Книга Большая игра. Прошедшее повелительное - Дэйв Дункан

59

– Ладно, они точно не почуяли нас, – сказала Мезон. – Пошли.

Эдвард с облегчением спрыгнул со стены.

– Что будет, если они вернутся и пойдут по нашему следу?

– На равнине они легко догонят нас. Это страна моа. Но пересеченной местности им не одолеть. Значит, надо попробовать добраться до холмов. – Несколько минут она шла молча. – Но нам это не удастся.

– Знаете, вы прямо кладезь ободряющей информации.

Оника усмехнулась:

– Если их только двое, я с ними управлюсь.

Интересно, каким образом члены Службы собирают свою ману? Должно быть, это бестактный вопрос.

Так, в молчании, они втроем вернулись к дракону. Эдвард снова оказался зажатым между спиной Мезон и костяной пластиной. По удобству это напоминало езду по перилам.

Впрочем, выбравшись на дорогу, Милашка побежала необычно плавно. Они пронеслись мимо храма, обогнули город стороной и устремились в ночь, на запад.

Эдвард пытался следить за дорогой сзади. Этот бесконечный день изрядно вымотал его. Несколько часов сна – и он будет свеж как огурчик и готов ко всему. Говорить было слишком трудно, поэтому он сидел молча, мечтая об одном – поскорее слезть с этого неудобного сиденья. Нет, неправда. Он мечтал еще о том, чтобы не быть таким бессердечным негодяем – не бросать Элиэль как раз тогда, когда ей так нужна его помощь.

Через час с небольшим Оника направила дракона к группе деревьев. Всадники спешились. За деревьями они оставались невидимыми, но сами могли наблюдать за пересечением дорог – их черные полосы хорошо просматривались на поле, сверкающем в серебристо-зеленом лунном свете. Они увидят Жнецов, если те появятся.

– Короткий привал, – объявила она. – Голодны?

– Если вы будете есть, я тоже не откажусь.

– Как насчет жареной говядины?

– В собственном соку и с картофелем-фри, пожалуйста.

Оника порылась в сумке и достала оттуда маленький тряпичный сверток. Усевшись, она развернула его – там оказалось несколько ломтей черствого на вид хлеба. Эдвард был счастлив уже тому, что может наконец рухнуть на траву и вытянуть ноги. А заодно найти несколько новых точек, на которые можно перенести вес. Он впился зубами в горбушку. Она оказалась неожиданно вкусной и мягкой, с экзотическим пряным ароматом.

Золотоволосый юнец нагнулся и тоже взял себе кусок.

– Какого черта?.. – не выдержал Эдвард.

Юнец, довольно жуя, улыбнулся ему.

– Что? – спросила Оника.

– Ничего. Забыл, что хотел сказать. Расскажите мне лучше про Зэца.

Она поморщилась:

– Что вы хотите узнать про него?

– Ну, мне не нравится иметь врага, который пытается убить меня за то, чего я не делал и не собираюсь делать. Допустим, я напишу ему…

– Он ни за что вам не поверит! Зэц хуже их всех. Я ведь говорила вам, что местная теология лишь отдаленно отображает истинную ситуацию. Муж всегда был божеством и созидания, и разрушения одновременно. Это символизирует его молот. Зэц – один из его сатрапов, бог смерти, на роль которого никто раньше не претендовал, – да и кому такого захочется? Примерно… да, лет сто назад кто-то попытался. Не знаю, просил ли он Карзона об этом теплом местечке, или это была идея самого Карзона. Впрочем, все равно. Зэц изобрел Жнецов. Возможно, позаимствовал идею у индийской секты душителей.

– Убийства дают ему ману?

– Еще какую. Человеческие жертвоприношения давно уже не практикуются в Соседстве – как и на Земле, – но они дают огромное количество маны. Благодаря этому он фантастически силен, хотя технология очень расточительна – убийства происходят не в узлах и, как правило, на большом расстоянии от самого Зэца. Поэтому и требуется такое их количество. Согласно теологической доктрине, он всего только аватара Карзона. На деле же он давно уже сильнее его. Пятерка сильно обеспокоена этим: не решится ли он претендовать на полноправное членство в Пентатеоне?

– А они не могут сообща выступить против него?

Оника невесело усмехнулась:

– Эти-то жулики? Кто из них посмеет? Мана – это власть, а власть всегда найдет себе союзников.

Он посмотрел на юнца – тот ухмыльнулся, пожал плечами и продолжал жевать.

Мезон тоже замолчала. Похоже, она обдумывала что-то, поэтому Эдвард не стал нарушать молчания. Он решил, что Оника Мезон знает, что делает. Она казалась такой уверенной… кем бы она ни была.

Милашка щипала траву, не вставая. Длинная, гибкая шея позволяла ей дотягиваться довольно далеко. Трумб садился за остроконечные вершины. Зато появился желтый Кирб’л. Эдвард подумал, не спросить ли ему о причинах столь причудливого движения этой игривой луны, но потом решил, что слишком устал для лекций по астрономии.

Оника потянулась за тряпицей.

– Хватит пока? Нам пора трогаться.

– Да. Спасибо, мэм. – Он встал и оглянулся на дорогу. Ни намека на Жнецов. Подойдя к дракону, он наконец решился. – Вы знали моего отца?

– Да.

– Хотелось бы как-нибудь поговорить с вами о нем. Мне кажется, я очень плохо знал его.

Она забиралась в седло, поэтому отвечала, не оборачиваясь.

– Я знала его. Знала близко. Это вас шокирует?

– Конечно, нет! – На самом деле шокировало, и еще как. Он не мог представить себе, чтобы у отца имелась любовница. Эта новость расстроила Эдварда, напомнив, что все его воспоминания о родителях ограничиваются двенадцатилетним возрастом. Он никогда не знал их по-настоящему, а теперь никогда и не узнает. Они погибли из-за Зэца и «Филобийского Завета».

Оника протянула руку и с неожиданной силой затащила его в седло. Интересно, сколько ей лет?

– Он был замечательным человеком, очень уважаемым. Я любила его. Потом мы разошлись. Само собой, это все было задолго до того, как он познакомился с вашей матерью. Ладно, Милашка, девочка моя. Я знаю, что ты устала. Вондо!

Может, эта давняя связь и послужила причиной того, что Моника Мезон пришла на помощь сыну Камерона? Но зачем она заезжала в гости к своему бывшему любовнику в Ньягату? Что-то тут не так. А может, просто это он такой наивный? Слишком много вопросов, слишком много подводных камней и непредсказуемых ответов.

Эдвард утратил ощущение времени. Движение дракона начало убаюкивать его. Он снова попытался следить за дорогой сзади. Нет, в такой темноте он не заметит Жнецов. Трумб и Иш скрылись за горизонтом, теперь на небе царил золотой Кирб’л. Ночь оборачивалась страшным сном, из тех, что никак не кончаются.

Оника крикнула что-то и показала рукой.

Дома. Ламеби.

Она обогнула деревеньку, срезав дорогу по полю. Милашка оказалась замечательной прыгуньей, не хуже лошади, хотя приземления все же не доставили Эдварду ни малейшего удовольствия. Потом они снова оказались на дороге, сворачивающей в узкий овраг – пересохшее речное русло. Ровный низкий рев спереди был, судя по всему, шумом Суссуотера.