Книга Розетта - Барбара Эвинг

Но сегодня на Уайтхолле люди забыли о голодающих солдатах и оплакивали любимую принцессу. Через какое-то время мисс Горди и служанка медленно направились обратно домой.

По всему королевству тысячами сочинялись оды и элегии различного качества на смерть принцессы.

Церковь была напугана даже сейчас, когда завершались приготовления к королевским похоронам. Да, люди горевали, но было слишком много неуверенности, некоторые люди считали Наполеона, поверженного врага, героем. Что, если эти толпы на улицах повернутся против престола и церкви? Как случилось во Франции. Это недопустимо! Поэтому слова предупреждения, призывающие людей вернуться к религиозным принципам либо ждать небесной кары, провозглашались в каждой церкви королевства, печатались на бесчисленных листовках. Церковники распространили среди народа двести сорок девять тысяч девятьсот тридцать две Библии.

Джордж Фэллон, виконт Гокрогер, испытывал крайнюю степень отвращения. Священники по всей стране без конца проповедовали отречение от греховных удовольствий, аморального поведения и расточительности. Вместо этого они требовали воздержания и приверженности домашнему очагу. Подобные настроения начали потихоньку проникать в его собственную жизнь. Его жена виконтесса, немного похожая на корову, сообщила своему милому мужу, что теперь, когда место наследника трона вакантно, все королевские сыновья, все эти развратные, аморальные герцоги немедленно начали уделять больше внимания своим законным женам и стараться оплодотворить их. Виконтесса сказала, что подобное поведение входит в норму в высших кругах. Почему бы и им не последовать их примеру? Ведь у них был всего лишь один ребенок — сын, конечно.

— Черт подери! — в бешенстве воскликнул Джордж, отшвырнув газету.

В день королевских похорон в Виндзоре мисс Горди снова начала одеваться. Она хотела услышать, что говорят в церквях. По всей стране будут читаться проповеди. Мисс Горди ожидала, что церковь использует смерть принцессы в своих интересах. Вместе со служанкой она села в первом ряду в церкви на Пиккадилли. Она уже давно не бывала здесь. Закрыв глаза, она слушала органную музыку, вспоминала детство в Уилтшире и весенний день, когда она прошла по приделу в подвенечном платье.

Старший священник начал речь обманчиво тихим голосом.

— Дорогие братья, обратите взоры свои на продолжительную агонию и преждевременную кончину славной, доброй и действительно добродетельной принцессы на двадцать втором году жизни. — Священник начал повышать голос, переходя к собственно проповеди. — Когда воля нашего всемогущего Создателя скажет мечу Ангела Смерти: «Меч! Иди по землям, ибо творят зло живущие там!» — кто сможет избежать его? Все вы, что грешите, — покайтесь! Где египтяне, персы, где ассирийцы? Где их великие царства? — Священник перешел на крик. — Они сметены мечом разрушения, уничтожены! Но до этого они долгое время тонули, — его голос понизился до шепота, — в лицемерии, роскоши и грехе.

В этот момент мисс Горди тихо встала и пошла к выходу из церкви в сопровождении служанки. Мисс Горди выглядела такой милой старушкой, что сидящая вокруг паства подумала, что ее переполнили эмоции. В чем-то они не ошиблись. А голос Апокалипсиса у нее за спиной продолжал вещать:

— Флоты и армии наших самых заклятых врагов не смогли уничтожить нас! Так давайте не позволим, чтобы наши внутренние свары, наши гнусности сделали то, что не смогли сделать враги! Покайтесь!

— Покайтесь во грехах! — громко сказала мисс Горди.

Когда она вернулась домой, то обнаружила в газете заметку одной довольно известной дамы, которая взывала к женщинам Англии:

«В эти тревожные дни женщины должны указать путь. Они должны забыть обо всем, о себе, уделить все внимание семьям. Они должны полностью отдаваться им, помогать мужьям, служить примером детям. Они обязаны возродить общественную мораль и разбудить спящий дух религиозных устоев. Их очаг — это их храм. Для женщин мир движется назад».

Интерес ко всему египетскому, привитый Наполеоном, приобрел огромные масштабы. На Пиккадилли проводились египетские выставки, женщины по всей стране носили тюрбаны как модный аксессуар. Древности из Египта теперь прибывали на каждом корабле, бросавшем якорь в Марселе или Портсмуте, — огромные гранитные ноги и руки, обелиски, головы фараонов. В Египте англичане и французы заключали между собой сделки, обманывали, вырезали надписи на сокровищах, разделяли между собой места раскопок, раболепствовали перед новым пашой Мохаммедом Али, которого они раньше называли не иначе как «сумасшедший албанец». Этот «сумасшедший албанец» не мытьем так катаньем умудрился уничтожить мамлюкских беев. С исчезновением беев, которые учинили над ним расправу в бане города Розетты, Джордж Фэллон мог бы сколотить в Египте еще одно состояние, если бы не миссис Венеция Алебастер, которой он успел перейти дорогу. Теперь она была замужем за свирепым бедуинским шейхом. Даже сейчас Джорджу Фэллону было небезопасно появляться в Александрии или Розетте. Поэтому он не мог контролировать поток сокровищ, текущий из Египта. Однако ему удалось захватить немного драгоценностей, ограбив несколько древних гробниц, расположенных в верховьях Нила. Он нашел золотые кубки и великолепные украшения, которые время от времени надевала его старая, выжившая из ума мать. Поговаривали, что виконт Гокрогер осквернял могилы — разбивал саркофаги, чтобы найти драгоценный папирус, который хоронили вместе с телами, и продать его. Джордж Фэллон заполучил эти папирусы, но ничего не смог прочесть на них.

Однако в Уэртинге Томас Янг, английский лингвист, сидел возле моря, держа в руках древний папирус и копию Розеттского камня. У него был отпуск, но он работал.

— Египтяне вели подробные записи о своих правителях, а у них было много иностранных правителей, — сообщил он жене, когда они сидели под сенью старого дуба в саду возле гостиницы. — Понятное дело, им нужно было записать иностранные имена, используя свой алфавит и фонетику, поэтому мы должны сначала найти иностранные имена, такие как Клеопатра, Александр, Птолемей с более чем одной похожей буквой.

Наконец ему удалось доказать, что он нашел пять образцов имени «Птолемей» внутри картушей на Розеттском камне.

Английское правительство, впечатленное его находками и желающее найти ключ к иероглифам раньше французов, приказало генеральному консулу в Египте немедленно найти еще образчики древней египетской письменности.

— Но пожалуйста, не посылайте целые обелиски, — твердо предостерегли его.

Когда в Лондон прибыли новые интересные древности, молодой поэт Перси Биши Шелли и его счетовод, Гораций Смит, решили сходить в музей посмотреть на них, а потом проверить, кто из них напишет лучшую поэму, посвященную иероглифам. Поскольку мисс Горди водила дружбу с обоими молодыми людьми, то она смогла раздобыть экземпляры обоих произведений. Но она отказалась выступить в роли судьи.

— Один поэт, — сухо сказала она Розетте, — а другой — биржевой брокер.

Мистер Смит — брокер — написал поэму, начинающуюся следующим образом: