Книга Всё зелёное - Ида Мартин

— Так, погоди.

Это было самое поразительное известие.

Я подошёл к перилам, сел на них и пристроил бананы рядом.

— Что-то я совсем запутался. Ты себе кого-то нашёл? Поверить не могу. Когда успел?

— Да, я и сам запутался. Забей. Всё равно в армию уйду, а за это время, как ты говорил, столько всего может произойти. Сказал ей, пусть делает что хочет. Вернусь — решим. Даже хорошо, что думать про это не буду и дёргаться: как она и что.

— Всё равно будешь.

Он прищурился и рассмеявшись, опустил взгляд на «Всё зелёное».

— Вот и проверим меня на прочность.

Мы немного помолчали. Я очистил банан.

— А Яров что?

— Что Яров?

— Лёха сказал, вы с ним сошлись.

— Это он со мной сошелся.

— Нет, правда… Вы помирились?

— Как ты себе это представляешь? Как мы можем помириться, после всего, что было?

— Но вы общаетесь.

— Случайно выяснилось, что у нас много общего.

— Значит, ты тоже Яров? Андрей Яров. Непривычно звучит.

— Заткнись, а?

— И что вы будете с этим делать?

— Мы не обсуждали.

— Хочешь честно? Если бы мне внезапно в братья достался Ярослав, я бы не расстроился. Лучше, конечно, ты, но Яров тоже ничего. Каким бы он ни был гиморойщиком, у него есть то самое главное качество, которое ты больше всего ценишь в людях.

— Борзость?

— Надёжность. Яров сам по себе, он самодовольный и иногда гадкий, это правда, но если он вдруг за тебя, то он будет с тобой до конца. Может быть он даже надёжнее, чем ты.

— Почему это? — Тифон возмущённо замер.

— Когда вы с ним рассорились, он не стал подыскивать себе новых друзей, когда Нинка его киданула, не завёл себе новую подружку, его мама болеет, и он сидит с ней с утра до вечера, выполняя любую её прихоть, пусть даже противоречащую его принципам. И это Ярослав, который может позволить себе всё, что захочет.

— Я тоже согласился вытерпеть его ради матери, — проворчал Тифон. — И Зоя у меня одна, и друзья те же.

— Вот я и говорю, что вы похожи.

— Нет, ты сказал, что он надёжнее.

— Я сказал «может быть». А ещё… После той истории в Башне смерти. Яров сказал, что ты отличный парень. Клянусь, так и сказал. Просто подумай об этом.

Тифон достал сигареты и закурил.

— Хорошо. Подумаю. Но не сегодня. И не завтра. Вот осень начнется, и буду думать и про Зойку, и про Ярова, и про отца, и про всё остальное тоже. А сейчас не хочу. Просто пойду, напьюсь и буду, как Криворотов отжигать до беспамятства.

— Кстати, я тут близняшек встретил, — пробубнил я с набитым ртом. — Привет тебе передавали.

— Только не это.

— Обещали, что скоро за тобой придут.

— Надеюсь, ты их послал?

— Просто дал им твой адрес. Ты ведь теперь живёшь один.

— Совсем дебил?!

— Ладно, шучу. На самом деле, это они отговорили меня картину продавать. Заверили, что на ней якобы изображено счастье. А счастье, типа, не продают.

— Счастье? — Тифон снова недоверчиво поглядел на картину, затем на меня. — А что это? Без понятия, о чём вообще речь.

— Ну, это когда ты живешь и нет никаких напрягов или проблем, — я кинул в него банановую шкурку, и он отбил.

— Не знаю про такое.

— Может, поэтому дед и решил подарить тебе эту картину? Чтобы ты узнал?

Тифон снова скептически уставился на «Всё зелёное», но на этот раз с любопытством.

— А ты, Никитос, знаешь, что такое счастье?

Я немного подумал, и потом вдруг вспомнил:

— Счастье — это когда у тебя не болит живот. И не тошнит постоянно. И вообще, когда ничего не болит. Когда ты всем доволен. И всё вокруг тебя радует. И все тобой довольны, а ты доволен всеми. И собой тоже. И куда не посмотри — на всех дорогах зелёный свет. И когда избежал опасности. И ни за кого не волнуешься. И вид летнего парка с Колеса обозрения тоже. И везешь полный кузов смеющихся девчонок. И музыка классная, и можно петь вслух.

А ещё, когда любишь кого-нибудь, а она любит тебя, и вам вместе очень хорошо. И когда весело, и еда вкусная. И танцевать можно всю ночь. И компания хорошая, и школа закончилась и до сентября можно ни о чём не думать…

Я бы, наверное, мог ещё долго-долго перечислять, но Тифон рассмеялся:

— Вот, ты даёшь! Ладно, оставляй картину. Пусть всё это у меня тоже будет.

Все собрались у фонтана, музыка разносилась над лесом, смеркалось.

Девчонки зачем-то нафуфырились, будто собрались в клуб, и мы с Дятлом, устроившись на нижних ступеньках крыльца, с удовольствием разглядывали их.

Самой красивой, конечно, была Настя. Это уже не обсуждалось, и мне не терпелось поделиться с ней одной важной мыслью, пришедшей в голову после разговора с Тифоном, но поговорить никак не выходило.

Как только всё ещё возившийся на балконе Макс, включил что-то лёгкое и ритмичное, девчонки затеяли вокруг фонтана танцы.

Начала Зоя, но Саша, Настя и Алёна её мигом поддержали, вытащив заодно и Кристину.

Петров принялся их снимать, и девчонки ещё больше развеселились, кривляясь и красуясь перед камерой.

Слева от нас сидели Марков с Владом и обсуждали, что идея с арендой дома выгоднее, чем его продажа. А когда Влад рассказал, что Зоя предложила превратить его в эскейп-отель, Марков ещё больше оживился и принялся подсчитывать расходы и потенциальную прибыль с этого дела.

Артём с Витой, не обращая ни на кого внимания, обнимались, облокотившись о столярную бандуру. Я подошёл к ним.

— Через тот телефон, который ты мне отдал, на нас какие-то левые чуваки вышли, — сказал я Артёму. — Тебя искали, требовали максов ролик с Ютуба удалить.

— Гашиш? Ничего себе, — Артём покачал головой. — Удивлён, что вы ещё живы.

— Живы, но было неприятно.

— Понимаю.

— Слушай, может, вы его грохните? Этот ролик. Ну чтобы всем спокойнее было? Не упёрся же он вам.

— Это ужасные люди, — поддержала меня Вита. — Пожалуйста, Артём, зачем нам всем лишние неприятности?

— Ладно-ладно, — добродушно согласился тот. — Скажу Котику, он удалит.

Чуть поодаль, на свежестриженном газоне, там, куда оттащили пластиковые стулья, с видом степенной сорокалетней четы сидели Ярослав с Ниной и отстраненно наблюдали за происходящим. Возле них стоял заставленный стаканами и едой столик.

Поначалу девчонки сделали всё красиво: мисочки, салфеточки, вилочки. Но, к сожалению, это очень быстро потеряло вид. Каждый подходил, хватал нарезанные фрукты, колбасу, горячие бутерброды с чесноком, хот доги, рулетики из лаваша и всякую другую вкуснятину, даже жареные пельмени, прямо руками, скомканные салфетки падали под стол, и никто не спешил их поднимать. А единственная вилка, которой кто-то воспользовался, оказалась почему-то воткнута в пробку от вина.