Книга Анатолий Тарасов - Александр Горбунов

«В тот вечер, — пишет Татьяна, обращаясь к Анатолию Владимировичу в сборнике „Всё о моем отце“, — ты был абсолютной звездой, а мы с Галей только успевали утирать слезы и тихо радоваться, что сидим в этом зале. Вечером вместо банкета я позвала тебя и твоих гостей к себе в номер. Предварительно закупила в русском магазине много еды, которую ты любил… И когда ты вошел и окинул своим наметанным, хозяйским глазом праздничный стол, сказал: “Богато живешь, дочка”. И в твоем голосе слышалось что-то похожее на восхищение. Получалось, что я тоже чего-то достигла.

А люди всё шли и шли в этот гостиничный номер, чтобы сказать тебе слова благодарности, пожать руку, сфотографироваться вместе или взять твой автограф на память. Ты всех угощал, размашисто расписывался на буклетах, послушно позировал перед фотокамерами. И для меня это был такой восторг видеть тебя, уже почти забытого и никому не нужного у себя на родине, таким почитаемым, таким любимым здесь, в США, среди твоих бывших соперников, с которыми ты всю жизнь воевал, с которыми так отчаянно бился».

В американском издании книги «Родоначальники и новички» (1997 год) ее название — «Отец русского хоккея» — не Тарасовым, конечно, придумано. Американцы признают масштаб его гения. Как-то раз Владислав Третьяк был на заседании совета Зала хоккейной славы в Торонто. Генеральному менеджеру «Питсбурга» Рэю Шеро вручали приз за его легендарного отца Фреда Шеро. Получив приз, Шеро-младший в ответном слове сказал: «Спасибо Тарасову за его книги и идеи. Мы все тут воспитывались на теории русского мэтра».

Сам Фред Шеро, два раза выигрывавший с «Филадельфией Флайерс» Кубок Стэнли, регулярно ездил в Советский Союз на встречи с Тарасовым. Американского тренера интересовало буквально всё, имевшее отношение к новациям. Он первым, например, стал использовать видеозаписи тренировочного процесса. Сейчас без этого не обходятся даже в командах третьих-четвертых дивизионов. В один из приездов в Москву в середине 70-х Фред Шеро в интервью Дмитрию Рыжкову, работавшему тогда в «Советском спорте», сказал, что его «бандиты с большой дороги дважды выиграли Кубок Стэнли, тренируясь по методике Тарасова». Фамилию Тарасова Фред Шеро, один из лучших тренеров в истории НХЛ, всегда произносил с предельной почтительностью.

Еще один гуру североамериканского тренерского цеха — Скотти Боумэн бережно хранил тарасовский подарок — тренерские перчатки. Вместо того чтобы купить новые, приводил их в порядок, когда они рвались. Однажды Боумэн где-то забыл эти перчатки. Когда вспомнил где, отправил туда помощника, но выяснилось, что уборщица выбросила латаные-перелатаные перчатки, подумав, что их оставили как непригодные для дальнейшего использования. Огорченный донельзя Боумэн, на полном серьезе считавший, что перчатки Тарасова ему помогают, попросил Анатолия Владимировича через общих знакомых прислать ему точно такие же. В 1968 году Боумэн приезжал в Москву, побывал на тренировках ЦСКА, записывал упражнения, просил переводчика точно доносить до него все тарасовские реплики и фразы и тоже заносил их в блокнот.

Фетисов, с колоссальным уважением относящийся к Бoyмэну, говорил мне, что этот выдающийся в мировом хоккее тренер считает Тарасова своим учителем. После тренировок в Москве Тарасов забирал Боумэна, они уезжали на природу, на шашлыки, уславливались не говорить о хоккее, но не выдерживали, конечно, уговора и еще до первой рюмки начинали обсуждать какой-нибудь актуальный, по их мнению, тактический вопрос.

Херб Брукс, тренер олимпийской сборной США, сенсационно обыгравшей на Олимпиаде в 1980 году в Лейк-Плэсиде советскую команду во главе с Виктором Тихоновым, с гордостью поведал, что ему «удалось сделать это тарасовскими методами, которые он много лет изучал».

Тарасов задал направление развитию хоккея с шайбой. Оно, понятно, совершенствуется, видоизменяется, но фундаментальная база остается такой, какой ее видел Тарасов: высочайший уровень командной игры и агрессия. Достичь этого можно только за счет разнообразия тренировочных методов.

В Северной Америке и в европейских странах, в частности в Швеции и Финляндии, работают «по Тарасову». В России же этот гигант фактически забыт. Достаточно одного только сравнения. В Зал славы в Торонто Тарасов был введен в 1974 году. Бюст Тарасова на Аллее Армейской Славы, разбитой на территории комплекса ЦСКА, появился только в 2006-м. Уму непостижимо! Отговаривались тем, что у Тарасова не было ордена Ленина (того самого, кстати, который ему так и не дали за победу на Олимпиаде-72 в Саппоро). Но, во-первых, Аллея не называется «аллеей орденоносцев Ленина», а во-вторых, среди тех, чьи бюсты были воздвигнуты на Аллее раньше, есть как обладатели высокой награды, так и те, у кого ее нет. И наконец, даже если бы у Тарасова вообще не было бы ни одной правительственной награды, даже если бы он всю жизнь оставался рядовым, его бюстом обязаны были открывать Аллею Армейской Славы. Большей славы армейскому спорту — во всемирном масштабе! — мало кто принес. (И, кстати, появился бюст только благодаря Ольге Смородской, возглавлявшей в то время «большой ЦСКА».)

Тарасов был награжден престижной международной премией имени Уэйна Гретцки. Это событие произошло в Денвере в рамках ежегодной торжественной церемонии. Премию учредили в 1999 году и впервые вручили человеку, чьим именем она названа. Цель премии — отдать должное иностранцам, которые внесли свой неоценимый вклад в развитие и процветание в США хоккея на льду. До Тарасова ее вручали только канадским тренерам и хоккеистам. Вклад же Тарасова в развитие хоккея в США ощущался всегда и ощущается по сей день. Многие ведущие американские тренеры переняли опыт Тарасова. «Тарасов оказал обширное влияние на уровень игры как в США, так и во всем мире, — сказал Рон Дегрегорио, президент Федерации хоккея США. — Для нас большая честь наградить его международной премией имени Уэйна Гретцки, что является свидетельством нашего глубокого уважения». «Достаточно только взглянуть, в какой хоккей играют сегодня, какой высочайший темп игры показывают большинство высококлассных и опытных спортсменов, чтобы понять насколько громаден вклад Тарасова в развитие этого вида спорта, — высказал свое мнение Лу Вайро, руководивший олимпийской сборной США в 1984 году. — Он всегда старался поделиться опытом с другими тренерами и для этого много раз приезжал в США».

Лу Вайро подружился с Тарасовым. Он называет его человеком страстным, эмоциональным, честным, жестким, умеющим мотивировать. «У него было великолепное хоккейное воображение, видение того, что может произойти, представление об игре, — говорит Вайро. — Тарасов всегда опережал время, был лидером. И при этом — потрясающим артистом». С чего вдруг американец решил брать уроки тарасовской методики? «Впечатлила игра его команды, — говорит Вайро. — Я написал ему письмо, и он предложил мне приехать в Советский Союз и изучить здешний хоккей внимательнее. Да и ко мне в Америку Тарасов приезжал, очень открыто общался, помог развитию нашего хоккея. Помню его ценный совет: “Лу, ты не должен копировать то, что мы делаем, полностью. Нужно просто взять некоторые принципы; изменить и адаптировать их для своих людей и собственной тренерской работы. Все тренеры разные. Не нужно копировать, иначе не станешь лучшим. Будет результат похуже, второсортный”. Тогда я не совсем понял, что он имел в виду. И спросил: “Почему второсортный?” Он ответил: “Возьми ‘Мону Лизу’. Великое произведение. Если ты скопируешь ее, это все равно не будет так хорошо, как оригинал. Поэтому не копируй”. Так что совет я запомнил, и мы изменили советские тренировки под свои реалии».