Книга История морских разбойников - Иоганн Вильгельм Архенгольц

Римское владычество продолжалось четыреста лет и простиралось до северных гор, служивших туземцам убежищем и оградою от камбрийцев. Изгнанный народ вскоре простер ненависть свою к чужеземцам и на римлян, которые грозили покорить и последнее убежище его. Не раз воинственные толпы горцев брали штурмом латинские поселения, украшенные храмами и дворцами, богатства которых не могли не привлекать племени, терпевшего недостаток во всем. Эти набеги, усиливаемые и учащаемые успехом, сделались, наконец, столь страшными, что завоеватели были принуждены построить на границе две необъятные стены, снабженные башнями и простиравшиеся от одного моря до другого. Народы, укрывавшиеся в горах Аль-Бена или Албании, известны у римских писателей под названием пиктов и скоттов. Скоттами называли обитателей северо-западных прибрежий, а Пиктами тех, которые поселились на востоке, на берегах Немецкого моря. Первые питались охотой или своими стадами, вторые занимались земледелием. Разделенные цепью высоких гор, они бились иногда между собою, не помня общего происхождения своего, но при каждом случае, который представлялся для нападения, они соединялись и дружно шли против хищников равнин.

Когда в 410 году римские легионы были отозваны в Италию, чтобы защитить самый Рим против нашествия готов и вторжения Аттилы, бретоны восстановили прежнее управление племенами, начальники которых зависели от верховного вождя, избираемого народом. Но эта организация, которая должна была, по-видимому, положить основание твердому и единодушному отпору новым нашествиям извне, имела результатом только возбуждение беспрерывных соперничеств и внутренних раздоров. Память о их происхождении жила еще между камбрийцами и лограми, несмотря на некоторого рода соединение, долгое время сближавшее их. Политическая власть основалась в Лондоне, городе кораблей[32], на земле, занимаемой лограми, которым удалось доставить одному из своих начальников верховную власть. Завистливые камбрийцы возражали, что выбор должен был бы пасть на начальника древнейшего племени и что, в этом отношении, они одни, как первые обладатели страной, имеют преимущество; они утверждали, что, задолго до римского завоевания, камбриец по имени Прыдень, сын Аодда, привел под власть свою весь остров и надеялся удержать обладание им навсегда в своем племени. Логры сопротивлялись, спор превратился вскоре в ссоры с оружием в руках и, в продолжение этих раздоров две отрасли британского народонаселения не думали ни о защите границ своих, ни об удержании в покое северных горцев. Последние воспользовались обстоятельством, столь выгодным для их намерений, срыли римские стены и вторглись со всех сторон, между тем, как другие враги высаживались на берег острова с моря. Последние были пираты, разъезжавшие по Немецкому морю для хищничества. Они при сильных ветрах, заставлявших большие корабли римской постройки искать защиты в гаванях, с распущенными парусами реяли на утлых ладьях своих по бушующим волнам, нападали врасплох и почти всегда оставались победителями. Несколько британских триб (округов) тотчас соединились, чтобы противостоять этому двойному вторжению. Несколько вождей, имевших торговые сношения с галльским материком, воспользовались ими для испрошения внешней помощи, и римские войска пришли сражаться вместе с ними и помогли им восстановить северную стену. Но скоро наступило время, когда сами римляне были изгнаны из Галлии тремя нашествиями варваров, на юге, востоке и севере, и народным восстанием западных приморских стран. Солдаты империи отступили к Италии, и бретоны были предоставлены одним собственным средствам своим.

В такой крайности, главный вождь Британии, видя вокруг себя неисцелимые раздоры между племенами, которые должны были бы соединиться против общей опасности, предложил саксонцам[33] с берегов Эльбы доставить ему вспомогательное войско, которому обязывался платить жалованье и раздавать земли. Предложения эти были приняты, саксонское войско вышло на берега Британского острова[34] и обязалось защищать северную границу против набегов горцев. К несчастью, вскоре несогласия возникли между британцами и их новыми союзниками. Последние с каждым днем увеличивали свои требования. Упоенные успехами, они потребовали обширнейших земель и большого жалованья и грозили взять сами то, в чем им отказывали. Для подкрепления своих угроз, они пригласили новые толпы саксонцев и, решившись, наконец, сделаться владыками страны, которую пришли защищать, соединились с горцами и начали продолжительную войну, в которой британцы были побеждены около половины V столетия. Остатки побежденного племени переплыли океан, чтобы отыскать в Галлии землю, которую предки их населили в одно время с Британским островом и где еще жили люди той же крови и говорившие одним с ними языком. Многочисленные суда, нагруженные беглецами, приставали одни за другими к самому западному концу Арморики в кантонах, которые при римлянах, и даже до них, назывались землею Венетов. Согласившись с этими древними обитателями, признавшими в них своих единоплеменников, изгнанники расселились по всему северному берегу до маленькой речки Куезнон (Couesnon) и к югу до города Венета, ныне Ванна. Они придали этому прибрежью название Бретани, которое изгладило наименования разных туземных племен, между тем, как остров, столько веков носивший это имя, переменил его на имя своих покорителей, саксонцев и англов, и назвался Англиею.

К 787 году протекло более полутора столетий с тех пор, как вся южная часть Британского острова носила название земли англичан, и на языке его обладателей германской породы имя бретона или галла означало служителя или данника, когда неизвестные люди на трех кораблях пристали к берегу недалеко от одного из портов восточного берега. Желая узнать, откуда они и куда едут, граф или правитель ближайшего поселения отправился на берег. Незнакомцы подпустили его и окружили, потом, бросясь неожиданно на него и его воинов, убили их, ограбили окрестные строения и поспешно уехали. Таково было первое появление в Англии пиратов севера, называемых датчанами или нортманнами, смотря по тому, приезжали ли они с островов Балтийского моря или из гористых стран Норвегии. Варвары эти были одинакового первоначального происхождения с англо-саксонцами и франками; они говорили даже на диалекте, понятном обоим этим народам, но это сродство не могло уже защитить ни саксонскую Британию, ни франкскую Галлию, ни даже древней родины франков на правом берегу Рейна от вражды этого племени, которое видело, как реки крови, пролитые победами Карла Великого, дотекали до него.

Все мыслящие историки согласны в том, что война с саксонцами сделалась источником вторжений скандинавских, опустошавших Западную Европу после смерти Карла Великого. Эти народы не имели ничего такого, что могло бы привлекать завоевателя. У них не было ни богатств, накопленных долговременной промышленностью, ни городов, обладание которыми было бы дорого. Дело шло, следовательно, только о том, чтобы иметь руки для обрабатывания земли в суровом климате. Война с саксонцами началась за дань в 300 лошадей и несколько коров, которую потребовал от них Пипин Короткий: эта война продолжалась тридцать три года и была длинною цепью опустошений. Саксонцы были дурно вооружены, дисциплина франков и превосходство их военных снарядов закрепляли им победу, но Карл Великий всячески старался обратить побежденных в христианство. Избегнувшие смерти укрывались у датчан, которым завещали отомстить за них. В предыдущей главе мы видели, какая месть была плодом кровавых торжеств франков. Обращение тевтонских народов юга в христианство разорвало все связи между ними и тевтонами Севера. Житель Севера еще в VIII веке считал за честь именоваться сыном Одина и почитал отступниками всех германцев-христиан, он не отличал их от народов, ими же самими покоренных; франки и галлы, ломбарды и латины, все были одинаково противны человеку, оставшемуся верным древним божествам Германии; всех их считалось одинаково позволительным грабить и увлекать в рабство. Таким образом, в душе скандинавов некоторый род религиозного фанатизма соединялся с дикостью их характера и с неутолимой жаждой стяжания.