Книга Страшное гадание - Елена Арсеньева

Джессика вперила в него мрачный взор – и, должно быть,прочла нечто страшное, потому что быстро, испуганно спросила:

– Что ты сделаешь со мной?

– Ни-че-го, – раздельно ответил Десмонд.

Марина вздрогнула, Сименс издал некий протестующий звук, ноДесмонд повторил:

– Ничего. Ты уйдешь отсюда живая и невредимая. Какая ниесть, ты моя сестра, и я не хочу оскорбить память нашего отца жестокостью –пусть даже и справедливой. Но взамен ты должна дать мне слово, что никогда,никогда не покажешься больше…

Он не договорил, и лицо его исказилось брезгливой гримасой:

– Уйди, уйди прочь! От тебя смердит!

– Смердит?! – вскричала Джессика, бросив на Маринуубийственный взгляд. – Благодари за это свою шлюху!

– Не смей пачкать мою жену своим грязным языком,Джессика, – сказал Десмонд внешне спокойно, однако в голосе егопослышалось лязганье стали. – Еще одно слово – одно! – и я позабуду отом, что у меня есть сестра!

Джессика, прихрамывая, бросилась к лестнице, верно, решив неискушать более судьбу, но в последнее мгновение не выдержала: обернулась ивыкрикнула, безобразно кривя рот:

– Будьте прокляты! Прокляты! Пусть буря и ветер гуляют потвоему замку, покуда не повергнут его в прах!

Рука Десмонда рванулась к оружию, и Джессика стремглав ринуласьпо ступенькам, но… но не успела она сделать и двух шагов, как нога у нееподвернулась, Джессика наступила на подол, прянула вперед – и с крикомпокатилась кубарем по ступенькам, пересчитав их все… и застыв на поворотелестницы темной, всклокоченной массой.

Десмонд, еще крепче прижавший к себе Марину, не тронулся сместа, однако один из лакеев, повинуясь его знаку, сбежал по лестнице, повернулнедвижимое тело – и отпрянул с испуганным криком:

– Она мертва, милорд!

Десмонд вздрогнул.

– Она подавилась проклятием, – послышался потрясенныйшепот, но в следующую минуту голос его, обращенный к слугам, окреп: – Унеситеее в часовню. И тех… несчастных… которых вы нашли за стеной, тоже перенеситетуда. Они все будут похоронены в семейном склепе. Сэр Брайан ляжет рядом сУрсулой, Гвендолин – с Алистером. Джессика… это я решу потом. А сейчас, –он подхватил Марину на руки, – сейчас настало время уделить вниманиемиледи.

Он размашисто зашагал по коридору, и Марина, откинувизмученную голову на его плечо, успела увидеть на ступеньке лестницы туфлю сосломанным, стоптанным каблучком.

* * *

Десмонд шел так стремительно, что уже через мгновение ониоказались возле его комнаты. Плечом толкнув дверь, он вошел – и Марина едва нелишилась чувств от запаха дров из пылающего камина, горячего куриного бульона,и только что испеченного хлеба, и лавандовой воды, щедро добавленной в ванну,над которой поднимался пар.

Она вдруг так ослабела, что подумала: без горничной ейсегодня, пожалуй, и не раздеться, – однако Десмонд не позвал горничных, аопустился в кресло, усадил Марину на колени и принялся сноровисто расстегиватьплатье и стаскивать с нее.

Марина с изумлением воззрилась на него, и Десмонд кивнул,отвечая на ее невысказанный вопрос:

– Да, да. Я теперь буду сам тебе прислуживать. Ты же знаешь,что я неплохо умею раздевать женщин. Я буду тебя купать, кормить… Я вообще невыпущу тебя больше из рук. Никогда.

Марина блаженно прикрыла глаза. Его руки одновременнооберегали и властвовали. Дивные ощущения пробуждались в ней – ощущения, гораздоболее близкие в жизни, чем все самые смелые мечтания, некогда томившие ееисстрадавшееся от тоски тело.

Он любит ее. Он любит ее!

– О Десмонд… Мой лорд, мой супруг… – прошептала она,закидывая голову и млея под его поцелуями. – Умоляю тебя…

– О нет. Это невозможно, – пробормотал Десмонд хрипло,соскальзывая на ковер и увлекая за собой Марину. – Я готов сделать длятебя что угодно, только не умоляй пощадить тебя!

– Что? – приоткрыла Марина изумленные глаза. – Яумоляла тебя прийти ко мне.

Их схватка была мгновенной, стремительной и столь бурной,что Марина вскоре испустила протяжный стон, а Десмонд впился в ее шею алчнымпоцелуем, изливая в это время в ее лоно все море своей любви. На какое-томгновение Марина лишилась чувств, однако новый поцелуй вырвал ее избеспамятства и заставил открыть глаза.

– О господи, – прошептал Десмонд. – Я обезумел. Тычуть жива, а я готов залюбить тебя до смерти… Марион, прикажи мне, чтобы яотнес тебя в ванну, потом накормил, потом уложил в постель.

– Лучше сразу в постель, – выдохнула Марина в егоцелующие губы, ощущая в себе небывалую полноту жизни. – Хотя мне и здесьнравится. Перед камином тепло…

– А в России есть камины? – спросил Десмонд, начинаяосторожно, вкрадчиво приподниматься и опускаться.

– У нас все больше печи, – ответила с невинным видомМарина, будто это не она шевельнула бедрами. – Русские… Ох, господи! Печи,я говорю, русские…

– Тогда тебе придется немножко подождать, пока я велюсложить в нашем имении камин. – Лицо Десмонда то всплывало ввысь, то приближалоськ ее лицу. – В каждой комнате. И там все время будет гореть огонь, так чтов самые лютые морозы тебе не понадобится одеваться.

– Морозы? – вскинула брови Марина, пытаясь угодитьпоцелуем в ямочку на подбородке Десмонда. – Какие еще морозы?

– Лютые! – пояснил он. – Русские! Как завоют, какзавеют ветры… – Он ускорил свои движения, что, очевидно, должно было означатьстремительный лёт метелей.

– Мы что, поедем в Россию?

От изумления Марина замерла, но Десмонд шепнул:

– Нет, нет, не останавливайся! – И только потом ответилей: – Если ты согласна. Мне показалось, тебе не очень по душе Маккол-кастл.

– Не очень?! – Марина вся передернулась, и Десмонд тихозасмеялся от того дивного ощущения, которое доставило ему это внезапноесодрогание. – Да я бы хотела исчезнуть отсюда прямо сейчас!

– Сейчас?! – воскликнул Десмонд с притворным ужасом, иМарина, покрепче оплетя его ногами, смягчила приговор.

– Желательно с тобой вместе.

– Мне это тоже желательно, – шептал Десмонд, утыкаясьгубами ей в шею. – Очень… очень… Мне желательно уехать с тобой в Россиюкак можно скорей. Сказать по правде, мне ненавистны сквозняки, каменные стены,тайные ходы и вообще все, что хоть отдаленно напоминает башни и галереи сбойницами. У меня такой дворец на Волге… тебе понравится, клянусь!