Книга Тридцатилетняя война - Сесили Вероника Веджвуд

Ришелье теперь располагал такой же армией, какую Фердинанд имел, когда ему служил Валленштейн. Он не мог довериться ей без оглядки, тем более распоряжаться ею по своему усмотрению. Ему оставалось рассчитывать лишь на то, что кондотьеры ничего не сделают во вред самим себе и должны быть заинтересованы в успехе правительства, которое их кормит и вознаграждает. Более серьезная опасность заключалась в неспособности Ришелье изыскивать средства для исполнения своей части контракта. Кардинал блистал талантами во многих областях человеческой деятельности, но не в финансах. Он не обладал даром находить источники доходов, а с привилегиями и обычаями, разорявшими французские финансы, бороться было чрезвычайно трудно. Теперь, когда пришло время брать на себя все бремя расходов на войну, содержать армии на границах Фландрии, Италии и Испании, платить Бернхарду и охранять морское побережье, Ришелье ничего не оставалось, кроме как поднимать налоги.

Налоговые поступления в казну Франции обеспечивало главным образом крестьянство — самый бедный и самый непокорный класс, составлявший значительное большинство населения, опора государства. Прижимистый, трудолюбивый и настырный народ не раз восставал против угнетения. В 1630 году крестьяне бунтовали в Дижоне, в 1631-м — в Провансе, в 1632-м — в Лионе. В 1635 году крестьянские волнения охватили Бордо, Гасконь, Перигор, Анжу, Нормандию[1173]. Все это отвлекало и финансовые ресурсы, и войска. На свои жалобы о невыплате субсидий и нехватке подкреплений Бернхард получал стандартные пустые обещания разобраться и оказать помощь[1174].

Очевидная слабость Франции побудила Максимилиана Баварского выступить с очередной инициативой. Он предложил императору предпринять нападение на Париж, доказывая, что только это может заставить кардинала Ришелье пойти на уступки и прекратить войну. К его инициативе вначале отнеслись скептически, пока ее наконец не поддержал с энтузиазмом кардинал-инфант. В середине лета 1636 года он попросил Максимилиана направить к нему Иоганна фон Верта и лучших баварских кавалеристов для взаимодействия с его войсками в Пикардии. Фердинанд должен был в это же время совместно с Галласом вторгнуться во Франш-Конте[1175].

Промедление кардинала-инфанта отразилось на эффективности исполнения замысла Максимилиана. Верт, решив, что вторжение во Францию отложено, не привел в надлежащее состояние оснащение своих войск. Тем не менее он соединился с кардиналом-инфантом в Ла-Капеле, и они, имея в общей сложности тридцать две тысячи человек[1176], вторглись в Пикардию и двинулись между Соммой и Уазой, тесня французов к Парижу. 14 августа они взяли ключевую крепость Корби недалеко от Амьена на дороге, ведущей в Париж.

На юге Галлас при содействии Карла Лотарингского прошел через Бельфор и занял весь Франш-Конте. Верт, обойдя основной контингент французской армии, взял Руа, Мондидье и добрался до Компьеня. В Париже началась паника. На Ришелье обрушилась лавина проклятий, при дворе требовали его отставки. Этого, конечно, не случилось. Кардинал умел держать удар, принял все меры для организации обороны города. Король выехал к войскам в Санлис, пообещав умереть, защищая свой народ[1177].

Наступление на Париж внезапно прекратилось. Берн-хард Саксен-Веймарский остановил Галласа между Шамп-литом и Лангром, и тому пришлось отойти: из-за чумы и дезертирства его армия изрядно поредела, к тому же поступили сведения о прорыве шведов в Бранденбурге. Без него кардинал-инфант не решился продолжать вторжение, и в ноябре Максимилиан, на которого наседала с тыла гессенская армия, отозвал Верта. Интервенты были вынуждены отступить и на севере, и на юге.

Срыв вторжения во Францию Габсбургам компенсировала неудача, совершенно неожиданно постигшая Ришелье в Вальтеллине. Все шло хорошо, пока Роан, вождь гугенотов, пытался отвоевать долину у испанских католиков для швейцарских протестантов. Когда же он нацелился на то, чтобы заключить мир, приемлемый и в военном, и в религиозном отношении для правительства католической Франции, швейцарцы взбунтовались. Возмутившись условиями, которые он хотел им навязать, они, не ставя его в известность, начали консультироваться с испанцами. Узнав, что испанцы готовы купить у них право пользоваться долиной ценой религиозных уступок, швейцарские лидеры отказались от альянса с Францией и фактически прогнали Роана и его войска[1178]. В этой дикой и горной стране любой успех зависел от доброй воли местных жителей. Потеряв их доверие, Роан потерял все.

В то время как династия Габсбургов пыталась восстановить свое могущество в Европе, Фердинанд прилагал все усилия к тому, чтобы упрочить единство империи. Он привлек на свою сторону почти всех правителей Германии, кроме ссыльных пфальцских принцев, Бернхарда Саксен-Веймарского, Вильгельма Гессен-Кассельского и герцога Брауншвейг-Люнебурга. Три курфюрста — Баварский, Бранденбургский и Саксонский, — по сути, уже встали под его знамена. Никогда еще у него не было столь благоприятных возможностей для окончательного утверждения своего всевластия и избрания сына римским королем. Именно с этой целью, а заодно и для того, чтобы подтвердить Пражский мир, он и объявил созыв собрания курфюрстов в Регенсбруге осенью 1636 года.

Конференция открылась 15 сентября[1179]. Поскольку она проходила без какого-либо вмешательства со стороны Франции, Фердинанду удалось выполнить всю свою программу. Эрцгерцогиня Мария Анна, молодая супруга постаревшего Максимилиана, родила сына, и он воспринял это как знак того, что Небеса благословили его возвращение в стан Габсбургов. Два других светских курфюрста, метавшихся между императором и Оксеншерной, отдали предпочтение Фердинанду, подписав Пражский мир, и подтвердили свой выбор, объявив весной 1636 года войну бывшему союзнику. В становлении нового военно-политического союза немалую роль, конечно же, сыграла воинская доблесть молодого венгерского короля.

Нет ничего удивительного в том, что он наконец и был единодушно избран в Регенсбурге римским королем 22 декабря 1636 года[1180]. Князья выдвинули лишь несколько символических требований: по возможности назначать в армии германских офицеров, воздерживаться от бездумного расквартирования войск на территории империи, не позволять своей австрийской канцелярии вмешиваться в дела империи и уважать конституцию. Можно было заранее сказать, что его коронационные обещания будут столь же необязательными и недейственными, как и те, которые давал семнадцать лет назад его отец. Так или иначе, конституционная политика Фердинанда II преуспела по всем пунктам. Он отвоевал, укрепил и очистил от ереси земли Габсбургов, заимел собственную армию, вынудил большинство германских князей воевать вместе с ним и за его интересы, обеспечил сыну наследование короны. В этом отношении собрание курфюрстов в 1636 году ознаменовало наивысшую степень признания в Германии австрийского имперского господства.