Книга Советский Союз. Последние годы жизни - Рой Медведев

ЦК КПСС и партийные организации в областях очень пассивно и даже неохотно участвовали в избирательной кампании. Лично я выступал тогда в поддержку основного соперника Ельцина – Николая Рыжкова и его партнера Бориса Громова. И в печати, и в нескольких выступлениях по телевидению я призывал российских граждан голосовать против Ельцина. Для меня это был вопрос принципа. Было видно, что ни у одного из противников Ельцина нет шансов на победу. Николай Рыжков только недавно вышел из больницы. К тому же он не был публичным политиком и не был в состоянии вести жесткую борьбу против такого лидера, как Ельцин. А в данном случае была необходима именно жесткая борьба. Противники Ельцина надеялись все же на то, что он не сумеет победить уже в первом туре выборов. Я решительно протестовал также против условий избирательной кампании, на которую отводилось всего 20 дней. В одной из статей того времени я писал: «Нельзя не осудить ту спешку, с которой проводятся выборы Президента России. Мы ведь не просто проводим выборы. Мы впервые в отечественной истории утверждаем новый институт власти, более важный, чем должность президента, – а именно институт власти народа, т.е. всенародного избрания высших должностных лиц. Это поворотный пункт в развитии всей нашей демократии. Делать это в крайней спешке – за две-три недели – означает профанацию выборов, подгонку их под заранее ожидаемые результаты. Выставить перед избирателями 6 или 12 кандидатур и дать миллионам избирателей всего 15 – 20 дней на выбор достойного – это не демократические выборы, это ничуть не лучше, чем выдвигать только одного кандидата и обсуждать три месяца его достоинства, как это было во времена Сталина и Брежнева. Нынешние выборы дают большое преимущество тем, кто уже стоит у власти, т.е. Ельцину. Он может обойтись и без того, чтобы отчитаться: а что, собственно, сделано за год, чтобы россиянам стало жить лучше? Да еще кто-то придумал проводить выборы в рабочий день, а не в воскресенье, как это делается во всем мире. Если пренебрежение к избирателям демонстрируется на самих выборах, то трудно ждать уважительного отношения к избирателям после этих поспешных выборов»[200].

Борис Ельцин одержал победу на выборах уже в первом туре. Согласно сообщению ЦИК, в голосовании приняло участие 74,66% от общего числа избирателей. Голоса распределились следующим образом:

Б. Ельцин – 57,3%,

Н. Рыжков – 16,85%,

В. Жириновский – 7,81%,

А. Тулеев – 6,81%,

A. Макашов – 3,74%,

B. Бакатин – 3,42%.

Сенсацией стали почти 6 миллионов голосов, полученных еще малоизвестным тогда политиком Владимиром Жириновским, который лучше других использовал возможности телевидения. Для КПСС и для Компартии Российской Федерации эти выборы стали очередным поражением. Кандидаты-коммунисты проиграли также проведенные в тот же день выборы мэров Москвы и Ленинграда. Мэром Москвы был избран «демократ» Гавриил Попов, а мэром Ленинграда Анатолий Собчак. В этот же день на городском референдуме жители Ленинграда высказались за возвращение городу его старого имени Санкт-Петербург – вопреки призыву Верховного Совета СССР и ЦК КПСС. 12 июня 1991 г. состоялись также выборы президента Татарстана, на которых победил Минтимер Шаймиев, в недавнем прошлом руководитель партийной организации Татарии и председатель Верховного Совета этой республики.

Итоги июньских выборов можно было оценивать и как крупное политическое поражение М. Горбачева, но также и всей КПСС. По этому поводу в аппарате ЦК КПСС прошло несколько полузакрытых совещаний, на которых царила атмосфера растерянности и пессимизма. В Москву в ЦК КПСС приходило множество запросов, писем и телеграмм, на которые никто не мог ответить. Аналитики из Идеологического отдела ЦК КПСС подготовили и разослали в конце июня членам ЦК и в обкомы партии большую записку «Об итогах выборов Президента РСФСР». В этой записке признавалось поражение КПСС и кандидатов-коммунистов. «Победа Ельцина, – говорилось в документе, – обусловлена тем, что в общественном сознании сложился его имидж как «сильной» личности политика, которому свойственно чувство нового, целеустремленность в решении назревших экономических и социальных проблем, как непримиримого борца с партийной бюрократией. Большинство избирателей воспринимало Ельцина не с точки зрения человеческих качеств и политических пристрастий, а с надеждой на то, что он в силу своей бескомпромиссности и напористости способен вывести Россию из кризисного состояния. Не имела успеха негативная информация о Ельцине. Действовали устойчивые стереотипы, разбить которые за короткое время было практически невозможно». В записке ставился и традиционный вопрос: «Что делать?» Ответ на этот вопрос был крайне неубедителен. Предлагалось, в частности, «резко ускорить решение принципиальных вопросов», «создать в ЦК КПСС из перспективных молодых работников рабочую группу по планированию избирательных кампаний», «перестать бичевать партаппарат», «не противопоставлять консерваторов демократам, центр и низы» и т.п. Авторы записки рекомендовали «отойти от конфронтации с Ельциным и искать с ним точки конструктивного сотрудничества». «Надо настойчиво ориентировать партийные организации на участие в конкретных практических делах, создавая образ работающей партии»[201].

В этих советах содержалось много наивных и даже бессмысленных для условий 1991 г. рекомендаций, в которых не учитывались масштабы понесенного КПСС и Горбачевым политического поражения. Наладить «конструктивное сотрудничество» между Горбачевым и Ельциным, между КПСС и «Демократическим блоком» было уже невозможно. Как Горбачев, так и большая часть его окружения продолжали мыслить и оценивать обстановку в категориях разделения власти: какие полномочия должен иметь Центр, а какие полномочия следует передать республикам, союзным и автономным? Между тем в стране в целом и в Российской Федерации происходил не раздел полномочий, а становление двоевластия, когда органы власти на разных уровнях стремились решать одни и те же вопросы, но в разных направлениях. Борьба шла не за разделение полномочий, а за полную политическую победу. Не собирался идти на конструктивное сотрудничество с КПСС и КП РСФСР и сам Ельцин.

Всего через неделю после выборов, не дожидаясь официального вступления в должность, Б. Ельцин решил совершить визит в Вашингтон. В США помнили не слишком успешную поездку Ельцина в Америку осенью 1989 г. Но теперь Ельцин приезжал в США не просто как народный депутат СССР и политический оппонент Горбачева, а как легитимный руководитель государства, что требовало соответствующего протокола. Да, Ельцин и теперь старался держаться как можно более раскованно, он шел на неожиданные контакты с простыми людьми, отвечал уверенно и на любые вопросы. Некоторые американцы называли это политическим цирком, но большинству такое поведение нравилось: популизм – это важная часть американской политической культуры. На вопрос об отношениях с Горбачевым Ельцин везде говорил, что он готов к сотрудничеству, но только до тех пор, пока Горбачев будет за демократию, за радикальные экономические реформы и за права союзных республик на отделение от СССР. Политический комментатор из «Нью-Йорк таймс» Морин Дауд писал в эти дни: «У Ельцина нет больше необходимости входить в Белый дом с черного хода и просить о встрече с Президентом США. Если осенью 1989 г. он встречался всего с десятью сенаторами, то ныне сотни членов конгресса ждали своей очереди, чтобы пожать руку новоизбранному Президенту России. А когда Президент России оказался у памятника Линкольну, учителя истории, сопровождавшие учащихся своих классов в их поездке в столицу страны, провели для них импровизированный урок, посвященный советскому деятелю, ставшему в последнее время «звездой», который известен сегодня во всем Вашингтоне просто как Борис. Хотя Президент России не говорит по-английски, он произвел большое впечатление на собравшихся у памятника людей своим приветливым и энергичным поведением, изобретательно использовав различные жесты и мимику, чтобы показать, как он доволен теплым приемом. Ельцин также произвел самое благоприятное впечатление в конгрессе, где он призвал его членов к установлению более тесных связей между США и Россией и где он вновь примирительно отзывался о президенте Горбачеве»[202].