Книга Казнь и козни дочери смерти - Лин Элли

слезами, и пошла дальше. На удивление чем больше фрагментов прошлого она видела, тем больше притуплялась боль в голове. Неужели все и правда вставало на место?

Она зашла в новую дверь, мир снова окрасился белым. Посреди комнаты все так же стояла арфа, а за ней восседала седовласая, но молодая богиня. Розанна по сравнению с Аммонией теперь выглядела чуть старше, а ее пышущие огнем и желанием жить глаза померкли, лицо казалось бесстрастным.

— Расскажи больше о моих детях, — без былого запала просила Розанна. — Ремеус не может видеть будущее еще не рожденных детей.

— Ты хочешь узнать, какими они уродятся?

— Да, хочу знать, чего от них ждать.

Богиня рассмеялась, но теперь вместо трели колокольчика или звона монет ее в голосе слышалась сталь. Этот смех пронизывал и пугал, таким пустым и тревожащим он еще не был.

— Ждать от детей… Ты изменилась, Розанна. Даже когда я сказала тебе, что хоть ты и избежала участи стать дочерью смерти, твоему дитя так может не повести, твои чувства тогда были куда человечней. Помню, ты тогда испугалась, что бедному ребенку с первых дней придется во всем видеть смерть… А сейчас? Сейчас твои мысли не разобрать.

— Ивтеил мне все рассказал. Я в любом случае умру, когда это дитя пробудит силу ядра и сумеет слышать, как вы, богиня, просите ее кого-то спасти. Так к чему это все? Разве это неправильно, что я желаю знать, как мне стоит вести себя, чтобы мои дети стали достойными людьми и смогли выстоять в грядущей бойне. Меня с ними тогда не будет, им придется остаться самим по себе.

— Как ты к себе жестока, моя милая девочка. Я же говорила, что единственное твое спасение от смерти — это твое же дитя, твоя дочь. Она одна из немногих, кто может переписывать судьбы и завязывать концы нитей жизни. При должном желании она сможет и тебя уберечь. Ты, как-никак, ее мать.

— А чего ждать от сына?

— Мальчик будет миловидным и довольно смышленым. Пойдет этим в тебя.

— Ему достанется благословение?

— У мальчика будут задатки ядра мудрости, но развить он его не сумеет, если не сможет найти причину для этого. Зная тебя, ты, скорее всего, вмешаешься и отдашь ему ядро другого дитя.

— Путь отвержения, значит. Выходит, он все-таки пойдет не в меня.

— Но ты и сама знаешь, Розанна, пробуждение ядра никогда не бывает приятным. Ядро — признак высших страданий. Твои страдания от любознательности довели до встречи со мной. Разве не радует тебя то, что мальчик не станет так мучиться? В отличии от дочери он хотя бы избежит участи стать сыном смерти.

Услышав это, Делия обомлела и настолько крепко сжала руки в кулак, что ногти впились под кожу.

Мейтон! Он обрел благословение не по собственной воле? Она вспомнила, как бесцеремонно заявляла за столом пред отцом о благословении Мейтона… Тогда он знал, что у него его нет. Значит… Делия все испортила. Она собственными руками навязала ему жизнь сына богини мудрости.

— Страдания, как же? — Розанна усмехнулась. — Мои страдания ничто по сравнению с тем, через что пройдет Делия. Ей придется умереть, чтобы пробудить всю силу ядра. Моя смерть дарует мне освобождение, а ее смерть погрузит малышку в отчаяние. Она будет знать, что может что-то исправить, но при этом каждая смерть, которую она не спасет, будет висеть на ней грузом. Сравнимы ли эти страдания? При первой жизни ей придется вечно встречать на пути смерть и из-за этого быть одинокой, при второй она будет вечно пытаться их избежать и помнить о том, что ничего не исправила… Порочный круг.

Аммония слегка наклонила голову от удивления.

— Ох, милая, зря я начала тебя упрекать в бесчувственности. Ты уже дала ей имя… Делия, значит. Звучит очень красиво. И ты, конечно, права. Жизнь Делии будет сущим кошмаром, но потому я и хочу, чтобы этот ребенок рос в семье, знал любовь и понимал, ради чего нужна жизнь. Ядро перерождения связано не только со смертью, жизнь — вот ради чего рождаются люди. Ребенок смерти, как и любое другое дитя, должен желать жить, он должен уметь любить и проявлять сострадание. Такое дитя сумеет спасти всех от грядущей беды.

— Я не уверена, что смогу воспитать такого ребенка. К тому же я рано умру. Кроме Мейтона и Аллана ей не у кого будет искать понимания… Какой она из-за этого станет… — в голосе Розанны, таком ледяном и пустом, послышались сожаления и тревога.

Она помнила через что проходила, когда в детстве впервые встретила во сне саму смерть, но теперь эта участь будет отдана ее дочери. Дитя, рождения которого не избежать. Дитя, чья судьба умирать и вокруг видеть смерть.

— Если боишься сделать ее жизнь одинокой, то окружи людьми, которые ради нее всегда будут жить. Ты и сама знаешь, что не обязательно быть кровными родственниками, чтобы называться семьей. Мальчишки, конечно же, не всегда поймут тяготы женщин, потому пускай рядом с Делией будут не только они. Милые девушки ее лучше поймут: верные служанки, добрые тетушку… О, придумала! — обрадовалась богиня. — А может лучше сестра? Как насчет подарить милой Делии маленькую сестричку? Они будут друг друга оберегать.

— Хоть я и приемное дитя рода Венерс, и моя судьба оказалась вполне неплоха, но никому не пожелаю участи считаться приемным. Дитя будет вечно страдать и… будет вечно пытаться всему светскому соответствовать! — грозно сказала Розанна, но ее взгляд вдруг смягчился.

В то же самое время ноги Делии подкосились, показалось, что ее голову чем-то ударили.

Она держалась за волосы, но боль сводила с ума.

— Не понимаю, — прошептала она. — Род Венерс?

Как так вышло, что Розанна была дочерью из рода, что обожал принимать в свои ряды приемных детей? Как так вышло, что Делия это не знала? Почему она это не помнила?

Гул в ушах так нещадно шумел, что мысли разбегались в разные стороны.

Погодите-ка… А знал ли хоть кто-то, кем была герцогиня? Неужели… Это дело рук Ремеуса? Божество судеб что-то исправил в судьбе женщины, он заставил всех забыть о ее прошлом? О самом ее происхождении?