Книга Клинки Керитона. Дорога на Эрфилар - Андрей Голышков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А ты смелый феа, Гейб.
— Встречали других?
— Нет.
— Я тоже, хвала Тэннару, не встречал. Вы попросили рассказать что да как, — крепыш вынул трубку изо рта, положил на стол, — я рассказываю.
— Да, но Гасор не так далеко от берега, — вернул разговор в прежнее русло Кинк. — Не больше же ста лиг? В половину меньше.
— Гасор это немного другая история, — почесал переносицу Гейб. — Горы, Тлафирские пустоши, здесь практически ничего не растет, а в местных горах невозможно ничего добыть. Совершенно никчёмный кусочек земли, зажатый между морем, пустошами и горами. По этому участку не проходит ни один торговый путь. Для перемещения с запада на восток все предпочитают морские пути, на север едут через Кухор. В старинные времена каменная змея под названием Матиоронский тракт ползла до самого Ерма, через ниогерские поля и виноградники, через болота Тлафира и варглавские солончаки. Она связывала бывшую столицу — Дихарт с западными границами Хаггоррата. Теперь Матиоронский тракт заброшен. — Говоря это, Гейб двигал трубку пальцем, в задумчивости выравнивая её относительно края стола. — Был тут один торговец — водил караваны, неплохо, кстати, зарабатывал. Но рисковал сильно и как результат в прошлом году караван ограбили горные сарбахи. Кого-то из людей убили, кого-то взяли в плен. Собирались потребовать выкуп, но не найдя ни родственников ни друзей готовых заплатить — убили и их. Всех. Поговаривают, что прежде чем убить, хозяина каравана пытали и…
Левиор поспешно остановил феа резким движением руки: всё, хватит и так наговорил больше чем надо. Гейб недоуменно двинул плечами: сами, мол, попросили. Оба поглядели на Кинка, в глазах мальчишки блестели редкие гостьи — слёзы.
— С тех пор, — растерянно пробормотал Гейб, — ни одного каравана этой дорогой не ходит. Прежний огетэрин давно махнул рукой на этот кусок никчемной земли…
— …не думаю, что в существующих реалиях у нового огетерина достанет времени и желания им заниматься, — вздохнув, дополнил его речь Левиор.
— Именно так, — в холостую зачмокал трубкой Гейб, видимо, позабыв, что она погасла.
* * *
Поднялись на заре. Выйдя во двор Левиор был приятно удивлен — оказалось, что Гейб Ваграут ждёт их у коновязи в полном походном облачении. Пояс феа был увешан сумочками всех возможных форм и размеров. Из-за спины выглядывали дужки среднего размера балестры, там же видимо находился и колчан с болтами. В руке феа держал странный посох…
«Или не посох?»
Левиор не знал что это. Скорее всего, то что Гейб сжимал в руке было оружием. Но выглядело оно очень странно. Ухватистое отполированное до зеркального блеска древко, опоясывали несколько рядов медных колец: гладких и рифлёных, разной ширины, от узких — в два раза тоньше человеческого пальца, до широких — в пол-ладони. На одних нанесены простые узоры на других — руны, третьи были гладкими как стекло. Посох немного расширялся к вершине, с которой свисали несколько переплётённых между собой цепочек крючками закреплённых на широком выпуклом кольце в середине. Там же висели тройные ножны с узкими ножами с костяными рукоятками.
— Что это? — спросил Левиор, взглядом указывая на диковинный посох.
— Грепоцеп.
— Оружие?
— Что ещё! — хохотком подтвердил его догадку феа.
— На войну собрался? — спросил Кинк, морща нос и потирая лицо.
— У меня кажон день война.
— В чём дело, Кинк, — пожурил мальчишку за непочтение Левиор.
— Нормально, — остановил его движением ладони Гейб. — Я не против.
— Просыпайся, говорун, — поторопил мальчишку Левиор, поправляя вьюки.
Кинк зевнул, зябко поёжился, буркнул что-то невнятное.
Хрипло прокричал петух, замычала недоенная корова, разлаялась собака.
Левиор потрепал ослика по холке, угостил морковкой. Лохмоух благодарно (а может и просто так) завилял хвостом.
Оказавшись за воротами, сиорий Левиор Ксаладский обернулся, окинул хмурый городок прощальным взглядом.
— Да хранит вас всех Великая Рыба, — искренне пожелал он и заспешил к отдалившимся уже на два десятка шагов сотоварищам.
— Твои хозяева добры, — мрачно заявил голос из темноты.
— Добры? — возмутился адепт. — Нет. Они не добры. Они жестоки. Они беспощадны к тем, кто их любит, и милостивы к тем, кто им противостоит.
— Жестоки к тем, кто служит?
— Особенно к тем, кто служит. Хотя порой мне кажется, для них нет никакой разницы.
— Хорошо… я буду милосерден и подарю тебе жизнь. А за это ты, презренный, ответишь на все мои вопросы.
Адепт ухмыльнулся, смиренно опустил припухшие от бессонницы веки.
— Вопросы? Но ведь это ты — главный вопрос, ты, Чёрный Странник!
Над Мёртвыми песками зарождался новый восход, где-то вдали, на востоке, над зигзагами горизонта дрожало зелёное марево.
Палящий свет Сароса никогда не пугал Инирию. Она видела всё: восстающие барханы на западе и переливчатые, покрытые ветровой рябью, тауповые пески и горы за ними на востоке. Котёл с потрескавшимся днищем и стенками, где некогда плескался Океан Вечности, на севере, и пустыню на юге. Впрочем, будем объективны, пустыня на юге была всегда — сто, двести, тысячу лет назад — большая Ридозская пустыня — так её звали тогда. Давным-давно, ещё в прошлой жизни.
Сейчас Инирия видела всё, что творится в мирах образуемых и ограниченных кроной Великого Древа: в многочисленных ярусах, где на могучих ветвях вырос целый город, похожий на осиный улей; в Подъветвье, деревни которого напоминали наземные поселения древних; в катакомбах и шахтах, называемых Дикими Корнями, где прижились самые восприимчивые к Уино — онталары и кану, те немногие из них, кто смогли выжить.
Великое Древо Аллай-Дэата приютило всех от мала до велика: птиц и зверей, людей и сэрдо, всех, кто жил на этих землях раньше, и тех, кто сумели дойти (а порою и доползти), дабы укрыться под его сенью. Оно приняло каждого, дало кров и пищу, стало надёжным укрытием и гаванью новой жизни. «Остров среди песка — наша новая Империя — Великое Древо — наша Аллай», — так говорили о ней, трепеща и благоговея.
Инирия чувствовала это, видела, знала и ни о чём не сожалела. Но сегодня, помимо прочего, она увидела вот что:
Далеко-далеко, так, что разглядеть можно было лишь с третьего или даже четвёртого яруса, что выше полёта некоторых птиц, шли люди. Много.
А ближе… Гораздо ближе брела к Великому Древу странная парочка: среднего роста фигура — мужчина в чёрном балахоне, и некто, походкой и повадками отдалённо напоминавший большую обезьяну.
