Книга Вечное царствование - Кэролайн Пекхам

тебе дело, если до меня доберется другой вампир?

Он рассматривал меня так долго, что у меня внутри все сжалось. — Ты под моей защитой. Мой долг — уберечь тебя от беды.

— Это чушь собачья, — огрызнулась я. — Я выросла в аду, а теперь я здесь, в твоем шикарном гребаном замке, и мне предлагают твою стооооль-щедрую-защиту? Ты невежествен о реальном мире. Ты не знаешь правды, которая находится прямо у тебя под носом.

— Невежествен? — Прорычал он. — В каком смысле? Просвети меня, потому что тебе явно есть что сказать, бунтарка. — Он отбросил тряпку с такой силой, что она ударилась о стену в ванной.

— Я пыталась сказать тебе раньше, но ты меня не слушал.

— Тогда я выслушаю сейчас, — прогремел он, и я проглотила свою гордость, мое горло сжалось, когда я пыталась сформулировать слова, которые я хотела, чтобы он услышал. Действительно услышал.

— Сфера «А» — ложь, — прошептала я, и в комнате внезапно стало холоднее. — Моя Сфера совсем не такая. Мы живем в пустых зданиях без отопления и с непостоянным электричеством. Нам почти не дают еды, чтобы мы могли прожить следующий день. — Мое сердце забилось сильнее, и слова потекли быстрее, раскрывая все, через что я прошла, и молясь, чтобы он поверил в это. — Люди исчезают и не возвращаются. Иногда мы слышим крики из «Банка Крови», которые доносит до нас ветер. Любого, кто бросает вызов вампирам, избивают на улице. Были времена, когда людей связывали на несколько дней и срывали с них одежду… а потом избивали их ежедневно. — Я покачала головой, когда слезы защипали мне глаза и размыли мир передо мной. — Моя семья и я так много лет хотели сбежать. После тестирования мы знали, что нас разлучат. Нас с сестрой собирались отослать, и нам пришлось бы расстаться с нашим отцом. Он становится старше, и в конце концов они забрали бы и его, как забирают всех пожилых людей. Они исчезают. Я вижу это в их глазах, страх. Беспокойство, что они не доживут до следующего дня. Что их отправят в «Банк Крови» и заберут у них то немногое, что осталось. Так или иначе, единственных людей в мире, о которых я когда-либо заботилась, у меня собирались отнять, и я не могла этого допустить…

Навернулись слезы, и прохладная ладонь Эрика коснулась моей щеки, вытирая их. Мое зрение восстановилось, и я увидела его перед собой, наклонившегося так близко, что я не могла вдохнуть ни капли кислорода. Его кипарисовый аромат заполнил мои легкие, убаюкивая чувством спокойствия, и стены, которые я возвела против него, начали рушиться.

— Это правда? — Прохрипел он, не моргая, ища ответ в моих глазах.

— Да, — выдавила я, и еще одна слеза упала мне на колени.

— Сферами управляет Фабиан, — сказал он с рычанием. — Они под его ответственностью.

— Как удобно, — горько сказала я, заставляя свои слезы остановиться на полпути. Я не хотела, чтобы он видел меня такой, ломающейся настолько по-человечески, ведь у него не было даже шанса понять. — Ты несешь ответственность, признаешь ты это или нет. Но, конечно, тебе все равно. Ты ничего не чувствуешь.

— Ты думаешь, я не способен заботиться? — Он зарычал, его королевский облик был окончательно испорчен.

— Я думаю, ты бессердечен, пуст, и в тебе нет ни капли воспоминаний о том, что когда-то ты был человеком, как бы давно это ни было. Теперь ты просто чудовище, единственная жажда которого в этой жизни — кровь.

— Я гораздо больше, чем ты можешь себе представить, — сказал он, и от его высокомерия у меня загорелись вены. — И моя жажда не заканчивается кровью.

Он вскочил на ноги, и я тоже встала, отказываясь позволить ему уйти и оставить за собой последнее слово. — Тогда, где же она заканчивается?

— Прямо сейчас? — Он подошел ко мне, и я потрясенно вздохнула, увидев плотское желание в выражении его лица. — Она заканчивается на тебе.

Он наклонился, его губы захватили мои в греховном поцелуе, его руки в одно мгновение притянули меня вплотную к нему, почти оторвав от земли. Ярость во мне закипала, устремляясь в голову и расплавляя мои мысли, прежде чем они успевали сформироваться, плавя и меня вместе с ними.

Его язык протиснулся между моих губ, и внезапно, сама не зная почему, я поцеловала его в ответ, мои ногти впились в мощь его плеч, в то время как его пальцы впились в мой позвоночник. Мы целовались с ненавистью и ядом, но в этом поцелуе также была страсть, которая сказала мне, что Эрик вовсе не был пустым. Он был до краев полон темных деяний и нечестивых грехов, и он хотел обрушить каждый из них на мою плоть.

Мой язык встретился с его языком, лед и огонь столкнулись, мое сердце заколотилось так неистово, что я знала, он чувствовал каждое биение, чувствовал, как каждая частичка меня пробуждается для него. Он зарычал мне в рот, и его клыки скользнули по моей губе так, что по мне пробежала дрожь, мое тело загорелось еще больше, умоляя о большем. Но прикосновения его клыков было достаточно, чтобы разжечь ревущее пламя реальности в моей голове, и я отшатнулась от него, прикасаясь ко рту в ужасе от того, что я сделала.

Он снова шагнул вперед, глаза были полны пылающих углей, а на его губах растянулась медленная и злая улыбка, которая пронзила меня насквозь. — Ты хочешь меня.

— Нет, — возразила я, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Я никогда не захочу тебя. — Стыд захлестнул меня, когда я покачала головой, отказываясь от правды, сияющей в его глазах, от этой победы надо мной, которую он так легко одержал, и это так чертовски разозлило меня, что мне захотелось кричать. — Как кто-то может хотеть такого монстра, как ты? Ты мерзкий, у меня от тебя мурашки по коже. Единственная причина, по которой я поцеловала тебя, это то, что ты создан, чтобы заманить меня, ты создан, чтобы морочить мне голову, но правда в том, что я твоя пленница и я чертовски ненавижу тебя.

Его улыбка погасла, и я клянусь, его королевство рухнуло вместе с ней, потому что весь свет в мире, казалось, погас. Я даже не была уверена, лгала я или нет, но часть меня отчаянно хотела поверить собственным словам, и все же вожделение, которое я испытывала, было таким ужасающе реальным.

Он стоял, как охотник перед добычей, а я сжимала свои пальцы в кулак, не зная, что он собирается делать дальше. И не успела я ничего предпринять,