Книга Смерти смотрели в лицо - Виктор Васильевич Шутов

склонился Рыбалко, рядом стояла Гринько.

— Оставьте меня,— попросил он.— Идите на город... Иди...— и не договорил, голова безжизненно упала на простреленную грудь...

Над Сталино вздымалось зарево. Фашисты начали жечь дома, взрывать заводы и шахты. По Рутченково мотались немцы, они искали диверсантов, уничтоживших промежуточный узел связи. Шведов и часть подпольщиков укрылись в комнате Антонец. Нужно было выждать еще несколько часов. Тихонов с горечью сказал:

— Вот невезение!

— Ты о чем?

— Третий раз пытаемся взять машину — и неудачно.

— Неудачно? — переспросил Александр Антонович.— Машины мы уничтожили, немцев перебили, узел связи ликвидировали. И подарок нашей армии приготовили. Вот они — ключи от динамитных складов. Двери их на мушке у наших хлопцев. А еще пришли вести из туркестанского батальона. Курамысов ударил в тыл немцам, около полутораста солдат перешли на сторону Красной Армии. Это на правом фланге. А на левом Нар-зы и Томаев со своими хлопцами уничтожили охрану аэродрома и привели к нашим восемьдесят человек. Вот как сработала большевистская агитация.

Подпольщики, бывшие пленные, туркмены прятались в посадке, ушли в разрушенные дома, забрались на чердаки, скрывались у знакомых. Рыбалко залез на чердак в доме Лидии Кузнецовой. В полдень он выбрался из укрытия и выглянул на улицу. В переулке показалось несколько солдат с пушкой. Рыбалко нажал спусковой крючок автомата и уложил всю прислугу орудия. Его охватила жажда мести. Он дожил до открытого боя с врагами. Они уходили из города, метались по улицам, цеплялись за каждый дом, но уже ничто не могло спасти их.

...Цепи советских бойцов залегли возле шахты № 13 «Никополь». Накануне в полночь через двор Принцевского прошла красная разведка. Семнадцатилетний сын Михаила Лукьяновича Гриша вызвался показать дорогу. Ему дали винтовку, и он ушел с разведкой. А утром к дому Принцевского прибежали вездесущие ребятишки и наперебой затараторили:

— Дядя, ваш Гриша поймал немца! Отвели к красноармейцам!

Но это был не гитлеровец, а местный полицай. Принцевский-младший увидел его в гражданской одежде в одной цепи с советскими бойцами. Он уже стрелял по отходящим немцам.

Гриша разыскал командира подразделения.

— Чего тебе? — спросил капитан.

— У вас жандарм в цепи лежит,— сказал парень.— Переоделся в русскую одежду.

Полицая разоружили и арестовали. Вокруг столпились местные жители. Послышались выкрики:

— Он людей расстреливал и бросал в шурф!

— Забирал девчат в Германию!

— Тише, товарищи,— попросил капитан.

Гриша подошел вплотную к предателю и в наступившей тишине спросил:

— Ты помнишь, как мне пробил штыком плечо? Вот — еще рана не затянулась,— он задрал сорочку.— А как стрелял в меня, помнишь?

— Так вот он какой? — с гневом сказал капитан.— Судить его!

В это время на заводской стороне Иван Холошин связался с охранниками завода Березиным и Кузьминым. Шестьдесят человек с винтовками и полуторатысячью патронов ждали команды для выступления.

Вечером Березин доложил, что фашисты уходят с завода на рассвете.

— Ну, дорогой мой, пришел и наш черед,— сказал Холошин.— Слушай приказ: разобрать оружие и боеприпасы. Без шума выйти и поджечь казарму. Прочесать завод и собраться в питомнике.

Около двух часов ночи охранники подошли к 4-й котельной, которую обслуживали пленные, и освободили их. Во дворе Центрально-Заводской шахты обнаружили несколько десятков молодых людей. Их пригнали из окрестных сел для отправки в Германию. Пленников выпус-тили... Ворвались в контору и сохранили от взрыва телефонную станцию. Заняли гараж и конный двор с автомашинами и гужевым транспортом. Немцев перебили.

На рассвете группа собралась в питомнике. Решили продвигаться вдоль Кальмиуса к станции Караванная. За селом Григорьевка залегли в кукурузе и подсолнечнике, подняли стрельбу в тылу немецких позиций. В это время появились советские штурмовики и принялись утюжить гитлеровцев. Они в панике бросились к городу, но напоролись на залпы рабочих. Фашисты повернули на Рутченково.

Холошин повел товарищей назад. На Смолгоре увидели машины с запыленными бойцами Советской Армии, они мчались на Стандарт и дальше, на Рутченково.

Утром 8 сентября возле шахты 17—17-бис подпольщики во главе со Шведовым встретили разведку красных. С ними были два парашютиста из штаба партизанского движения Южного фронта. Один из них подошел к Шведову и, улыбаясь, подал пакет. Тот удивленно воскликнул:

— Не может быть! Мурзин, это ты?

Даян Мурзин благополучно перешел с товарищами фронт и возвратился с приказом для отряда.

В полдень подтянулся штаб наступающей дивизии. Шведов с друзьями направились на шахту № 3, находившуюся невдалеке от центральной поликлиники. Доложил о подпольщиках и передал майору ключи от динамитных погребов.

— А не может ли кто показать к ним дорогу? — спросил офицер.

— Есть у нас одна бедовая,— ответил Александр Антонович и позвал Тосю Антонец.

Майор приказал молоденькому лейтенанту проверить погреба, и Антонец повела его в сторону хутора Флора.

Минуты через три на крыльцо дома, где расположился штаб, вышла девушка в армейской форме и крикнула:

— Товарищ майор, вас к телефону.

Он вскоре возвратился и, сдерживая улыбку, сказал:

— Прямо бал-маскарад. Наши на окраине Рутченково захватили машину. В ней оказались переодетые в женские платья немцы и русские. Жители говорят, что это гестаповцы.

— Что? — встрепенулся Шведов.— Переодетые? Где они сейчас?

— Там же. Где-то возле террикона тридцать первой шахты,— ответил майор.

— Я должен их увидеть. Обязательно! — решительно сказал Александр Антонович и повернулся, чтобы идти.

— Погодите, товарищ Шведов. Я что-нибудь придумаю с транспортом.

Вскоре ездовой, уже пожилой солдат, гнал телегу по булыжной мостовой, тянувшейся слева от побуревшего террикона тридцать первой шахты. Они подъезжали к переезду через железнодорожную колею, когда над головой Шведова и солдата просвистел немецкий снаряд. Он разорвался метрах в пятнадцати сзади. Второго разрыва они не слыхали... На месте телеги зияла огромная воронка. Смертельно раненная лошадь лежала в стороне, содрогаясь в последних конвульсиях.

Антонец привела лейтенанта к погребам с динамитом. Он открыл тяжелую наружную дверь и наткнулся на вторую. Подобрал ключ и