Книга Ассистентка антиквара и город механических диковин - Варвара Корсарова

— А Луиза? Ей грозит наказание? Она ведь незарегистрированный глушитель и использовала свой дар нам во вред.

— Обойдется без наказания. Ее зарегистрируют и будут держать под наблюдением какое-то время.

— Мастерская Жакемара погибла, верно? Клад пропал. Город все же остался без средств.

— Форс уже ведет переговоры с инвесторами, чтобы начать осушение подземелья.

Они опять замолчали.

Подошел проводник и забрал билеты. Оказалось, что ехать придется в отдельных купе первого класса. Аннет отчего-то полагала, что Максимилиан захочет провести время в дороге рядом с ней, не расставаясь ни на миг, и ошиблась.

Ну и ладно. Даже к лучшему: гадкая простуда набирала обороты, ломило кости, голова стала легкой и горячей.

Аннет осторожно потрогала распухший нос. Теперь он размерами напоминал призовую свеклу Пендельфедера, и цветом, вероятно, тоже.

Нет, таким чудовищем на глаза Максимилиана показываться не следует. Аннет твердо решила, что будет сидеть в купе безвылазно, до самой столицы. Пускай Максимилиан хорошенько соскучится по ее обществу. Может, тогда он поймет, что…

Аннет оглушительно чихнула.

— У тебя опять нет платка? — поинтересовался Максимилиан рассеянно, думая о чем-то своем. — Вот, возьми мой. Велю проводнику принести тебе липового чая. Иди к себе и не открывай окна. Сквозняк тебе сейчас противопоказан.

С этими словами он ушел, а Аннет в одиночестве вошла в купе, уселась у окна и надулась.

Никаких сомнений — Максимилиан ее избегает! Не хочет ее видеть. После всего, что им довелось пережить! Это невыносимо. Одно дело, что она решила отказаться от его компании, но совсем другое, что он тоже это решил!

Поезд дернулся, вокзал поплыл, застучали колеса. Скоро Фрибур остался позади, а горный пейзаж сменился долинами. Погода испортилась. Солнце исчезло, небо затянули тучи. Но куда им до тех туч, что собрались на душе Аннет!

Следующие два дня оказались самыми скучными в ее жизни. Она сидела взаперти и читала газеты, которыми снабдил ее проводник. Максимилиан иногда заглядывал, чтобы поинтересоваться, как она себя чувствует. Получив вежливый ответ, отдавал шоколадку или коробку конфет и исчезал.

Проходя мимо его купе, Аннет видела в полуоткрытую дверь, что Максимилиан сидит, обложившись кипами бумаг, и увлеченно их изучает. Он был очень занят. На станциях отправлял посыльного на телеграф или сам выходил на вокзал, чтобы сделать телефонный звонок. В вагоне-ресторане приглашал за столик попутчиков — бизнесменов и богатых аристократов — и вел с ними долгие разговоры о биржевых котировках, аукционах антиквариата, охоте и горнолыжном спорте. Это был его мир и его привычная жизнь, в которую ей не было хода.

Аннет сидела за столом как приживалка, которую из милости пригласили разделить обед с хозяевами. Она не раз ловила на себе удивленные взгляды собеседников Максимилиана, и тогда горделиво задирала красный распухший нос и небрежно поправляла потрепанные манжеты на рукавах одолженного Луизой платья. Смотрите на здоровье, снобы несчастные, чтоб вам подавиться вашими рябчиками и ананасами в шампанском!

Ей казалось, что между ней и Максимилианом выросла ледяная стена, которая становилась тем выше, чем меньше миль оставалось до столицы.

Однажды Аннет столкнулась в коридоре с рассыльным, который от неожиданности выронил пачку телеграмм, переданных на станции для господина Молинаро. Аннет нагнулась, чтобы помочь собрать листочки серой бумаги. Взгляд выхватил текст: «Встретим вокзале тчк жду встречи нетерпением крепко целую». И подпись: «Твоя Сюзи».

Слова ударили в самое сердце. Она молча передала телеграмму обиженному рассыльному и ушла в купе.

Когда позднее к ней постучал Максимилиан, чтобы задать стандартный вопрос о самочувствии, она ответила резко и отвернулась к окну. Максимилиан будто ничего не заметил. Положил на столик пакет пастилы и посоветовал собираться: до конца долгого путешествия остался час.

Столица встретила отвратительной погодой. Моросил мелкий дождь, дул ледяной ветер и бросал холодные капли за шиворот.

Вслед за носильщиком Аннет и Максимилиан спустились на платформу. Максимилиан зорко всматривался в толпу. В длинном пальто из дорогой шерсти и котелке он выглядел очень внушительно и казался совсем чужим.

— Нас должны встретить, — сказал он, глядя в сторону. — Подожди немножко. Мы отвезем тебя домой. Несколько дней отдохни, а потом тебе нужно будет зайти в контору, решить некоторые дела. Много времени это не займет, и потом ты будешь свободна.

Отчаяние ударило Аннет в голову.

— Максимилиан, — она положила ладонь ему на рукав и умоляюще посмотрела в лицо. — Послушай… я должна тебе сказать, что… Ты не думай, что я…

— Максимилиан! — радостно закричал женский голос. — Прости, мы задержались! О, как же я соскучилась! Не видела тебя целую вечность. Болтают, ты опять попал в переделку, негодный!

Аннет отступила на шаг. Приблизилась парочка: высокий шатен с тонкими усиками, богато одетый и изысканно причесанный, и очень красивая дама в норковом манто. Блондинка, ну разумеется! С худощавой спортивной фигурой и задорными темными глазами.

Мужчина кивнул, блондинка протянула Максимилиану руку для поцелуя, но в последний момент отдернула, засмеялась и потрепала его по щеке. Затем прибывшие засыпали Максимилиана вопросами, перемежая их удивленными восклицаниями, а Аннет стояла в сторонке, дрожа под порывами ветра. Лучше мне уйти, мрачно подумала она. Доберусь на трамвае, не впервой.

— Сюзет, Гастон, позвольте представить — госпожа Вик, бывший хронолог фирмы. Госпожа Вик, это брат и сестра Шиммеры. Мы давно не виделись. Они на днях вернулись из путешествия, и были так любезны, что, узнав о моем возвращении, решили встретить.

— Ее нужно отвезти домой, я полагаю, — воскликнула дружелюбная Сюзет.

— Душечка, вы же совсем промокли! И нос у вас красный. Ох, бедняжка! Максимилиан, ты болван. Разве можно так относиться к своим служащим, даже бывшим!

За рулем автомобиля был шофер, Гастон уселся на переднее сиденье, а Аннет пришлось ехать на заднем, прижавшись к дверце.

Сюзет расположилась посередине и продолжила болтать с Максимилианом об общих знакомых. Иногда перебрасывалась репликой-другой со своей угрюмой соседкой, чтобы та не чувствовала себя исключенной из разговора, и была при этом ужасно деликатной и вежливой.

Эх, с каким наслаждением Аннет показала бы ей язык! А еще лучше — взяться бы двумя пальцами за край шикарной шляпки этой милой дамочки и надвинуть на ее точеный носик.

— О, вы живете в квартале «Десять муз»! — воскликнула Сюзет удивленно, когда автомобиль пробирался по узким улочкам, пугая клаксоном спешащих на занятия студентов и гуляк, возвращавшихся домой после ночной попойки. — Много наслышана об этом месте.

— Здесь водятся отличные, веселые девчонки! — сказал Гастон и прищелкнул языком. — Актриски, художницы… ух, заводные!