Книга История происхождения русов и славян - Николай Савин

Ослабление разгромленной Дании через несколько лет привело к захвату большей части Ютландии славянами. Сыновья конунга Сиварда Ярмерик (Яромир) и Гуннар стали заложниками у князя Исмара (Вышемира). Послушайте! Это пишет не оголтелый и «бездарный» русофил, а датчанин Саксон в XIII веке. Какой ужас! Дания где-то в 765–775 годах была захвачена варягами-русами, поморскими славянами, о который истинному норманисту даже неприятно говорить. А ведь по мнению норманистов, как раз в это время, многотысячные толпы скандинавов рыскали по Русской равнине, а дикие славяне трусливо прятались от них по лесам. Что-то подсказывает нам, что Саксон Грамматик никогда не станет популярен среди норманистов. Через несколько лет датские принцы сбежали и сумели вернуть себе власть в Дании. Часть вагров, живших в южной Ютландии, попали под власть датчан. В ярости Ярмерик прошел с флотом вдоль поморского побережья, затем Восточной Пруссии и Курляндии. Тем временем варяги напали на незащищенную Данию и устроили там погром. Ярмерик (Яромир) встретился с варяжским флотом на обратном пути и вроде бы разбил его, но после этого зачем-то принялся строить у себя на родине неприступную каменную крепость. Именно туда он стащил все королевские сокровища Дании. Вскоре Ярмерик вновь вышел в море, где встретил флот неких геллеспонтцев. Мы уже указывали, что под Геллеспонтом Саксон Грамматик понимал скорее всего Западную Двину с ее торговым путем в Грецию. Жили там и держали путь русы, не ушедшие из Прибалтики. Командовали геллеспонтцами четверо братьев. Морской бой между данами и русами продолжался три дня, с перерывами, конечно, и закончился вничью. Противники помирились и Ярмерик получил в жены Свавильду, сестру двинских (может быть правильнее называть их Полоцкими) князей. Имя же Свавильда — это просто германизированный перевод очередной «Лыбеди».

Правление Ярмерика (Яромира) со временем становилось все более жестоким. Против него восстали ютландские вагры, выступление которых он подавил с невиданной жестокостью, разрывая пленных русов конями, топча быками и травя собаками. Также была казнена и Свавильда, которую обвинили в прелюбодеянии с сыном самого Ярмерика от первой жены. Свавильду растоптали конями. Саксон пишет, что она была так красива, что кони не смели наступить на женщину, тогда Ярмерик приказал перевернуть ее лицом вниз.

Узнав о казни сестры, четверо ее братьев собрали воинов, приплыли в Данию и штурмом взяли новый замок Ярмерика, а самому королю отрубили руки и ноги, бросив обрубок тела умирать на земле.

Гибель князя Рогволода в битве при Бравалле временно ослабила и Любшу (Словенск). Несколько лет потребовалось сыну Рогволода Буривою на восстановление сил княжества. Сигурд не мог помочь своему племяннику, поскольку был занят укреплением своей власти над Данией и Швецией. Только около 780 года словенам удалось отбить у кривичей Ладогу и развернуть наступление на юг и запад. Именно тогда словене дошли до Плескова, названного ими Псковом, а Изборск, видимо, был вынужден вступить в союз с словенами и обратить свою энергию против чуди на запад. Постепенно, местные кривичи ассимилировались словенами, все время потихоньку прибывавшими из Поморья. Ильменская Русь стала самой мощной силой на севере Восточной Европы.

Но самым важным было открытие тогда словенами знаменитых торговых путей. Заслугой варягов-словен стала организация именно межконтинентальной торговли с Востоком и Византией.

13. Торговые пути и критика норманизма

Именно тогда, по данным археологии, началась активная денежная, а не бартерная торговля словен с Арабским халифатом. Находясь под прикрытием мощных стен Любши, никак не защищенная Ладога стала центром этой торговли. От Ладоги начинались два торговых пути: «из варяг в греки» и «из варяг в персы», то есть в Византийскую империю и Арабский халифат. Очень быстро они стали главными европейскими торговыми путями и варяги, которые их контролировали, стали стремительно богатеть. Ладожское, Онежское озера и озеро Ильмень тогда были больше нынешних своих размеров, и реки больше и глубже, поэтому проход по ним на ладьях особой трудности не представлял. Мелководны были Нева и Волхов, но Неву все же можно было пройти, а на Волхове была построена целая система пристаней и волоков с хорошей охраной. Эта система сейчас изучена и свидетельствует о том, что никакая шайка скандинавских разбойников никогда не смогла бы пробиться по Волхову на юг. Кстати, среди множества находок остатков русских ладей в Любше, Ладоге и других местах русского севера, нет ни одного скандинавского корабля. Давно уже пора забыть об ушлых викингах-цивилизаторах, исходивших все русские реки и моря и научивших русов жить.

Тем более, что сами скандинавы никогда и нигде не рассказывали, и не описывали такое несомненно великое дело, как прокладывание путей «из варяг в греки» или «из варяг в персы», и создание Русского государства. Ни в одной саге или хронике нет истории о Рюрике и призвании варягов, хотя там описывается завоевание едва ли не каждой деревни от Ирландии до Франции, от Италии до Северной Америки. Как же так? Скандинавские скальды «проспали» самое великое свершение своих соплеменников? Извините, не верю! Просто скальды были честнее основателя норманизма Петра Петрея и его подлых или неумных последователей. Они не пели о том, чего не было. Они не игнорировали и не забывали Русь и славян, и описывали важнейшие случаи контактов с ними, но среди этих контактов нет создания Русского государства и торговых путей, нет рассказов о массовом переселении скандинавов на Русь. Более того, в сагах, в общем-то, прямо указывается время, когда викинги впервые появились на Руси. Это было при Владимире Крестителе и в первой партии наемников викингов было всего два человека. Удивительная скромность скандинавов в отношении Руси просто поразительна, ведь они безудержно хвастаются по любому поводу. Исключение составляет, может быть, только совершенно сказочная «Сага об Одде Стреле».

Массово же викинги начали попадать на Русь только при Ярославе Мудром, женившемся на шведке Ингигерд. Вот это и имеет в виду каждый норманист при рассказе об истории Древней Руси, но всегда умалчивает время распространения викингов на Руси. А ведь это есть прямой подлог. К тому времени Новгородская Русь существовала уже более полутораста лет.

Михаил Серяков справедливо указывает: «Скандинавские саги не только ничего не говорят о призвании Рюрика, но даже не знают его имени. Более того, они не знают и остальных древнерусских князей вплоть до Владимира Святославича. Лучше всего они знают женатого на шведской принцессе Ярослава Мудрого, однако ни разу не говорят о родстве русских правителей со своими конунгами. В «Саге об Олаве Святом» есть чрезвычайно показательный эпизод. Когда Олав Харальдссон, будущий Олав Святой, бывший конунгом Норвегии в 1014–1028 гг., после своего изгнания жил на Руси при дворе Ярослава Мудрого, тот, согласно Снорри Стурлусону, предлагал ему остаться и стать правителем Булгарин. Не зная, на что решиться, Олав Харальдссон пребывал в тяжелых раздумьях, и во сне ему явился Олав Трюггвасон, укоривший его за то, что тот хотел остаться на Руси «и получить владения от иноземных конунгов, которых ты совсем не знаешь». Согласно сагам, сам Олав Трюггвасон воспитывался на Руси при дворе Владимира Святославича. Очевидно, что жившие при русском дворе оба Олава вряд ли оставались в неведении о родословной своих благодетелей. Сам Ярослав относился к четвертому поколению Рюриковичей, а скандинавские саги подчас перечисляют десять и более поколений предков своих героев. Та же «Сага об Олаве Святом» упоминает генеалогию скандинавских правителей Оркнейских островов. Очевидно, что если Снорри Стурлусон старательно перечисляет родословную незначительных оркнейских ярлов, то тем более он должен был указать родословную правителей огромного Древнерусского государства, в котором жил герой саги, имей она хоть какое-то отношение к скандинавским конунгам. В этом отношении характеристика русских князей как иноземных и неизвестных конунгов и отсутствие не только в этой, но и в других сагах даже малейшего намека на родство Рюриковичей со скандинавами, более чем показательны. С учетом всего этого, маниакальное стремление доказать скандинавское происхождение Рюрика вопреки прямому и недвусмысленному указанию жившего на Руси в XI в. и лично знавшего ее правителя скандинавского конунга, сохраненному скандинавской же средневековой традицией, красноречиво свидетельствует о том, что норманисты при этом преследуют какие угодно цели, но только не поиск исторической истины».