Книга Безутешные - Кадзуо Исигуро

– Не может быть, – внезапно засмеялась она. – Я сейчас как ободранная ворона.

– Но ты прелестно старишься.

– Фу на тебя! – вновь хохотнула она. – Как ты смеешь так говорить?

– Прости. – Я тоже засмеялся. – Я хотел сказать: ты вовсе не изменилась. По тебе ничего не заметно.

– По мне ничего не заметно?!

– Не знаю… – Я сконфуженно хмыкнул. – Может, ты выглядела осунувшейся и страшной. Я уже не помню.

Софи снова рассмеялась и замолкла. Когда она заговорила, голос ее звучал серьезно:

– Но это было убожество. Куда мне с такими данными путешествовать с тобой по свету!

– Послушай, я обещаю, что сокращу свои разъезды. С сегодняшнего дня, если все пройдет удачно. Кто знает, может, и получится.

– А я прошу прощения, что до сих пор ничего не подыскала. Обещаю: в ближайшее время я что-нибудь для нас найду. Очень удобное и уютное.

Я не сразу нашелся, что ответить, и несколько мгновений мы оба молчали. Потом послышался ее голос:

– Тебя в самом деле не оттолкнуло то, как я вчера держалась? И как я всегда держусь?

– Ничуть. Мне абсолютно все равно, как ты ведешь себя на публичных сборищах вроде этого. Делай все, что тебе вздумается. Какое это имеет значение? Ты одна стоишь больше, чем целая комната таких, как они.

Софи не отозвалась. Помедлив, я продолжил:

– Это отчасти и моя вина. Я говорю о доме. Нечестно было с моей стороны полностью свалить поиски на тебя. Теперь, быть может, если вечер пройдет удачно, мы возьмемся за дело совсем иначе. Начнем искать вместе.

Молчание в трубке продолжалось, и я на секунду подумал, что Софи ушла. Но она произнесла далеким, отрешенным голосом:

– Мы непременно в скором времени что-нибудь найдем, правда?

– Да, конечно. Мы будем искать вместе. Борис тоже. Найдем обязательно.

– Ты скоро приедешь, верно? Чтобы отвезти нас к папе?

– Да, да. Буду торопиться изо всех сил. Так что готовьтесь, вы оба.

– Да, хорошо. – Ее голос по-прежнему звучал тихо и вяло. – Я разбужу Бориса. Да, хорошо.

Когда я выходил из телефонной будки, мне почудились на небе явственные признаки рассвета. Бродского окружала толпа, и, подойдя поближе, я разглядел хирурга, который стоял на коленях и орудовал ножовкой. Бродский, казалось, относился к этой процедуре вполне спокойно, но когда я достиг машины, издал Душераздирающий крик, эхом пронесшийся между деревьев.

– Мне нужно уезжать, – сказал я, не обращаясь ни к кому в отдельности, да меня, наверное, никто и не слушал. Но когда я закрыл дверцу и завел двигатель, все лица с испугом обратились ко мне. Прежде чем я успел поднять стекло, к автомобилю сломя голову подбежал Джеффри Сондерс.

– Послушай, – зло проговорил он. – Послушай. Тебе нельзя сейчас уезжать. Когда мистера Бродского освободят, придется отвезти его куда-нибудь. Нам нужна будет твоя машина, неужели не понимаешь? Это даже ребенку ясно.

– Вот что, Сондерс, – отозвался я твердо. – Я ценю твою участливость. Я сделал все, что мог, хотя рад бы сделать больше. Теперь мне пора обратиться к своим собственным заботам.

– Похоже на тебя, старик, – бросил Сондерс. – Очень похоже.

– Слушай, ты не имеешь ни малейшего… В самом деле, Сондерс, ни малейшего… На мне навешено столько, что ты даже представить себе не можешь. Я живу совсем не так, как ты!

Последнюю фразу я проревел так оглушительно, что даже хирург оторвался от своей работы и посмотрел на меня. Бродский наверняка тоже забыл о боли и поднял глаза. Я почувствовал себя уверенней и произнес более миролюбивым тоном:

– Прости, но у меня срочное дело. К тому времени, когда вы справитесь и мистера Бродского можно будет перевозить, «скорая помощь», уверен, уже прибудет. В любом случае, мне жаль, но я не могу задерживаться ни на минуту.

С этими словами я поднял стекло и снова пустился в путь.

31

Некоторое время дорога шла через лес. Но наконец он начал редеть, и я увидел, что вдали едва заметно разгорается заря. Деревья совсем исчезли – и я очутился на пустынных городских улицах.

Мне пришлось затормозить на перекрестке у светофора. Ожидая в тишине (поблизости не было других автомобилей), я огляделся и стал смутно узнавать этот район. С облегчением определил, что нахожусь уже поблизости от дома Софи; в самом деле, улица, которая передо мной лежала, должна была привести меня прямо туда. Мне вспомнилось также, что квартира располагается над парикмахерской, и когда зажегся зеленый свет, я миновал перекресток и покатил по тихой улице, внимательно оглядывая дома. Когда вдали, на краю тротуара, замаячили две фигуры, я нажал на акселератор.

Софи и Борис были одеты в легкие куртки и, как мне показалось, поеживались от утренней прохлады. Они подбежали к машине, и Софи, наклонившись, сердито крикнула:

– Мы уже заждались! Отчего ты так долго? Прежде чем я успел ответить, Борис тронул Софи за руку и сказал:

– Все в порядке. Мы успеем. Все в порядке.

Я посмотрел на мальчика. Он держал большой портфель, похожий на чемоданчик врача, что придавало ему комично-важный вид. Тем не менее держался он на удивление уверенно и, кажется, сумел успокоить и свою мать. Я ожидал, что Софи сядет рядом со мной, но она с Борисом предпочла заднее сиденье.

– Прости, – произнес я, делая поворот, – я еще не очень хорошо ориентируюсь.

– Кто с ним теперь? – спросила Софи; в ее голосе вновь звучало напряжение. – Кто-нибудь за ним присматривает?

– Он со своими коллегами. Они все собрались. До единого.

– Видишь? – мягко прозвучал сзади голос Бориса. – я говорил. Так что успокойся. Все будет в порядке.

Софи тяжело вздохнула, но, казалось, Борису и на сей раз удалось ее успокоить.

– Они делают все, что нужно, – добавил он. – Так что не волнуйся. Они ведь делают все, что нужно?

Вопрос был, очевидно, обращен ко мне. Я был несколько задет тем, какую роль Борис себе присвоил, не нравилось мне также, что они вдвоем уселись сзади, словно я был шофером, поэтому я решил не отвечать.

Следующие несколько минут мы ехали молча. Мы достигли того же перекрестка, и я сосредоточился на том, чтобы припомнить, как вернуться на лесную дорогу. Мы еще двигались по пустынным городским улицам, когда Софи произнесла (ее голос был еле различим при шуме двигателя):

– Это предупреждение.

Я не понял, ко мне ли она обращается, и собирался обернуться, но она продолжила так же тихо:

– Борис, ты слушаешь меня? Мы должны осознать это предупреждение. Твой дедушка стареет. Ему нужно беречь себя. Нечего прикидываться, будто он такой, как прежде. Нужно поберечься.