо. Если ему с вами стало плохо или просто не так хорошо,как хотелось бы, какое право вы имеете ему мешать и на него обижаться? Вы ещевспомните такое замечательное слово, как «соперник». Можно подумать, что живойчеловек – это приз, золотой кубок, за обладание которым, как в спорте,соперничают те, кто его любит. Вот это я и называю мусором. Лексику, котораяимеет отношение к неодушевленным вещам, мы легко используем применительно кживым людям. Это одна из величайших ошибок нашей цивилизации. Мы говорим «мойребенок» и считаем, что имеем право распоряжаться его желаниями, потребностями,чувствами, мыслями, всей его жизнью, мы стремимся, чтобы он стал таким, какиммы хотим его видеть, получил то образование и ту профессию, которые мы сами емувыбрали, вступил в брак с тем человеком, которого мы одобряем. Ну а как жеиначе? Ведь это «мой» ребенок, поэтому он должен отвечать моим запросам иожиданиям. Он мне принадлежит, он обязан удовлетворять мои эмоциональныепотребности, он будет делать то, что я скажу. Видите, как далеко мы заходим?Еще один шаг – и мы скажем: мой ребенок – это моя вещь. А все почему? Потомучто в слово «мой» вкладывается не присущий этому слову смысл. Катя – не моядевушка, Катя – девушка, которая была со мной рядом, какое-то время ее этоустраивало, потом устраивать перестало. Вот и все. Она мне не принадлежала, онашла собственным путем, и если бы она захотела меня оставить, то есть ее путьразошелся бы с моим, я ни в коем случае не стал бы ее удерживать и мешать ей.

– Слушайте, Филановский, не морочьте мне голову! –рассердился следователь. – Ревность – это естественное чувство, оноприсуще любому человеку, и вы никогда не убедите меня, что вы его неиспытываете. Я вам не поверю. Все люди ревнуют.

– Еще одна ошибка, – грустно вздохнулФилановский. – И еще одна подмена понятий. «Естественный» – не означает«обязательный». Стремиться к продолжению рода – естественно для человека, нопосмотрите, сколько вокруг людей, которые к этому вовсе не стремятся и детей нехотят. Эти люди что, противоестественные? Да нет, они просто другие. И это притом, что стремление к продолжению рода находится на уровне инстинкта. Естьинстинкт самосохранения, но существует огромное количество людей во всеймировой истории, которые этим инстинктом не руководствовались и совершали поступки,которые называются подвигами. Они жертвовали своей жизнью, вместо того чтобывсеми силами ее сохранять. Вы и этих героев назовете противоестественными? Аведь контролировать инстинкты труднее всего, они разуму плохо подчиняются. А ужревность-то… Знаете, почему вам кажется, что ревновать – естественно?