Книга Шехерезада - Энтони О'Нил

Он почувствовал на себе пристальный взгляд Саира.

— Снова там что-то вижу, — пробормотал Фалам. — Тень.

— Ничего там нет, — отрезал Саир. — Ждем напрасно. В Хире можно превратиться в скелет, прежде чем кто-нибудь мимо пройдет. Все выдумал тот самый дурак.

Фалам дал волю своему презрению, всегда недолюбливая Абдура.

— Дурной парень, — подтвердил он. — Кишка у него тонка для подобного дела.

— У него на все кишка тонка. Глупый замысел, я тебе говорю.

Фалам не признался, что давно питал подозрение в надежности хитроумного плана Хамида, каким тот первоначально казался. Может, записку с требованием выкупа не получили. Может, Абдура схватили, убили? Может быть, царь Шахрияр оказался не загнанным в угол ягненком, как рассчитывал Хамид, а могущественным мужчиной, пользующимся колоссальной властью? Фалам всегда представлял себе и Хамида могущественным мужчиной, одерживавшим печально известные победы, обладавшим немалой славой, которая много месяцев их вдохновляла. Однако теперь, не видя никаких признаков Абдура и курьеров, но догадываясь, что Хамид попал к заложнице в плен, он допускал любую возможность и молча раздумывал о правоте Саира и единственном выходе из создавшегося положения, которым считал убийство.

Похоже, его затуманенный взор подстегнул индуса.

— Знаешь, он все это задумал с самого начала.

Фалам нахмурился, но, слишком заинтригованный, не сдержал любопытства:

— Что ты хочешь сказать?

— Сам видишь. Он к ней привязался. Они вместе что-то замышляют, причем с выкупом это никак не связано.

— То есть он нас просто использует?

— Мы для него ничто. Она — все.

— Думаешь, он ее сюда привез для того только, чтоб быть рядом с ней? — Находясь рядом с Шехерезадой, Фалам хорошо понимал, что это очень даже возможно.

— Точно знаю, — провозгласил Саир, — что деньги для него уже не имеют значения.

«Правда, — думал Фалам, — кажется, Хамида только раздражают подобные осложнения. Он как будто мечтает сидеть до скончания жизни в руинах дворца. Словно отбросил мечты о богатстве, которые издавна целиком поглощали его и которыми он столь усердно старался заразить сообщников».

— Его замыслы должны особенно беспокоить тебя, — сказал Саир, переводя вопрос в личный план.

— Меня? Почему это?

Саир фыркнул, будто очевидный ответ не требовал никаких разъяснений:

— Вопрос времени. Он постарается убежать вместе с ней. А перед тем убьет тебя.

— Меня? — опешил Фалам. — Почему не тебя?

— Меня убить не сможет. Сам умрет, нож поднять не успеет.

— Умрет еще быстрее, если выступит против меня, — возразил Фалам, вынужденный обороняться, но, как бы спохватившись, отвел глаза и быстро переменил позицию. — В любом случае, можно еще чуть-чуть обождать. Вдруг Абдур скоро явится…

— Тогда нам придется ждать вечно, — презрительно выдохнул Саир.

— Вдруг еще все получится, — уперся Фалам, в мгновение ока полностью отказавшись поддерживать Саира, ибо, как он ни сомневался в расчетах Хамида, ему еще сильнее не нравилась перспектива лишиться его руководства на вражеской территории. Из Саира точно такой же руководитель, как из него самого. Нечто вроде скульптурной группы, валявшейся в руинах. Саир — бык, Хамид машет кнутом, Фалам — бегущий рядом мастиф.

Молчавший Саир знал все это, поэтому так сильно нуждался в поддержке Фалама, поэтому при всей своей дерзости до сих пор не овладел Шехерезадой, не убил Хамида, не взял дело в собственные руки. Он был по горло сыт многими обстоятельствами — бездеятельностью в пустынном месте, соблазнительностью шлюхи-сказительницы, властным командованием Хамида, — отчаянно желая хоть как-нибудь снять напряжение, подержать в руках деньги, пролить кровь, предаться разврату, не имея подобных возможностей на протяжении долгих мучительных месяцев. Но как ни легко насытить подобные аппетиты — хотя бы в воображении, — почему-то в присутствии шлюхи он чувствовал себя на редкость бессильным, неспособным признаться Хамиду в своем возмущении. Он по-бычьи всхрапнул, выражая неудовольствие.

— Я никого не жду… — Собственный голос глухо звучал в ушах.

— Там кто-то точно есть, — снова объявил Фалам, на сей раз с большей уверенностью. — Вон за теми стенами.

— Тебе кажется.

— Нет… смотри — тень. Видишь?

Саир пригляделся.

— Вон, — указал Фалам.

Через какое-то время Саир наконец разглядел и мгновенно напрягся, Рука инстинктивно потянулась к ножу.

Там, где городская крепостная стена рассыпалась отдельными камнями, пригнувшаяся в тени пальм фигура не приняла во внимание лучи восходящего солнца, и длинная тень тянулась из укрытия по открытому месту до илистого пруда.

— Не животное, — победоносно заявил Фалам.

— Он один, — шепнул Саир со сладострастно забившимся сердцем.

— Может, солдат?

— Шпион. Чего-то высматривает.

— Хозяин осла, — предположил Фалам, убеждая Саира. — Мать свою ищет.

Саир не ответил, мысленно уже перерезая незваному незнакомцу горло — живой, властный образ. Нечего время тянуть.

— Сиди тут, — прошипел он Фаламу и сразу же сорвался с места.

Низко склонившись, двигаясь с суетливым проворством тарантула, постепенно перебирался с одной кучи битого кирпича на другую, надеясь застать визитера врасплох, обойдя его с востока, разглядев в полном солнечном свете. Но Фалам, отказываясь подчиняться приказам Саира, не допуская, чтобы тот украл жертву, которую он первым заметил в тени, тоже отправился, бросив единственный взгляд на освещенный дворец, где Хамид сторожил Шехерезаду, не уловив никаких признаков слежки.

Он присел по примеру Саира — до знакомства с индусом не имел привычки подкрадываться — и побежал быстрее него. Знал, что способен убить человека с такой же легкостью, как Саир, с большим рвением, если не силой, и с еще большей радостью. На полпути к стене что-то ткнулось в щеку, он инстинктивно дернулся, но это оказалась просто саранча, стрелой пролетевшая в воздухе.

Уже приблизившийся к камням Саир сердито на него оглянулся, однако Фалам не позволил себя запутать и направился в другую сторону, к западу. Саир бесшумно преодолел последний отрезок, приблизился к обломкам глазурованных кирпичей, прильнул к ним, как тень, и принялся кружить в поле зрения чужака.

Спеша перехватить незнакомца, Фалам споткнулся на битом кирпиче, молча, даже не охнув, перекатился пружинистым телом, с кошачьей ловкостью вскочил на ноги, потянулся за выпавшим из рук ножом, слыша из-за кучи крики, проклятия, звуки яростной схватки, шорох гравия. Сердце колотилось.

Вдруг в тени с западной стороны перед ним возникла шатающаяся фигура с широко вытаращенными глазами.