Книга Крестьянские восстания в России в 1918-1922 гг. От махновщины до антоновщины - Юрий Васильев

Западно-Сибирское восстание началось практически одновременно в нескольких местах: первые очаги возникли независимо друг от друга в разных районах Ишимского, Ялуторовского, Тюменского, Тюкалинского уездов Тюменской губернии. Крестьянские волнения явились ответом крестьян на действия продовольственных отрядов и местной власти по «выкачке» из деревень хлеба в счет продразверстки. О начале крупного восстания в губернии стало известно из донесений различных источников, сообщавших о вооруженных выступлениях крестьян против продотрядов и воинских формирований. 31 января 1921 г. поступило донесение по линии ЧК в Тюменскую губчека из Ишимского уезда о восстании на севере уезда — в Чуртановской и Челноковской волостях. В этот же день стало известно о восстании крестьян в Ларихинской волости — в деревнях Песьянское, Старо-Травнинское, Ново-Травнинское, Нижне-Травное. 1 февраля губернские власти получили информацию по линии войск ВНУС — о восстаниях в селах Абатское и Викулово {2: 122, 85, 91, 97}. Позднее, 5 февраля 1921 г., по линии ЧК поступили донесения из Ялуторовского уезда о восстаниях в Слободо-Бешкильской, Ингалинской, Петропавловской волостях {2: 136}. В других уездах, где не было продотрядов или войск, в январе происходило накапливание сил повстанцев.

Телеграмма председателя Сибревкома И.Н. Смирнова Ленину от 9 февраля 1921 г. свидетельствует о явной недооценке масштаба и силы восстания. Руководитель сибирского Ревкома обязался восстановить в ближайшие два дня прерванное железнодорожное сообщение. Он докладывал, что восстание носит стихийный характер, вызванный тяжестью продразверстки и гужевой повинности. Крестьянское движение характеризовалось как неопасное. Последнюю успокоительную формулировку оценки ситуации в губернии повторил Тюменский губком РКП(б) в своем решении 17 февраля {2: 160,224}.

Повстанцы на три недели парализовали движение по обеим линиям Транссибирской железнодорожной магистрали — Сибревком свое обещание, данное Ленину, не выполнил. В период наибольшей активности восставшие захватывали уездные центры: Петропавловск, Тобольск, Кокчетав, Березов, Сургут и Каркаралинск, вели бои за Ишим, угрожали Кургану и Ялуторовску, подходили к Тюмени на расстояние нескольких десятков верст.

Трехнедельный перерыв железнодорожного сообщения между Центральной Россией и Зауральем создавал реальную опасность для диктатуры пролетариата: Советская Республика лишалась возможности получать хлеб из Сибири, являвшейся в то время наряду с Северным Кавказом главным источником получения продовольствия. К тому же из-за территориальной удаленности повстанческой территории от центра сложнее было подавить восстание.

К середине февраля восстание в короткий срок охватило большинство волостей Ишимского, Ялуторовского, Тобольского, Тюменского, Березовского и Сургутского уездов Тюменской губернии, Тарского, Тюкалинского, Петропавловского и Кокчетавского уездов Омской губернии, Курганского уезда Челябинской губернии, восточные районы Камышловского и Шадринского уездов Екатеринбургской губернии. Оно затронуло также пять северных волостей Туринского уезда Тюменской губернии, Атбасарский и Акмолинский уезды Омской губернии. Повстанческая территория весной 1921 г. охватывала огромный район от Обдорска (ныне — Салехард) на севере до Каркаралинска на юге, от станции Тугулым на западе до Сургута на востоке {2: 7}.

Повстанческие отряды создавались и пополнялись посредством мобилизации населения. В Ишимском уезде с начала февраля 1921 г. производилась мобилизация граждан 18—35 лет и унтер-офицеров до 40 лет.

Организация повстанцев строилась по образцу регулярной армии: фронты (Сибирский, Северный, Южный, Юго-Западный), армии (Восточная, Южная, Западная, Народная повстанческая, Народно-крестьянская), дивизии (Курганская повстанческая, например), полки, батальоны, роты, взводы, отделения.

Так, Южная армия делилась на полки по названию населенных пунктов. 2-й и 3-й Освободительный полки имели в каждом по 3 батальона или отряда, 9 рот, 27 взводов, 54 отделения — всего 3 тыс. человек. При батальонах — кавэскадрон в 60 сабель. Комсостав состоял из бывших унтер-офицеров, прапорщиков. В подразделениях имелись обозы. Волостные военштабы выполняли хозяйственные, организационные, информационные задачи. В тыловых селениях назначались коменданты с небольшим отрядом охраны, отвечавшие также за связь с фронтом. Использовалась телефонная связь. В воинских формированиях и в тылу повстанцев старались поддерживать дисциплину: осуществлялась борьба с самогонщиками и чрезмерным потреблением самогона — виновные наказывались и предавались суду {2: 323, 343}.

Не было, да и не могло быть в крестьянской среде программы по вопросам общественного и политического устройства России, тем более на концептуальном уровне. Не было и единства взглядов и политических устремлений. Повстанцев разных районов объединяло лишь общее неприятие коммунистического режима {2: 18, 19}. Повстанцы не создали единого центрального органа власти для всей территории, охваченной восстанием вследствие недостатка времени для данного мероприятия и обширности территории.

Лозунг «За Советы без коммунистов» наиболее полно отражал устремления подавляющего большинства восставшего крестьянства, возлагавшего надежды на лучшую жизнь с Советами без диктата со стороны коммунистической власти. В повстанческих районах крестьяне на практике стремились воплотить в жизнь указанный лозунг, создавая в качестве органов управления Советы без коммунистов. На территориях, контролируемых повстанцами, создавались волостные и сельские Советы. Установлены случаи присоединения к повстанцам прежних сельсоветов и волисполкомов. Своеобразным образцом новой крестьянской власти был Тобольский крестьянский городской Совет — орган самоуправления г. Тобольска и Тобольского уезда (Тобольск находился под властью повстанцев с 20 февраля по 8 апреля 1921 г.).

Воззвание Тобольского главного штаба Народной повстанческой армии к населению 16 марта 1921 г. (в Тобольске издавалась газета «Голос Народной армии) содержало следующее обращение: «Коммунисты распространяют среди вас слух, что против них восстали белогвардейцы: остатки колчаковской армии под предводительством золотопогонников — генералов и офицеров. Коммунисты говорят вам, что восстали против них помещики, капиталисты, кулаки и попы; говорят они также, что восставшие контрреволюционеры хотят потопить в крови рабочих и крестьян завоевания Октябрьской революции…

Не верьте им… восстал против коммунистов обманутый ими трудовой народ, само трудовое крестьянство. Оно идет под предводительством не генералов и офицеров, а идет оно под руководством своей совести и своего гнева против тех, кто обманом и несбыточными обещаниями вовлек наш темный и доверчивый народ на путь государственного расстройства и хозяйственной разрухи. Народ восстал против коммунистов, утопивших в крови рабочих и крестьян. Мы, восставшие крестьяне, когда-то с надеждой и верой ждавшие коммунистов, суливших нам свободный строй, братство и равенство, убедились теперь в несбыточности их обещаний и губительности для народа их политики. И поняли мы теперь, что они, коммунисты, несли тогда крепостное право для нас в форме, невиданной еще в истории всего человечества. Доведенные до отчаяния обманом и жестокостью коммунистов, мы, крестьяне, подняли знамя восстания против них, наших истинных угнетателей» {2: 353}.