Книга Дефолт совести - Александр Смоленский

Тем не менее письмо ему переслали совсем не случайно. Во-первых, он, пожалуй, единственный, кто остался на службе из той команды, трудившейся некогда на Ленинском проспекте. А во-вторых, тот, кто первым перлюстрировал письмо, сообразил, что дело касается безопасности страны, и соединил в своей голове «во-первых» и «во-вторых». Иначе письмо наверняка загнали бы в ГРУ или во внешнюю разведку...

– Нутром чую, эта шифрограмма не просто агентурное донесение, а нейтронная бомба! – сказал он сам себе вслух и сам же удивился невольно возникшему возбуждению.

Он тут же решил, что докладывать «наверх» будет без всяких посредников, без Крутова и прочих. Только сам – и непосредственно президенту! Только что докладывать? Он ведь даже не знает, кто такая Монашка и что там реально написано в её послании. Настоятель? Бог с ним, сейчас это неважно. Главное – текст...

Ещё с полчаса Кушаков сидел за столом, обхватив голову руками, пока не решил, что делать и кто может помочь. Жаль, правда, что с тем человеком они давно не в ладах. Ну ничего, договорятся!

– Как ваше самочувствие, Леонид Сергеевич? – ослабив узел галстука, участливо спросил Пётр Семёнович. Он словно впервые увидел сидящего напротив в кресле маленького, несколько подавленного Мацкевича.

– Вашими молитвами, – улыбнулся Леонид Сергеевич, тут же поймав себя на мысли, что затаённая обида на Кушакова, да и на других бывших шефов, по сути, несправедливо разогнавших сотрудников аналитической службы, давно испарилась.

– Что ж вы нас совсем позабыли, никогда не заглянете. Всё обижены?.. – словно угадав мысли отставного полковника, спросил хозяин кабинета.

– Легко сказать – заглянете... А кто элементарно пропуск выпишет?

– Как? Разве за вами не оставили удостоверение?.. – Кушаков сделал удивлённое лицо. – Это неправильно! Хотя вы уходили на пенсию из ФСБ... Но у них одни порядки, у нас другие. Я прикажу, чтобы вам выписали наш документ! Кстати, Леонид Сергеевич, могу вас порадовать. Мы сейчас, уже в нашем ведомстве, восстанавливаем в полном объёме и даже расширяем аналитическую службу. Почему бы вам не стать там консультантом? Или ещё лучше – главным консультантом! Да и потом, почему бы вам не начать преподавать в нашей новой академии? С кадрами у нас сейчас большие проблемы. Столько спецслужб и охранных предприятий наплодили, что людей удержать не можем! Сманивают наши кадры высокими окладами. И вас вроде сманили таким образом. Волин рассказывал. Не надоело? Не тянет вернуться в наше братство? Подумайте сами, где какое-то сыскное агентство и где мы! Небезызвестный Духон, кажется, там хозяин? Сколько кровушки он нам попортил со своей Нормандией и тамошними мистификациями. Помните операцию «Меморандум»?

– Как её забыть?! Такая грандиозная операция... Только смею напомнить, что меня не сманили, а подобрали, когда уволили... – Мацкевич невольно ухмыльнулся.

– Чему вы улыбаетесь, Леонид Сергеевич? Я ведь сделал вам предложение абсолютно серьёзно...

– Ну, а коль вы серьёзно, Пётр Семёнович, то и я вам тоже отвечу серьёзно! Давайте не будем терять времени! Ну в самом деле, товарищ генерал, не для того же вы меня, пенсионера, сюда вызвали, чтобы предлагать работу? Так что давайте перейдём к делу. Чем я могу быть вам полезен?

– Да-а, чувствуется старая школа! – рассмеялся Кушаков. – Будь по-вашему, перейдём к главному.

В кабинете с подносом появилась пышнотелая официантка. Поставив чай и бутерброды, она поспешила удалиться. Дождавшись, пока за ней закроется дверь, Кушаков спросил:

– Скажите, пожалуйста, Леонид Сергеевич, вам по прежней работе, ещё до аналитического управления, ничто не напоминает имя, вернее, агентурная кличка Монашка? Не припомните, был ли в ваше время такой агент? Нелегал, например?

– Монашка, Монашка, Монашка... – троекратно повторил Мацкевич, делая вид, что силится вспомнить, о ком идёт речь. Хотя на самом деле упоминание о Монашке заставило его вздрогнуть. Отставной полковник едва сдержался от удивления. И радости тоже. Неужели объявилась? Где? Когда? Да разве мог он забыть это неземной красоты и незаурядного ума создание природы?! Такие уникальные женщины рождаются раз в столетие.

– Что-то сразу так не припоминаю, – поморщившись, солгал Мацкевич. – А почему вас так заинтересовала эта Монашка? Если не секрет, конечно. Может, так быстрее вспомню.

– У нас куда ни плюнь – всё секрет! – важно сказал Кушаков. – Жаль, конечно, Леонид Сергеевич, что вы тоже не помните. А может, всё-таки попытаетесь вспомнить?.. Монашка! Ну, кого могли так обозвать?

По хитрому взгляду генерала Мацкевич понял, что тот не очень-то поверил его игре в «незнайку».

– Естественно, такую агентурную кличку могли дать только женщине, а впрочем, по нынешним временам всё возможно. Объясните, товарищ генерал, в чём всё-таки дело? Разъяснили бы ситуацию поподробнее, глядишь, и дали бы импульс моей пенсионерской памяти... – сострил Мацкевич.

– Эх, была не была! – вдруг решился Кушаков. – Если уж вам не доверять, Леонид Сергеевич, так кому тогда?! Слушайте сюда! Два дня назад на адрес одного из наших конспиративных офисов, где мы оба некогда трудились, пришло обычное письмо в обычном конверте. Послано оно, судя по штемпелю, из Флориды. Из какого-то Уэста.

– Может, из Ки Уэста? – уточнил Мацкевич.

– Может, и из Ки. Какая сейчас разница? Внутри конверта было письмо, написанное эзоповским языком... Я, признаться, не силен в шифрограммах. Все слова вроде простые, а содержание ни хрена не понять.

– Агентурное донесение простой почтой?! При современных технологиях связи?! Странно как-то! – искренне удивился отставной полковник.

– Вот именно! Наши дешифровщики, доложу я вам, за ночь здорово намучились, но ничего не могли разгадать! Ведь сейчас у нас одни зелёные юнцы работают! Говорят, шифр одноразовый. Как презерватив. – Кушаков от души рассмеялся, как ему показалось, удачной шутке. – Типа был предназначен лишь для конкретного агента. Аналогий никаких. Единственное, что понятно, так это первая фраза «Дорогой Настоятель» и подпись – «Монашка». Остальное – полная абракадабра! Бред сумасшедшего, и только!

– Незадача! – Мацкевич стал понимать, почему вдруг о нём вспомнил бывший начальник.

– Пока лично мне ясно одно. В этом письме наверняка содержится очень важная информация. Узнать хотя бы, кому оно адресовано. Кто такой Настоятель? Не обращаться же с этим вопросом в ФСБ или ГРУ, если письмо перенаправили мне? Сами понимаете, это как-то не с руки... Чтото я смутно припоминаю...

«Ничего ты, Пётр Семёнович, не припоминаешь», – хотел упрекнуть Кушакова его бывший подчиненный. Но вовремя сдержался. Возможно, тот вообще не знал Настоятеля. Впрочем, какая сейчас разница?! Настоятеля уже лет семь нет на белом свете. Точнее, давно умер от рака человек, который с незапамятных времён жил под рабочим псевдонимом Настоятель.

– Идиотская ситуация. Пока всё не выясню, не могу докладывать наверх! Но и игнорировать донесение тоже нельзя. Вдруг что-то важное прозеваем? Вы понимаете, Леонид Сергеевич, в каком я двусмысленном положении оказался?