Книга Дальневосточная республика. От идеи до ликвидации - Иван Саблин

В то время как РСФСР и ДВР вели переговоры с Японией на Чанчуньской конференции, Приамурский земский край попытался перехватить инициативу, начав 1 сентября 1922 года новую военную кампанию[965]. 15 сентября 1922 года Дитерихс собрал Съезд Дальневосточных национальных организаций в Никольске-Уссурийском. По словам П. П. Петрова, Дитерихс обвинил интеллигенцию в том, что она потащила народ «в пропасть» в 1917 году, и призвал присутствующих вывести народ из этой пропасти. В отличие от предыдущих несоциалистических съездов, Никольск-Уссурийский съезд, не проводя фактически никаких дискуссий, просто выразил поддержку Дитерихсу. Затем Дитерихс издал ряд указов о всеобщей мобилизации, церковных молебнах за победу над большевиками и крупных денежных пожертвованиях, ожидаемых от Владивостока и Никольск-Уссурийского. Но большинство потенциальных солдат не присоединились к Земской рати; многие бежали в Харбин, в деревню, в Корею и даже на Камчатку. Некоторые купили румынское или польское гражданство. Торгово-промышленная палата и представители частных компаний отказались предоставить Дитерихсу дополнительное финансирование. Дитерихс утверждал, что не считает себя судьей, и призвал к самопожертвованию, противопоставляя собственную власть советскому режиму, опирающемуся на насилие. Он приказал не проводить никаких репрессий против тех, кто отказывается вступить в армию. Но подавление оппозиции продолжалось: партии «коммунистов и социалистов-интернационалистов» и все их члены вместе с семьями были высланы в Советскую Россию и ДВР (что, с точки зрения активистов-социалистов, на практике часто было эвфемизмом внесудебной расправы). Японские дипломатические представители тоже отказались предоставить Дитерихсу боеприпасы, и порядка 360 добровольцев (по подсчетам П. П. Петрова) остались вообще без оружия. Миссия Ангодского в Токио провалилась. Приамурский земский край оказался в полной изоляции[966].

Некоторые противники большевиков считали, что следующей оперативной базой может стать Камчатка. Летом 1922 года Валериан Иванович Бочкарёв, посланный ранее на Камчатку, вышел из повиновения владивостокскому правительству и был убит при попытке бежать с собранными в качестве налогов деньгами, но Руднев, председатель Охотско-Камчатского совещания при Приамурском правительстве, на протяжении всего 1922 года предлагал после вывода японских войск перевести каппелевцев и Сибирскую флотилию именно на Камчатку. Поскольку у большевиков не было флота, который позволил бы им перевезти армию через Охотское море, каппелевцы могли бы укрепиться в Петропавловске. Близость Японии и США позволила бы им покупать продовольствие. Кроме того, Руднев предложил пригласить представителя династии Романовых, чтобы тот возглавил новое антибольшевистское государственное образование. Правительство Меркулова не поддержало его инициативу, а командование каппелевцев обсудило ее, но отвергло из-за недостатка денежных средств. Тем не менее Дитерихс поддержал А. Н. Пепеляева, отряд которого отправился в Охотск в конце августа 1922 года и установил контроль над несколькими населенными пунктами на Камчатке и в бывшей Якутской области[967].

Тем временем чрезмерная ставка Иоффе на великодержавный российский национализм помешала окончательному разрешению дальневосточного вопроса (в российской его части). Из всего состава Дальбюро лишь Никифоров был сторонником заключения компромиссного трехстороннего договора в Чанчуне, но в скором времени он покинул свои посты. Что до Иоффе, то он, видимо, переоценил готовность Японии пойти на уступки. Выступая 23 сентября 1922 года на конференции, он потребовал вывода японских войск и с Северного Сахалина, утверждая, что оккупация не соответствует методам урегулирования противоречий между цивилизованными народами[968]. Аналогичные националистические заявления, исходившие от Янсона, публиковались в американской прессе:

Российский [русский] народ, насчитывающий 150 миллионов человек и занимающий одну шестую часть земного шара, не может согласиться с тем, что с ним обращаются, как с варварами. Весь мир осудил японскую оккупацию Сахалина. На Вашингтонской конференции японскую военную экспансию в Сибири осудил даже такой враг советского правительства, как государственный секретарь США Хьюз[969].

Но 26 сентября 1922 года японская делегация отказалась вывести войска с Северного Сахалина и прервала конференцию.

Хотя незадолго до этого Иоффе и Янсон утверждали, что срыв Чанчуньской конференции не повредит РСФСР и ДВР, потому что международная пресса на их стороне[970], вопрос о Северном Сахалине остался нерешенным, а значит, главная задача ДВР не была до конца выполнена. Более того, Ф. Н. Петров обвинил в провале именно Иоффе, утверждая, что он мог бы договориться о соглашении с Японией, подняв вопрос о концессиях на Северном Сахалине, но этого не сделал. Карахан защищал Иоффе, утверждая, что тот слишком поздно получил директиву из Москвы об обсуждении концессий на конференции и не последовал ей, чтобы не произвести дурного впечатления на США. Сам Иоффе называл директиву неясной[971].

Несмотря на срыв Чанчуньской конференции, японские войска к 27 сентября 1922 года покинули Николаевск и берега Амура[972]. К этому времени 20 954 военнослужащих НРА и 2478 партизан[973] под командованием Уборевича остановили наступление основных сил Дитерихса (порядка 7500 бойцов) и 4 октября 1922 года начали собственное наступление на Владивосток[974]. 9 октября 1922 года НРА взяла Спасск, а 14 октября 1922 года Приамурская земская рать была разбита у Монастырища, и Дитерихс приказал начать отступление. По словам П. П. Петрова, приказ подразумевал лишь отступление с линии фронта, но во Владивостоке сделали вывод о полном поражении войск Дитерихса[975].