Книга Пинхас Рутенберг. От террориста к сионисту. Том II: В Палестине (1919–1942) - Владимир Хазан

* * *

Донецкий уголь не всюду в Италии сможет заменить английский. На железнодорожном участке Генуя – Пиза, напр, представляющем сплошной ряд галерей, он неприменим благодаря большему содержанию серы, чем в английском угле. Но железные дороги Ломбардской долины и других подобных участков, прилегающих, кстати, к адриатическому побережью, могут им пользоваться, как может пользоваться им и частная промышленность. Более скорое изнашивание котлов (при равном тепловом эффекте) должно будет естественно компенсироваться более низкой ценой донецкого угля, которая, несомненно, возможна благодаря сказанному понижению фрахтов и ряду предпринятых уже преобразований Мариупольского порта и постройке новых железных дорог, сокращающих железнодорожный пробег угля до Мариуполя. По данным Совета съезда, одно применение механической погрузки удешевило бы донецкий уголь на борту парохода в Мариуполе на 1–1 % франков на тонну.

* * *

Независимо от того, найдут ли донецкие углепромышленники интересным для себя или нет изложенное выше, думаю, что затребованные управлением итальянских железных дорог два парохода пробного угля обязательно должны быть посланы, и как можно скорее.

Если цены на уголь в России поднялись и «Продуголь» не находит возможным терять 1–1 % коп на пуде, даже для пробной партии, то Совет съезда, ангажировавшийся официально с итальянским правительством, при своем миллионном бюджете, мог бы взять на себя разницу в 5–6 ООО франков – сумму ничтожную в сравнении хотя бы с расходами по той же Туринской выставке.

Если у «Продугля» имеются какие-нибудь закулисные коммерческие соображения для затяжки дела, то не все донецкие углепромышленники ведь входят в синдикат, и Совет съезда представляет интерес не одного ведь «Продугля».

11-го августа был в Турине, просил комиссара выставки еще раз вмешаться в дело. 14-го августа сам, от имени управления итальянских жел дорог, еще раз запросил «Продуголь», пришлет он или нет уполномоченного. До сих пор «Продуголь» не ответил. Из Турина сообщают, что тоже не имеют никаких известий.

Инженер П. Рутенберг

P.S. В конце сентября, наконец, H.A. Авдаков по телеграмме поручил какому-то парижскому французу поехать в Рим заключить контракт. Доехал француз до Турина за день до объявления войны. Известили меня, приглашая явиться в Рим. Но у «уполномоченного» не оказалось… документальных полномочий для заключения контракта!!!.. Француз уехал обратно в Париж за доверенностью. А тем временем войну объявили, и – Босфор заперт.

Таков покуда трагикомический финал предприятия…

Дельцы наши россияне!

П.Р.

Приложение IV

СТАТЬИ РУТЕНБЕРГА ИЗ ГАЗЕТЫ «DI VARHAYT»

Перевод с идиша Моисея Аемстера

Еврейский конгресс и конгресс-движение[29]

Конгресс-движение фактически основано Бюро национально-социалистической агитации, которое возникло прошлым летом в Нью-Йорке.

Работа этого Бюро опиралась главным образом на партию Поалей-Цион, единственную на еврейской улице национально здоровую еврейскую рабочую партию, преданную своему народу

Национальное возрождение еврейского народа, наше освобождение от позорного положения, в котором мы находимся, уже само по себе революция, как в нашей внутренней еврейской жизни, так и в отношении внешнего к нам, нееврейского мира; это, быть может, самая большая революция, которую знает история человечества.

Первым, кто понял важность исторического момента, национальную ответственность за него, был еврейский рабочий класс, к кому бюро обратилось напрямую.

Антинационально, космополитически настроенные лидеры рабочих были решительно против нового еврейского национального движения среди рабочих. Они предприняли все меры, чтобы его задушить. Национальная конференция рабочих, которую созвали в Нью-Йорке 5–6 сентября 1915 года, должна была официально избавиться от конгресс-движения, раз и навсегда покончить с ним. Всеми силами своей мощной партийной машины противники добивались, чтобы делегатами были избраны близкие им и подходящие для этого люди.

Но делегаты должны были считаться с настроениями широких рабочих масс и были вынуждены принять на конференции резолюцию о необходимости борьбы посредством еврейского конгресса, так долго ранее осуждавшуюся ими.

К сожалению, однако, национально-социалистические делегаты конференции были очень слабы для выполнения той большой задачи, которая стояла перед ними. Привыкшие к местечковости и партийным дрязгам, они от неожиданного большого «успеха» на конференции впали в восторг оттого, что «товарищи» были вынуждены вписать в свою резолюцию не только общенациональные требования, но и те, что конкретно относились к борьбе за Палестину. Вместо того чтобы добиться единственно возможного и необходимого решения о самостоятельном руководящем национальном еврейском конгрессе, состоящем из делегатов, которые сами бы обсуждали все, что связано со страданиями и нуждами еврейского народа, они занялись «дипломатией» и дали возможность противникам ограничить конгресс в принятии решений по некоторым вопросам об Эрец-Исраэль. Другими словами, они уступили важнейший принцип движения, свободу и авторитет демократически избранных делегатов, свободу и авторитет конгресса – нашего высшего национального института, который мы должны создать. Институт, за которым организованный еврейский народ должен дисциплинированно следовать и поддерживать его. Без дисциплины народа и без авторитета конгресса это движение не может в такое время состояться – ни для нашего внутреннего еврейского мира, ни для внешнего, нееврейского.

Еще одну очень существенную ошибку сделали национально-социалистические делегаты на конференции рабочих.

Делегаты рабочих, представители профсоюзов и других рабочих партий и организаций почувствовали ответственность и поменяли свою позицию на противоположную по вопросу конгресса. Простые делегаты от рабочих были против «клики Форвертс-машины», против «бундовских заправил» в Национальном рабочем комитете, имевших уже тогда явные симпатии к плутократическому, столь далекому от интересов рабочих Американскому еврейскому комитету.

Большинство делегатов не желали избирать своих «лидеров», упрямых противников конгресса, в Исполком конгресса. Но национально-социалистические делегаты и далее продолжали, исходя из «дипломатических» соображений, до сего времени мне непонятных, защищать именно этих людей. И поскольку «оппозиция» настаивала на своем, то другие делегаты тем более были этим довольны…

К весьма неблагоприятным результатам привели эти две ошибки. И я тоже несу за это значительную долю ответственности. Я считал, что в вопросах конгресса и его суверенитета – конгресс с открытой платформой – нельзя уступать, лучше покинуть конференцию и продолжать агитацию в массах, а позже уже объединиться с массами, а не с заправилами.