Книга Чародей звездолета «Агуди» - Юрий Никитин

Возле пивных ларьков народ судачит о резком повороте вполитике, почти все одобряли крутость проснувшейся власти. И меры уже не позащите человека, а по защите общества от обнаглевшего человека. К счастью,судьи в райсудах стеснялись и мялись недолго, народ нажал, и судьи с изумлениемпоняли, что гораздо лучше судить так, как они, судьи, считают правильным, а нетак, как гласят статьи уголовного марсианского Кодекса.

И пошли приговоры, жестокие, крутые, прямо бесчеловечные,если по старым меркам, но зато принимаемые народом с восторгом. Тем самымнародом, которого закон как раз и обязуется защищать. В Мытищинском судерассматривалось дело к гражданину Зиморохову, чьи дети развлекались тем, что ссемнадцатого этажа швыряли сырые яйца на голову прохожим. В доме напротив семьякупила видеокамеру, опробовали новинку, снимая из окна все, что попадало вкадр, случайно засняли на видео и эти подвиги. Эти кадры послужилинеопровержимой уликой. Адвокат победно доказывал, что детям всего девять иодиннадцать лет, они неподсудны, им можно все, суд не стал спорить иопровергать, а просто постановил в течение недели выселить семью из этойквартиры и предоставить такую же по площади на первом этаже в новостройках свидом на помойку. В городской управе это приняли с энтузиазмом, тут жепредоставили, ошалевшую семью подняли с постели, в течение трех часов собрали ивывезли за государственный счет к только что принятому госкомиссией дому.

Газеты подняли крик о нарушении прав человека, но все равнокаждый из пишущих статьи в защиту хулиганов понимал, что теперь все-такиспокойнее ходить по улице вдоль высотных домов. Никто не посмеет дажевытряхивать ковер с балкона на головы прохожим… Крик получился очень неубедительный,весь из общих фраз, и, несмотря на массовость и децибелы, вызвал толькораздражение у тех, к кому газетчики апеллировали.

А случай в Долгопрудненском районном суде? Началось вроде бызаурядно: среди бела дня мальчишка-наркоман, приставив нож к горлу женщины,срывает с ее плеча сумочку. Но когда убегал, она стреляет ему в спину. Наповал.Все это при массе свидетелей. Суд присяжных ее оправдывает, хоть, кромеубийства, на ней еще и незаконное владение огнестрельным, однако у неерепутация безупречная, а малолетний гаденыш уже известен приводами в милицию,скандалами и драками, замечали, как он бьет стекла в телефонных будках,вырывает трубки, вспарывает сиденья в троллейбусах, расписывает стены подъездаматерными словами.

Адвокат наркомана на суде произнес великолепную речь в егозащиту, а закончил саркастически:

– Безупречная репутация?.. Значит, любой из насполучает право на убийство, так сказать, лицензию на отстрел одного-двуххулиганов, если наберет определенное количество лет без нарушений?.. А сколько,простите, мне надо набрать безупречных лет на право убийства?

К счастью, оперативники подсуетились и перед самымзаседанием успели выяснить, что у адвоката сын якшается с непонятной компанией,сам отец на теле сына находил подозрительные следы от уколов, которые сынобъяснял всякий раз по-разному, и потому адвокат сражался за наркомана яростно,неистово, с жаром и почти сумел было переломить настроение присяжных, если быне вовремя доставленные в зал оперативниками фото и признания дружков сынаадвоката.

Тогда повезло, но пример вдохновил суды, приговоры мерзавцампошли все жестче и жестче, демократы подняли крик о диктатуре, но сновапришлось заткнуться: кто, как не сам простой народ, требует вешать гадов прямона улицах?

Наши юристы круглыми сутками корпели над составлением сводазаконов, ибо Сулла пришел и ушел, на какое-то время республику и демократиюспас, но законами не закрепил, и пощаженный им энергичный мерзавец вырос,взматерел, набрал сил и сторонников, к старости сумел ввести войска в Рим и темсамым создал на все века прецедент для всего человечества: как совершатьвоенные перевороты и гробить демократии.

– Это очень важный вопрос, – сказал Карашахин, егопалец скользил по нескончаемому списку статей. – И вот этот… А вот поэтому вообще бы провести референдум…

– Зачем? – спросил я.

– Посоветоваться с народом… Чтоб знали, что принимают.И подчинялись.

Голова у меня трещала с утра, строки то расплывались, как втумане, то двоились, четкие и отбрасывающие веерные тени.

– Нельзя, – сказал я со злостью, – нельзядопускать народ, все население – до крайне важных вопросов!.. Нельзя. Это хуже,чем если советоваться с народом, какой памятник отгрохать в центре города. Илина окраине. Понятно же, если такое на всеобщее голосование, наши площадизаполнятся памятниками футболистам, хоккеистам и бутылкам пива. Человек слаб…мы все слабы. Нам нужны управляющие нами силы, мы охотно принимаем властьастрологии, примет, гороскопов, моды, общественного мнения, религии, этикета…совершенно забывая, что и астрологические таблицы составляют люди, и приметыпридумывают они, даже от имени Бога осмеливаются говорить, только бывтемяшивать в покорно склоненные головы нужное им лично!

Он вздохнул:

– Да, но там политики действуют через моду или религию.А мы – диктатура, тоталитаризм, делай, как говорю, а то к стенке! Народозлобится от такой откровенности… Он не хочет видеть, что им управляют.

Я повторил, чувствуя, как голова становится такой тяжелой,что пора поддерживать ее ладонями:

– Какие памятники ставить, должны решать, скажем,искусствоведы. Каким курсом идти – самые мудрые из футурологов, философов,словом, мудрецы, а не всенародным голосованием. Если идти курсом, которыйукажет народ, то придем к ближайшему пивному ларьку. В любом народе один мудрецна миллион дураков, а если у мудреца такое же право голоса, как и у дурака, топонятно, насколько мудрая у нас политика, экономика, культура, и вообще кудапридем на радость марсианам!

Глава 6

Медсестра делала мне регулярно уколы, снимающие спазмы всердце, затем инъекции, чтоб мозги не лопнули от ударной волны крови, там вседамбы прохудились, еще пара уколов от рези в печени, затем массаж позвоночника,после чего я вовсе не мог слезть со стола.

Чазов уже не настаивает на госпитализации, но врачи дежурятв соседней с моим кабинетом комнате, аппаратуры натащили, как будто готовятсявырастить клона президента.

Сейчас он ощупывал мне живот, я распластался на массажномстоле, обессиленный, а сильные, хоть и осторожные пальцы мяли, отыскивали нечтоскользкое и болезненное сквозь дряблую мягкую кожу, где когда-то были мускулы,нажимали:

– Давайте, господин президент, колитесь насчет вредныхпривычек, нарушений режима… Чистосердечное признание очищает совесть,прибавляет срок и сохраняет здоровье.

Я отмахнулся:

– Вредные привычки – ерунда, было бы здоровье… Аздоровье – это просто незнание своих болезней!

Он покивал, выслушивая меня через трубочку, одним глазомкосил на экран, там светящиеся кривые скачут, как будто во мне бушует магнитнаябуря: