Книга Золотой человек - Мор Йокаи

Кто знает, какие слова слетали с ее губ?

Первая неудача.

Бежать, но куда? - в этом весь вопрос.

Городские часы пробили десять, значит, уже опущен шлагбаум перед мостом, ведущим через узкий рукав Дуная на остров, откуда затем можно было бы перебраться по льду через широкий рукав реки. Теперь из города не выйти иначе, как наделав переполоха среди сборщиков подати на мосту и стражников на берегу, которым городской полицией строго-настрого заказано с восьми вечера и до семи утра пропускать на ледовую переправу кого бы то ни было, хотя бы самого папу римского.

Правда, может статься и так: где не помогут буллы церковного владыки, там выручат банкноты из бумажника господина Леветинцского. Зато на другой день по всему городу разойдется слух, что "золотой человек" на ночь глядя, в одиночестве и с превеликой поспешностью бежал из города, не убоявшись рискованной переправы по льду. Найдется ли лучшее подтверждение для небылиц, из-за которых состоялась нашумевшая дуэль? Тогда уж все в один голос скажут: не иначе как Тимар сбежал в Америку! И до Тимеи дойдут эти слухи.

Тимея! Как трудно убежать от этого имени! Оно повсюду преследует его.

Не оставалось ничего другого, кроме как вернуться в дом на улице Рац и там дождаться рассвета.

Тимару предстояла томительная ночь.

Потихоньку, как вор, открывал он двери на пути к своей собственной комнате. Прочие обитатели дома в эту пору спят.

Проникнув в комнату, Тимар не стал зажигать свечу. Он лег на диван, и в темноте его вновь обступили кошмарные видения.

Как вспыхнуло румянцем алебастровое лицо! Выходит, подо льдом все же теплится жизнь, недоставало лишь солнца, чтобы ее пробудить. Брак для Тимеи - извечная полярная зима. И не выбраться из этого злосчастного ледового плена. Жена неколебимо верна ему.

Да и соперник оказался верным другом, способным сломать саблю о голову наглеца, посмевшего оклеветать супруга обожаемой женщины. Нельзя не преклоняться перед подобной верностью долгу. Вот ведь как низко пал Тимар: даже этот человек, которого он ненавидел как счастливого соперника и презирал как жалкого неудачника, вынужденного подбирать крохи со стола интендантских афер, даже он превзошел Тимара благородством характера. Он возвысился, оставаясь самим собой, - лишь Тимар падал все ниже и ниже.

А Тимея любит этого человека, и оба они несчастны.

Несчастны по той причине, что Тимар - "золотой человек". Из него сотворили кумира те, кто не любит его. Никому не приходит в голову обмануть, обокрасть, унизить его, отбить хоть осколок от алмаза его честности, напротив: ее оберегают как реликвию.

И попробуй тут кто сказать им: все это неправда!

С каким жаром супруга превозносила его до небес!

"Из служанки он сделал меня госпожою".

Неправда! Ты и была госпожою, а слугою был он. В господа он выбился благодаря твоему состоянию и лишь вернул тебе то, что и так принадлежало тебе по праву.

"У него никого нет, кроме меня! Я для него единственное родное существо, при виде которого рассеивается его грусть".

И это неправда! Есть у него и любовь, и счастье, лелеемые в заповедном уголке земли, где он в нарушение супружеского обета изменяет тебе, глумясь над твоей верностью.

"Я должна презирать человека, окруженного всеобщим уважением?".

Но отчего его все уважают? Да оттого, что не знают его.

Знай Тимея, какое чудовище таится в нем, разве сказала бы она: "Я буду делить с ним бесчестье, как делила славу"?

Сказала бы. Тимея никогда не расстанется с ним.

Она рассудила бы так: "Если уж ты сделал меня несчастной, так будь и сам несчастен вместе со мной" Ангелам свойственна такая жестокость.

А если кто-нибудь откроет ей тайну ничейного острова и расскажет о Ноэми? У нее и на это есть готовый ответ: "Благослови Господь женщину, давшую ему счастье, которого я лишила его!".

Такова Тимея.

Ну а Ноэми? Каково ей сейчас на пустынном острове, откуда ей нет дороги в широкий мир из-за высокой добродетели Тимеи? В глухой бесприютности, зимой, одна с малым ребенком на руках, о чем она думает сейчас? Некому сказать ей даже слово утешения. Как, должно быть, страшно ей, одинокой, беззащитной против злых людей, хищного зверя и природных стихий! Как, должно быть, тоскует ее сердечко при мысли о далеком возлюбленном: где он, что с ним?

О, если бы она знала!

О, если бы знали обе женщины, как глубоко погряз в грехах человек, причиняющий такие страдания им обеим!

Если бы нашелся охотник открыть им глаза...

Постойте! Да ведь нашелся человек, который сказал нечто похожее на правду о Тимаре и получил за то пощечину и сабельный удар. Какой-то неизвестный морской офицер. Кто же он таков, этот явный недоброжелатель Тимара? Теперь уже не дознаться: раненный на дуэли незнакомец исчез из города.

Инстинкт подсказывает Тимару, что от этого человека надо бежать.

Бежать! Теперь это постоянное побуждение Тимара. Нет для него более мучительного состояния, чем вынужденное сидение на месте. Стоит ему покинуть ничейный остров, и он нигде не находит себе покоя. Остановится во время пути на отдых и, не в силах дождаться в харчевне, пока зададут корма лошадям, пешком уходит вперед по дороге. Словно бы что-то гонит его.

В утешение себе Тимар решил помечтать: как он заберет Ноэми и Доди с острова, как они поднимутся на океанский корабль и вместе объедут весь мир, побывают в самых отдаленных краях земли.

Да, но Тимея!

Это имя для него - крушение всех надежд.

В океане теплые течения идут от экватора к полюсам, а от полюсов к экватору плывут айсберги; Тимару пришла мысль: каким же безумием было с его стороны пытаться вместить в своем сердце океан.

Сна ни в одном глазу. Карманные часы пробили двенадцать. До утра еще долгие семь часов и думы, думы без конца!

Тимар решил все же зажечь свечу. Он знает средство против сердечных волнение, снадобье куда более действенное, чем опиум или настой дигиталиса: прозаическое занятие. Человеку, поглощенному работой, недосуг прислушиваться к сердечной боли.

Среди негоциантов редки самоубийства из-за несчастной любви. Деловые заботы оказывают благотворное воздействие на человеческий организм, оттягивая кровь от головы и сердца к ногам.

Тимар взялся за письма, накопившиеся под пресс-папье в виде бронзового дракона. Управляющий обычно складывал здесь такие бумаги, которые требовали личного ознакомления или вмешательства Тимара. Некоторые письма в поисках адресата пропутешествовали через Байю, Леветинц, Вену, Триест и возвратились в комаромскую резиденцию, яснее ясного доказывая, что Тимар за минувшие полгода не появлялся ни в одном из этих мест.

Если бы не честные люди вокруг, его ничего не стоило бы обокрасть и обмануть по всем статьям. На некоторых письмах стояли пометки рукою Тимеи о том, что ею отданы распоряжения по этому делу.