Книга Воля дороже свободы - Анатолий С. Герасименко

при этом вымерли... Зато те, кто сумели приспособиться, унаследовали мир и обрели крылья.

Кат поскрёб обросшую щетиной шею.

– Ясно, – сказал он. – Понятно. Осталось выяснить, куда ты меня ведёшь.

– Нужно нагнать детей, – объяснил голос. – Вероятность, что у них получится задействовать устройство, довольно низкая. Но не нулевая. Аномальная среда вызвала изменения в организме девочки, её энергетические структуры дали любопытный ответ. В результате тело вырабатывает пневму в огромных масштабах. Как у бога. Только бесконтрольно. И, разумеется, недолго. Ресурсы у неё далеко не божественные.

В голове всплыло воспоминание: остров-тюрьма, крики чаек, блеск силового купола. Джон Репейник достаёт из кармана рубашки зарядный кристалл с прикрученными проводками. Сжимает самодельную зажигалку между указательным и большим пальцами – и кристалл вспыхивает слепящим огнём.

– Она сможет зарядить бомбу? – спросил Кат.

– Не исключено, – отозвался голос. – Поэтому всё это надо прекратить как можно скорее. О! Кажется, сейчас...

Неожиданно для себя Кат понёсся вперёд – нелепо раскачивая корпусом, болтая руками и подскакивая.

– Получилось, – голос звучал удовлетворённо. – Бег – штука сложная. Однако, пока мы болтали, я со всем разобрался. Теперь береги дыхание. Надо обогнуть вон ту группу деревьев.

– Что ты… собрался… делать? – Кат выплёвывал слова с каждым выдохом.

– Мне нельзя приближаться к сопляку, – сказал голос. – Хорошо, что есть пистолет. Необходимо будет подобраться на дистанцию выстрела и открыть огонь. Главное – успеть прежде, чем устройство достигнет оазиса. Кстати, это мой собственный термин для обозначения геоценозов Разрыва.

Времени совсем не оставалось. Кат понимал, что Петер не мог уйти далеко, толкая перед собой тяжеленную бомбу, да ещё с Ирмой в придачу. Они наверняка совсем рядом, просто их скрывает от глаз роща. Которая вот-вот останется позади. Кажется, даже следы от колёс на траве виднеются…

«А ещё этот гусь читает мои мысли, – подумал Кат. – И готов перехватить любое движение».

– Читаю, – подтвердил голос. – И готов перехватить. В данный момент я заканчиваю исследование мелкой моторики.

Пальцы вдруг задёргались – по очереди, словно Кат играл перебором на невидимых гуслях.

– Пригодится, когда будем стрелять, – пояснил голос. – Я когда-то неплохо управлялся с ручным оружием, так что проблем не предвижу. И да, следы отчётливо видны. Цель близка.

«Ладно, – подумал Кат. – Тогда поехали. Солнце, солнце, солнце. Яркое-яркое, жаркое-жаркое. Не как здесь, а настоящее. Здоровенное такое солнце. И песок. Дюны, виноград чёрный. Небо глаза жжёт, ослепнуть можно. Солнце, солнце…»

– Раз, – выдохнул он на бегу. – Два. Три.

– Ты что это? – спросил голос.

– Четыре, – продолжал Кат. – Пять. Шесть.

– Не вздумай! – прикрикнул голос. – Глаз выдавлю!

– Давай, развлекайся. Я успею. Десять. Одиннадцать. Двенадцать.

– Ну и кто теперь полоумный? – спросил голос с отвращением. – Ты понимаешь, что мы с тобой можем там и остаться? У тебя совсем мало пневмы. Обратно не выберемся!

– Двадцать один. Двадцать два. Двадцать три.

– Прекрати! – завопил голос. Ноги вдруг подогнулись, Кат с разбегу грохнулся на землю. Ударился грудью, приложился подбородком.

– Двадцать четыре, – он сплюнул кровью, подогнул колени, перевернулся на спину. Рюкзак мешал встать. – Двадцать пять. Двадцать шесть.

– Нет, – спокойно сказал голос. – Так дело не пойдёт.

Кат заморгал, приходя в себя.

Он сидел за покрытым клеёнкой столом под большим развесистым кустом сирени. Было тепло, у ног покачивались на длинных стеблях маки. Один качался сильнее прочих: внутри гудел, проталкиваясь наружу, шмель. Вот выбрался, сердитый, и полетел в глубину сада, и исчез в мешанине глянцевых зелёных пятен. А маки остались стоять – полные млечного сока коробочки, пушистые листья…

– Давай поговорим, Демьян, – сказал голос.

Кат поднял взгляд и увидел того, кто сидел напротив.

Бен Репейник унаследовал от отца широкие плечи и падающую на лоб чёлку. От матери достались янтарного цвета глаза. Одет он был необычно – в чёрный облегающий тело костюм с золотой шнуровкой под горлом.

– Ну говори, Основатель, – сказал Кат.

– Можно просто Бен, – отозвался тот и положил на стол обтянутые перчатками руки. – Тебе удобно тут? Или, может, предпочтительнее городская резиденция?

Сирень исчезла, благоухающий сад превратился в обои на стенах гостиной. Под потолком вспыхнула люстра, которую давным-давно купила Ада, и которую Кат никогда не зажигал. Слева образовался камин: пахнуло непривычным весёлым теплом. На столе соткалась из воздуха вечнохолодная бутылка, вся матовая от измороси. Рядом сверкнула гранями наполненная всклень стопка.

Кат взял стопку и опрокинул в рот. Ему порой снилось, что он выпивает, но при этом водка во сне всегда оказывалась без вкуса и запаха, и отличалась от воды только тем, что её было как-то тяжело глотать. Сейчас родились те же ощущения.

– Себе налей, – сказал он, двигая стопку к Бену.

Бен нервно усмехнулся:

– Не пью. Идиотский обычай.

– Во сне-то можно, – пожал плечами Кат.

– Это не сновидение, – сказал Бен. – Я добрался до твоего таламуса и синтезирую группы сигналов от органов чувств. Пытаюсь найти нужный подход.