Книга Святослав (Железная заря) - Игорь Генералов

— Кто такой, этот Сурсувул, что я должен его принимать?

Василий Ноф, нашедший своё место при новом базилевсе, пояснял:

— Сурсувул — это старый изношенный хитон, который за ненадобностью нужно выбросить. То, что он добежал до града Константина, лишний раз говорит о том, что без властной руки императора ромеев болгары не могут править своей страной, и она разваливается на части. Пока был жив зять базилевса Романа Лакапина, Пётр, мы непозволительно хорошо относились к болгарам. Надеюсь, эти времена минули и мы должны наказать тех, кто бездарностью своей обрушил на нашу священную империю новые страдания. Позволь мне, недостойному, избавить тебя от назойливости этого никчемного человека.

Убийцы, посланные Василием, без труда нашли дом, в котором остановился беглый боярин, проникнув туда ночью. Домовладелец провадил их до покоя Сурсувула. Отпихнув в сторону хозяина, вознамерившегося постучать в запертую дверь, ночные гости, не церемонясь, вышибли её вместе с обеими дверинами. Привстав на ложе и прикрывая заспанные глаза рукой от факельного света, Сурсувул узнал своих бывших бояр — Гроздана и Развигора, за которыми в проёме вынесенной двери стояли тёмные силуэты людей. Он понял всё.

— Сколько бы вам ни заплатили, я дам в три раза больше, если дадите мне уйти, — заверил Георгий. Его слова развеселили убийц.

— Ха! Даже ты не сможешь нам дать на каждого по три жизни! Да и некуда тебе идти, Георгий, — ответили они.

Труп Сурсувула этой же ночью отвезли на кладбище для нищих, где зарыли в безымянной могиле.

Со смертью Сурсувула закончилась эпоха изворотливой политики Византии и Болгарии по отношению друг к другу. Теперь ромейские стратиги делали всё, чтобы возбудить волну гнева в собственном народе против болгар и русов и тем самым отвлечь его от хоть и заканчивающегося, но всё ещё не прекратившегося голода. Счастье громких побед над ненавистным врагом затмевает собственные невзгоды, заставляет гордиться собой, даёт призрачную надежду, что враг раньше, мешал жить, а теперь всё будет по-другому. К победам над агарянами уже привыкли и повторным одолением их народ не удивишь. Нужна была новая победоносная война. Нужны были новые земли с новыми данниками. Болгария, изъеденная червоточиной внутренних разногласий, должна упасть в лоно империи.

Глава 12

Филиппополь был разорён до чёрного волоса, но не потерял своего древнего величия. Старинные здания в лучах пригревающего весеннего солнца оживали, равнодушные к людской суете, радовались своей долгой жизни. Святослав не смог сдержаться и прикоснулся к шершавой прохладе камня древней колонны. Сколько она стоит здесь? Пять сотен или тысячу лет? Имя мастера, сваявшего её, давно забыто, кости давно сгнили в земле, а дело рук его продолжает жить. Жаль, что камни не имеют памяти. Не то в ней многое можно было бы прочесть: сколько раз умирал и возрождался город, какие народы здесь жили. Возможно, сотни лет назад вот так же стоял один из его предков из сарматского, готского или славянского рода, что оставил своё семя в Киевской земле. Прямо от колонн, на которую опиралось здание, полукольцом устремляясь ввысь восходили каменные скамьи.

— Это ипподром, - пояснил Станила, — как в Царьграде, только там много больше. Ромеи собираются там, чтобы поглазеть на состязания воинов.

— Это театр, — поправил Икморь, — я видел такой в Корсуне. Там скоморохи развлекают народ.

Святослав молча кивнул, соглашаясь. Он вспомнил, как Калокир некогда его водил смотреть, как люди перевоплощаются в других людей, подчас давно умерших, изображая события из их жизни. Херсонец тогда много чего объяснял русу, но Святослав так и не понял, что интересного в перевоплощении этих людей, если они не веселят глазеющих на них зрителей и не показывают подвиги доблестных воинов.

По городу так же глазея, ходили ратные, запоминая, чтобы потом рассказать об этом дома. Красиво здесь. Нет, скорее необычно. Но что-то было не то в этом холодном величии. Цепко взяло и не отпускало ощущение мёртвой вечности, будто души некогда живших здесь людей переселились в камень и, кто с насмешкой, а кто и с печалью, смотрели на живых людей. Похожее чувство охватывало на буевище, когда, казалось, мёртвые ждут ухода того, кто нарушил их покой. Чужой и чуждый город, к тому же теперь опустевший. Кто уцелел из местных, покинули его. Из бояр многие причисляли себя к древним римским родам, так это или нет — проверять незачем. Они старались нести себя гордо, идя на казнь, но были и те, кто просил пощады.

Угры растеклись по Фракии, разоряя её. Давид тоже отпустил рати в зажитье, отправив домой всех троих братьев вместе с ближними дружинами. Свенельда и Акуна с частью русских и с печенегами Святослав отправил в Преслав. Он был готов к наступлению ромеев с обоих направлений — из Фракии и со стороны Царьграда.

На византийском столе Цимисхий утвердился прочно. После смерти непокорного патриарха Полиевкта дышать ему стало легче. Святослав недаром с напряжением ожидал развития событий, держа при себе верные ему рати. Ромейские послы пришли через две седмицы после взятия Филиппополя. Их приняли подобающе в одном из дворцов, выбранном князем для временного проживания. Посольство, уставно кланяясь, скорее больше из-за страха перед расправой, на которую, как говорили в Константинополе, был скор русский катархонт, чем из уважения. Передали слово в слово обращение базилевса:

— Тебе следует покинуть Мисию, ибо ты получил обещанную императором Никифором за набег на мисян награду.

Посол говорил осторожно, будто пёс, принюхивающийся к сопернику. Святослав ответил более дерзко, вспомнив весь гнев, обуявший его при вестях о мятеже в Переяславце:

— Эта страна принадлежит мне по праву, и я уйду отсюда не раньше, чем получу дань и выкуп за все захваченные мною города и за всех пленных. Если же ромеи не захотят заплатить то, что я требую, пусть тотчас же покинут болгарскую Фракию, на которую они не имеют права, а иначе пусть и не надеются на заключение мира.

Посол поинтересовался размером дани, которую ромеи должны заплатить.

— Сорок тысяч золотых номисм — по две на каждого человека, — и, видя смущение ромея, сказал, чуть усмехнувшись, — не сравнивай число моего войска, о котором тебе, наверное, известно от соглядатаев. Были битвы, и часть людей погибла и за убитых возьмёт их род.

По прибытии послов домой, слова Святослава были переданы базилевсу. Цимисхий пришёл в бешенство:

— Наглость этого варвара не имеет предела. Его короткая намять не знает, сколько дерзких народов разбилось о мощь нашей империи! Клянусь Богом, он не будет исключением! Но нам нужно немного времени, чтобы отправить войска.

Вскоре подготовили ответ, который также должен был быть передан дословно:

— Мы верим в то, что провидение управляет вселенной, и исповедуем все христианские законы; поэтому мы считаем, что не должны сами разрушать доставшийся нам от отцов неоскверненным и благодаря споспеществованию Бога неколебимый мир. Вот почему мы настоятельно убеждаем и советуем вам как друзьям тотчас же, без промедления и отговорок, покинуть страну, которая вам отнюдь не принадлежит. Знайте, что если вы не последуете сему доброму совету, то не мы, а вы окажетесь нарушителями заключенного в давние времена мира. Пусть наш ответ не покажется вам дерзким; мы уповаем на бессмертного Бога-Христа: если вы сами не уйдете из страны, то мы изгоним вас из нее против вашей воли. Полагаю, что ты не забыл о поражении отца твоего, Игоря, который, презрев клятвенный договор, приплыл к столице нашей с огромным войском на многих тысячах судов, а к Киммерийскому Боспору прибыл едва лишь с десятком лодок, сам став вестником своей беды. Не упоминаю я уж о его дальнейшей жалкой судьбе, когда, отправившись в поход на германцев, он был взят ими в плен, привязан к стволам деревьев и разорван надвое. Я думаю, что и ты не вернешься в свое отечество если вынудишь ромейскую силу выступить против тебя, — ты найдешь погибель здесь со всем своим войском, и ни один факелоносец не прибудет в Скифию, чтобы возвестить о постигшей вас страшной участи.