Книга По ту сторону дороги - Екатерина Алексеевна Андреева

сказал, что мог бы полюбить… — прошептала я и чуть не задохнулась, в его глазах сверкнул смешливый блеск:

— Наконец-то ты угадала с вопросом!

Когда он поцеловал меня, я тут же решила, что умру, если поцелуй прервётся. Я обвила его шею руками и прижалась ближе. Его пальцы зарылись в мои волосы, рука скользнула по талии под рубашку. Меня пронзила дрожь, я стянула с него футболку, с наслаждением ощущая под ладонями его тёплую кожу. Он стал целовать меня ещё настойчивее, с каким-то даже отчаянием, словно мы никогда больше не сможем обнять друг друга. Я не возражала. Ни на единую секунду. Мне вдруг показалось, что я ждала этого поцелуя вечность, и ни за что не дам ему закончиться. Оказывается, я влюбилась куда сильнее, чем думала!

Глава 48

«Когда старый мир пал, и человечество воздвигло новые стены, среди людей зародилась легенда о Буре, что придёт из далёких краёв и уничтожит всё до последнего камешка. Придёт она, когда новый мир, растратив все свои шансы, вновь рухнет, и жизнь человека станет бессмысленной. Раз за разом новый порядок обращался в руины, и раз за разом надежда выживала вновь. Но и её век не бесконечен, и поэтому люди шептали легенды о Буре, но потом позабыли и о ней…» — отрывок из книги «Тысячелетия пепла», из перечня запрещённой литературы.

Свет пробирался сквозь веки, и мне представлялось, будто крохотные солнечные человечки пытаются открыть мне глаза, тянут за ресницы, за кожу, но ничего у них не получается — я упрямая. Мне не удалось сдержать смешок, и у макушки тут же раздалось:

— Даже боюсь спросить, что тебя уже успело развеселить, — от сонного тихого голоса Двэйна, который звучал так близко и так непривычно нежно, по телу прокатилась волна теплоты, и я, довольно потянувшись, прижалась поближе к старшему.

Я скользнула пальцами по его руке, плечу, щеке, самодовольно радуясь его мурашкам, потом и сама потянулась вверх, чтобы поцеловать его нос, лоб, закрытые веки и, конечно, губы. Надо признать, целовался он искуснее некуда, моим предыдущим парням до него было далеко, и я решительно отклонила неприятные мысли о тех, с кем он набирался опыта. О девицах из рейта даже думать не хотелось. Вот только это не относилось к Кристине. К ней я совсем не чувствовала неприязни, её образ даже вызывал во мне некоторое уважение, и всё было бы замечательно, если бы не зарождающееся беспокойство. С мёртвыми не конкурируют — разве могу я перекрыть образ погибшей девушки, которую Двэйн любил так сильно? Внутри всё сжималось от мысли, что он может никогда не полюбить меня так же, и что память будет возвращать её к нему снова и снова.

— Знаешь, что сделают с нами Ли и Вэнди, если мы сегодня не покажемся им? — прошептал он и поцеловал меня. Остановиться казалось невозможным, но я всё же оторвалась от Двэйна.

— Почему мы всегда должны куда-то идти? Почему нельзя остаться здесь?

— Да уж, остаться посреди леса, в месте, где нас едва не убило, — заманчивая идея.

— Ты забыл ещё упомянуть холодную землю, кончающуюся еду и охотников, которые всё ещё могут нас искать.

— Не думаю, что они решат так отдалиться от Рынка, всё-таки они приехали вытрясать деньги из Томаззо, а не гоняться за мировыми преступниками.

— А мы теперь мировые преступники?

— Объединения ищут нас повсюду.

— Но это ещё не весь мир, — я хитро улыбнулась, и Двэйн, окинув меня пронзительным взглядом, спросил:

— Так ты согласна искать другой берег, уехать на поезде?

— А ты ожидал другого ответа? Вот, значит, как, — я нацепила на себя обиженное выражение, — воспользовался девушкой и решил сбежать.

— Ай, — мой удар пришёлся куда-то в плечо, и я уже собиралась перейти в настоящую атаку, но меня обезвредили мощным оружием, — была бы поэтом, сказала бы, что его поцелуи — это как смерть и новое рождение. Вот так себя я и чувствую. А другой берег? Почему бы не поискать и его?

Два часа, за которые мы должны были добраться до ребят, уже давно истекли, а местность изменилась так, что сомнений в том, что мы заблудились, не осталось бы даже у новичка. По мере продвижения лес редел, деревья росли обособленно, из земли стали вырастать серые огромные валуны, равнина сменилась пригорками и холмами, и дорога вела то вниз, то вверх.

— Компас и карта дружно уверяют, что всё отлично, и мы молодцы! — Двэйн перевёл раздражённый взгляд с прибора на окружающий нас пейзаж. Меня тоже беспокоила проблема маршрута, но пока я видела эти синие глаза, ничто не могло меня по-настоящему напугать. По крайней мере, пока.

— И что же мы можем сделать?

— Лучший вариант, это повернуть назад, попытаться вернуться по тому же пути до Цветного городка и начать всё заново.

— Но Двэйн, мы потратим много времени, и я не видела здесь животных, которых можно было бы поймать. Вода ушла, но никто ещё не вернулся.

— Дойдём до реки, наловим рыбы. И по ней легче будет добраться до Рынка.

— Опять к воде?

Он издал короткий смешок:

— Не бойся, Пустошь редко повторяется.

— Хорошо, только давай отдохнём немного. Знаю, мы не так долго шли…

— Отдохнём, я тоже устал.

Я удивлённо оглядела старшего. Мы в самом деле прошли не такое уж большое расстояние и совсем недавно делали привал, Двэйн не устаёт так быстро. То, что сама я ещё с утра ощутила слабость, меня ничуть не удивило — я не отличалась особой выносливостью, а за последние дни силы истощились, и даже поцелуи и объятия старшего не могли помочь.

Остатки наших запасов я пихала в себя с отвращением — в горло и кусок не лез, и от еды появилось тошнотворное ощущение. Двэйн тоже почти ничего не ел, и это особенно настораживало. Если опять что-то случится, я больше не выдержу, сколько можно? Держу пари, ни один изгнанник не испытывал на себе столько всего за один раз.

К полудню всё стало ещё хуже. Слабость увеличивалась, жара донимала больше прежнего, меня тошнило и один раз даже вырвало. Хорошо хоть Пустошь не поскупилась на сотни видов душистых растений, отвратных на вкус, но облегчающих головную боль и, вероятно, обладающих ещё