Книга Культурная революция - Михаил Ефимович Швыдкой
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не стоит забывать: самые жестокие войны XX века возникали в Европе между странами и народами, которые формировали европейскую культуру. В том числе и между народами этнически близкими, как сербы и хорваты, например. Кто мог себе представить недавно, что в наши дни украинцы и русские будут убивать друг друга – и вовсе не из-за религиозной розни! Детонатором взрыва в восточных регионах Украины стало постановление Верховной рады, ограничивающее права русского языка, – но в Донбассе и Луганске идет не лингвистическая война. Сражаются и гибнут живые люди, по-разному понимающие оттенки добра и зла.
У Фрейда есть примечательное рассуждение: в тот момент, когда в ответ на брошенный в него камень первобытный человек разразился отборными ругательствами, человечество совершило огромный цивилизационный прорыв. Слово, даже оскорбительное, оказывалось за пределами прямой угрозы для жизни, а уж тем более от действия, влекущего за собой убийство. Не стану идеализировать человеческую историю, и в XIX веке свободомыслие могло привести к эшафоту… Но все-таки смерть стала куда как редкой расплатой за слово журналиста, а уж тем более за художественный образ, литературный или визуальный.
К убийству ведет нетерпимость. Всегда опасался носителей истины в последней инстанции. Тех, кто уверен в своей непогрешимости. Им кажется, что только они ведут человечество к праведной и счастливой жизни. И нередко приносят столько зла, сколько не способен принести ни один запатентованный злодей.
Мы живем в мире, где люди и народы по-разному живут и по-разному думают. В мире, где много богов и символов веры, в том числе и веры в безбожие. В мире, где терпимость является необходимой и неизбежной ценностью. Добродетелью, что сродни героизму. И не стоит бояться людей, которые путают мир терпимости с домом терпимости. Поверьте, их совсем немного.
Январь 2015
2014
Камил Икрамов
Иван Ильин
Михаил Пиотровский
Александр Аникст
Алексей Бартошевич
Светлана Немчевская
Петер Штайн
Эразм Роттердамский
Лазарь Лазарев
Болеслав Ростоцкий
Раймонд Паулс
Анатолий Беккерман
Тарас Шевченко
Юрий Темирканов
Томас Стернз Элиот
Московский международный мультимедиа-центр
Московский театр мюзикла
Европейская биеннале современного искусства «Манифеста»
Гоголь-центр
Театр Bobigny
IХ Фестиваль российской культуры в Японии
Берлинская государственная библиотека
Российский институт театрального искусства
Академический симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии
Жизнь как праздник
В дни битвы за национальную валюту, когда один евро почему-то хотел обмениваться только за сто с лишним рублей, а рубль не проявлял должного патриотизма, в Московском мультимедийном центре, в просторечии именуемом Домом фотографии Ольги Свибловой, была открыта выставка «Жизнь как праздник». Она была посвящена 115-й годовщине со дня выхода в свет первого номера журнала «Огонек», который пережил как минимум три, а то и четыре социальных строя в нашем Отечестве. Понятно, что выставка затевалась задолго до воссоединения Крыма с Россией и кризиса на востоке Украины. Но уже тогда ее устроители отнеслись к ней с должной степенью серьезности. Совершенно поразительным образом в дни нынешнего декабрьского кризиса фотографии, создающие некую многообразно структурированную систему национальной праздничной жизни, вовсе не выглядели выставочным стебом. Труд как праздник, спорт как праздник, искусство как праздник, любовь как праздник… Словом, все, что угодно, может становиться праздником.
Когда вглядываешься в лица людей, запечатленных фотографами «Огонька», в лица наших далеких пращуров, которых мы никогда не видели живыми, а также дедушек, бабушек, пап и мам, тех, кто вырастил и воспитал нас, понимаешь, как остро они переживали это предвосхищение праздника, быть может именно потому, что жили значительно труднее и хуже нас. На их долю выпали такие исторические катастрофы, которые и не снились моему поколению, – революции, репрессии, войны. Но они не хотели воспринимать свое бытие как проклятье. Для людей, переживших двадцатый век в России, жизнь становится особой ценностью.
На праздничных фотографиях они вовсе не выглядят смешными или ущербными, и не только потому, что мы любим их. Человеческая память, как правило, старается сохранить лишь то, что помогало выживать, а вовсе не ту мерзость истории, которая самонадеянно пыталась сломить человека, вытравить его человечность. В конце концов, борьба добра со злом происходит в каждом из нас. И если бы зло победило, человечество давно уже перестало бы существовать. Мой старинный знакомый, сын репрессированного в 1937 году Акмаля Икрамова, замечательный детский писатель Камил Икрамов, с 15 до 28 лет, с 1943 по 1955 год, сидел в самых разных лагерях огромной советской страны, но всегда вспоминал о своей украденной, как мне казалось, молодости как о счастливейшей поре жизни. Когда он рассказывал обо всем с ним произошедшим, то он говорил об этом так, будто не встречал на своем лагерном пути ни одного дурного человека, не говоря уже о мерзавцах и садистах. Камил вовсе не был блаженным всепрощенцем, он просто знал цену и могущество добра. Цену и могущество жизни. Которая важнее любых идеологических догм. «Жизнь выше идей», – автор «Фауста» Иоганн Вольфганг фон Гёте не случайно любил повторять эти слова.
В один из предновогодних дней в резиденции посла России во Франции собрались замечательные художники, прославившие нашу страну во второй половине XX столетия, – Эрик Булатов, Оскар Рабин, Олег Целков, Владимир Янкилевский. Уж они-то могли пожаловаться на гонения, которые обрушила на них советская власть, – но речь шла совсем о другом: о радости творчества, которое наполняет жизнь особым смыслом. И о жизни как таковой, которая бесценна сама по себе.
Как всегда, в предпраздничные дни Московский театр мюзикла чаще всего играет музыкальное обозрение «Жизнь прекрасна!». Мы показываем его нашей публике и в нынешнем декабре. Понятно, у нас были серьезные опасения, что зрители, как говорится, проголосуют ногами, почувствовав неуместность столь легкомысленного отношения к их нынешним житейским проблемам. Но мы явно недооценили стойкость наших сограждан, их неутоленную жажду праздника. Их готовность смотреть на жизнь с лучшей ее стороны. Их готовность ей радоваться как высшему благу. Несмотря ни на что.
Уверен, что уходящий год в конце концов останется в памяти тем лучшим, что мы пережили вместе. Конечно, никуда не денется боль за людей, погибших на востоке Украины, за сотни тысяч беженцев, покинувших районы боевых действий, их родные и обустроенные дома, разрушенные войной.
