Книга Прииск "Безымянный" - Виталий Гадиятов

Паша предложил назвать месторождение «Верхний перевал».

– Смотрите, другие перевалы находятся ниже, а эта седловина в самом верху хребта. Значит, он верхний.

Назвать открытое месторождение считалось большой честью. Как имя новорожденному ребёнку, название давалось навсегда и сопровождало месторождение даже после разработки. Чаще всего имена давали по географическим признакам: названию района, ручья, горы и тому подобное; нередко – по сторонам света, рельефу местности, в честь первооткрывателя, любимой девушки. Иногда в основе названия лежало какое-нибудь звучное слово или словосочетание.

– Я не против, пусть будет «Верхний перевал», – согласился Закатов. – По-моему, неплохо. – Фёдор постучал молотком по камню, будто показывая, как это звучит. – Опробованием тут будет заниматься Сергей со своей бригадой, а мы уходим за перевал. Так что ты тут старший, – сказал он Чухновскому. – Стоять будем в Лагерном.

За перевалом протекал длинный и узкий ручей, непонятно почему названный Мрачным. Однако, по мнению Фёдора, его долина выглядела намного привлекательней того места, где находился их лагерь. Мрачный впадал в пересохшую Каменку и, в отличие от Курунга, бежал в противоположную сторону. Южный склон долины Мрачного заканчивался прямо возле его устья, а напротив – с Каменкой сливался другой, ручей, значившийся по карте Лагерным. В долине этого ручья Фёдор нашёл место для стоянки.

– Зачем нам туда возвращаться? Мы же опробовали Мрачный в прошлом году, – сказал Чухновский, в очередной раз пытаясь убедить Закатова изменить своё решение. – Давай не будем наступать на те же грабли. Там же ничего нет.

* * *

День начинался прохладой. Таял туман, растворяясь среди лиственниц и редкой ольхи. Лучи солнца коснулись голых сопок, пробежали по скалам, осветили каменные развалы на противоположном склоне горы. Прощальным взглядом Закатов обвёл стоянку. Потух костер, прислонёнными к дереву остались подсохшие колья и шесты от палаток, возле них лежала гора наколотых дров.

Перевальная тропа с Курунга проходила по горе Плоской, как она обозначалась на крупномасштабных топографических картах. На других картах эта гора выделялась только горизонталями. По долине Лагерного вился едва заметный ручеек. Местами он пересох или и журчал под камнями. Только возле устья у обрывистого берега он выходил на поверхность и бежал, как настоящий горный ручей.

Геологи разбили свой лагерь на краю голубичника, разросшегося по всей долине, а оленеводы расположились в лесочке. Там, где Закатов увидел золото, промыли десять проб. Во всех без исключения заблестел золотой песок.

– Бог ты мой, мы там столько пахали, а тут, можно сказать, золото пришло само, – восторгался Афанасий. – И породы совсем не похожи на те, в которые мы ищем. Федя, откуда оно здесь?

– Спроси что-нибудь попроще, – улыбаясь, ответил Закатов. – Кстати, золото здесь тоже мелкое, но отличается от перевального. Вот посмотрите. – Он развернул два пакета из кальки и насыпал на предметное стекло микроскопа. При большом увеличении золотинки показались крупными комочками, но одни были угловатыми, а другие более округлыми и бугристыми. – Дома мы их изучим, а сейчас будем бить шурф.

Все понимали, что, не проследив разрез пород на глубину, нельзя изучить распределение золота, поэтому никто, кроме Чухновского, не проронил ни слова.

– Зачем зря упираться, мы же не шурфовщики какие-то, – бросил он с раздражением. – Тем более в техническом задании шурф не заложен. Федя, ну, зачем нам эта головная боль? Ты же сам знаешь, за самодеятельность нас никто не похвалит.

Собрав всю волю, чтобы не заругаться, Фёдор усмехнулся. С буквоедами вроде Чухновского он встречался нечасто, и вот такой человек оказался в его отряде.

– Понимаешь, Серёга, всего учесть невозможно. Знал бы, где упадёшь, подложил бы подушку. Надо ориентироваться на месте. Сейчас нам надо сделать всё максимально возможное, чтобы не потерять целый год. Понятно?

Изобразив полное непонимание, геолог промолчал.

Последний раз Фёдор видел, как проходили шурф лет пять назад. Случилось это ранней весной на Индигирке. По ночам ещё стояли тридцатиградусные морозы, а днём пригревало, и возле устья шурфа подтаивал снег. Проходчики бадьёй вытаскивали породу на поверхность и кучами раскладывали вокруг устья.

Шурф закладывал сам начальник. Сделав разметку, он прошёл первую проходку. Во всех пробах оказались приличные содержания золота, а с глубиной его становилось всё больше и больше. Стало очевидно, что они попали на рудное тело, которое могло оказаться месторождением.

Ориентируясь на Ачагырова, Закатов всегда искал какие-то признаки и выделял общие закономерности. Это не раз помогало ему в поисках и в принятии решений. Вначале он находил какие-то частные особенности, подмеченные им самим или почерпнутые из книг. Иногда они появлялись в ходе общения с коллегами. Одни признаки работали везде, другие – при стечении каких-то обстоятельств или даже в другом районе. Так, постоянно сравнивая и анализируя, он находил решение поставленной задачи.

Бить шурф помогали даже оленеводы, по-своему соображавшие, что надо сделать, чтобы яма не обвалилась и не засыпало людей землёй. На глубине около двух метров наконец пошли коренные породы. По внешнему виду это были те же самые, ржаво-бурые образования, только монолитные.

– Вот это настоящее месторождение! – восторгался Афанасий. – Его видно сразу, не то что там, на перевале. Это месторождение находится под горой, значит, оно Подгорное, – хитро подмигнул он Фёдору.

* * *

На заседании комиссии по приёмке полевых материалов не осталось свободных мест. Первый раз за много лет кабинет Федотова не вместил всех желающих, многие стояли даже под дверью. Заседание технического совета открыл главный геолог. Как всегда, он с невозмутимым видом назвал отряд и тему, по которой проводились полевые работы, и предоставил слово Закатову. Фёдор рассказал предысторию этой работы, остановился на применённых методах поисков и только в конце сообщил о полученных результатах. Все слушали молча, а потом посыпались вопросы.

– А почему вы считаете «Подгорное» месторождением? – со скептической улыбкой спросил Бородин. – Ведь у вас ещё нет анализов. Значит, рановато вы, Фёдор Степанович, заговорили о месторождении. Это надо ещё доказать.

Фёдор повторил, что при опробовании получены промышленные содержания золота, добавив о значительной площади, занимаемой этими породами. Выдержав шквал вопросов, он сказал:

– Это практически готовый к отработке объект. В него не нужно вкладывать значительных средств. Надо только разработать технологию обогащения руды.

У Бородина вопросов больше не было.

– Я хочу отметить, что Фёдор Степанович успешно справился со своей задачей, – подводя итоги, улыбаясь, начал Федотов. – А задача у него была сверхсложной и тяжёлой, а именно: требовалось доказать, что в наших зеленокаменных поясах тоже есть золото. И не просто золото, а месторождения, которые можно разрабатывать, – добавил он как само собой разумеющееся. – Правда, до разработки дело пока не дошло, но будем надеяться – доживём и до этого. Что касается моих сомнений и сомнений выступавших специалистов, прозвучавших на этом заседании, то они бывают всегда. Скажу честно, что некоторые из них навеяны давлением начальства или незнанием предмета исследований. – Федотов на мгновение замолчал, но развивать свою мысль не стал. – А вот с проходкой горной выработки, Фёдор Степанович, вы поступили неправильно. У вас была радиостанция, поэтому следовало запросить разрешение на проведение горных работ. Правила для всех одни и те же, вы их нарушили. А вдруг бы вас завалило, или случилось какое-либо другое чэпэ, что тогда? – сказал он строго. – Поэтому мы поставим вопрос об объявлении вам выговора.