Книга Я слышу, как ты дышишь - Остин Марс

Он налил себе еще, посмотрел на Веру, неуверенно улыбнулся:

— Вам хоть интересно? А то лежим на пляже с вином, говорим о политике — романтика льется ведрами прямо.

— Интересно, конечно.

— Ну смотрите. А то могу стихи почитать, — он улыбнулся с угрозой, Вера подняла ладони:

— Не надо!

Он изобразил угрюмость:

— Очень поспешно. Могли бы хотя бы подумать ради приличия, поколебаться.

Вера с трудом сдержала смех и погрозила пальцем:

— Вы обещали стихи, я запомнила. Но сначала политика. Вышли вы, значит, из-под пола восточных рядов и пошли устраивать его одумавшемуся величеству "череду удивительных стечений обстоятельств"?

Он фыркнул, невесело усмехнулся:

— Георг как обычно… Да, все случается так, как я говорил. Это называется логика, когда он говорит — я разбегусь и пробью стену лбом, а я говорю — ты ударишься и будешь плакать как девочка, а стене от этого не будет ни холодно, ни жарко. А он говорит, что я все вру. Разбегается, бьется, сидит плачет и причитает, что я это все подстроил, потому что завидую его умению придумывать гениальные планы, и хочу его обидеть из природной вредности. А совет министров только сидит и ха-ха ловит, им не нужен умный король, они и такого прекрасно используют.

— Но это же и их страна тоже?

Он горько рассмеялся, посмотрел на Веру как на наивное дитя, вздохнул:

— Территориально — это одна страна. Но фактически — аристократы живут в совершенно другом мире, с другими возможностями и другими законами. Низшие касты… в смысле, нет, в Карне нет каст, и никогда не было. В Карне, теоретически, любой крестьянин из глубинки может получить должность столичного прокурора и жить очень хорошо, но по факту — это почти нереально. Переехать из глубинки в большой город, центр графства, например, можно, хоть и дорого. Многие так делают, несколько лет копят деньги, или занимают у родственников, переезжают, обустраиваются в городе, и потом полжизни эти долги отдают. Единственная выгода этого переезда в том, что их дети родятся уже в большом городе, у них будет больше возможностей получить образование и перебраться уже в столицу. Но образование тоже стоит денег, то есть, родители отдают долги за переезд и опять занимают на образование. В общем, при максимальном успехе, человек доберется от плуга до прокурорского кресла за два-три поколения. Корона дает стипендии на обучение для самых талантливых и прилежных учеников, но там большой конкурс, проходит очень небольшой процент желающих. Зато потом за этими стипендиатами внимательно следят, самых лучших разбирают по министерствам сразу после академии. Толковые кадры всем нужны, особенно аристократам, особенно когда они понимают, что их бестолковые детки графство или министерство не потянут. Должности в кабинете министров наследуются, пару раз в истории Карна было такое, что дети отказывались принимать пост родителей, тогда выбирали другого наследника, но тоже родственника. И бывало, например, что министр внутренних дел передавал кресло сыну военного министра, такие несерьезные миграции внутри верховного совета иногда происходят, но чтобы там появлялись новые фамилии — такого не было и не будет.

Он замолчал, налил себе еще вина, посмотрел на Веру и чуть улыбнулся:

— Знаете, почему министры обращаются друг к другу по имени?

— Почему?

— Потому, что если бы у них была фамилия, она звучала бы как Карн, они все ведут род от Георга Первого, он создал первый Совет Министров, тогда в него входили всего трое — его брат, сын и племянник, потом страна росла, государственный аппарат усложнялся, и новые родственники получали назначения и свою сферу ответственности. Линии не раз прерывались и пересекались, но, например, нынешний военный министр — потомок брата Георга Первого, прямой потомок, если бы у него был сын, он мог бы претендовать на трон, его место было бы между Георгом Шестнадцатым и мной. Его предки отвечали за военную мощь королевства с момента его создания, он поддерживает короля, какой бы король ни был бестолковый, потому что власть держится на силе, а сила — это армия. Только не в последние несколько лет, к сожалению, потому что вместе с Георгом Шестнадцатым править стали деньги и комплексы. И все развалилось. Не даром в граните выбито — беспристрастно правь, ради страны и народа, а не ради хотелок. Хрен кто читал этот гранит, как будто не для него писали.

Он помрачнел, Вера подождала продолжения, но министр задумался, как будто погрузился в неприятные воспоминания, она решила его оттуда вытащить:

— Так у министров нет фамилий?

— У всех аристократов фамилия — это название местности, пожалованной королем, они представляются как имя, потом должность, например, граф, потом название владений. У северцев так же, только они еще имя отца добавляют. В Ридии добавляют имя отца, но умалчивают о местности, это считается нескромным. В империи местность стоит перед именем, это самая важная информация, можно обращаться к человеку как к территории, как будто он сам и есть эти горы и поля. Типа: "За кого выходишь замуж?" — "За рисовые плантации от Черного Пика до Белых Песков". — Он помолчал, махнул рукой: — Хотя, в Карне то же самое. Должность министра выше по статусу, чем должность графа, все министры представляются сначала должность, потом имя. Если хотят повыделываться, то после имени добавляют "граф" и название владений, но обычно они не занимаются делами графства, при отце это откровенно порицалось, он говорил, что если человек занимается всей страной, то он не должен отвлекаться на личные интересы, он требовал, чтобы делами графства занимался какой-нибудь родственник министра, лучше всего, второй сын или младший брат, иногда даже жена, бывали прецеденты. Если толковых родственников не находилось, он назначал управляющего из тех самых стипендиатов, часто этот управляющий потом становился замминистра при бестолковом сыне. Основную работу почти всегда делают замы, особенно при Георге Шестнадцатом.

Прозвучало невесело, Вера даже не знала, что ему сказать, и стоит ли — он выглядел так, как будто слишком долго об этом молчал и теперь должен высказать все.

— Когда умер отец, они устроили почти что побоище за сферы влияния, поделили их и успокоились на много лет. Я тогда был молодым и глупым, считал, что укрепить границы важнее, и в это время носился по окраинам, пытаясь всем малым народам доказать, что род Георгов не потерял хватку и они все еще под надежной защитой. А когда Георг короновался и расчистил себе площадку для правления, тупо перебив половину верховного совета и министерства внутренних дел, начался новый передел сфер влияния, но я на него опять не попал, я тогда "путешествовал" по империи. А к тому моменту, как я вернулся, Георг успел развалить экономику и потерять связи с военными — это худшее, что вообще может сделать правитель. На военных все держится, даже если они вообще ничего не делают, идеальная армия должна быть многочисленной, хорошо оснащенной и очень преданной короне, она должна выступать на учениях и парадах, всегда находиться в готовности воевать, но при этом никогда не воевать — это основа стабильности и безопасности королевства, чтобы все знали, что в случае войны с этой страной, они сто процентов проиграют. Тогда все очень дружелюбные становятся, торговля хорошо развивается, науки, обмен специалистами. Все это знают, даже самые тупые министры это понимают, а Георг Шестнадцатый, — он развел руками, отпил вина. Помолчал и продолжил: