Книга Наследие Дерини - Кэтрин Куртц

— Пусть спит, — прошептал Катан, когда Микаэла попыталась возразить, что он еще слишком слаб для этого. — Ничего, я отнесу его. Он совсем не тяжелый.

Ему это было дозволено, хотя, разумеется, не в одиночестве. Манфред с Таммароном последовали за ними до самых королевских апартаментов. Как только Катан уложил мальчика в материнскую постель, Манфред, согнув палец, поманил его из дверей.

— Могу ли я хоть немного побыть с сестрой… Прошу вас! — взмолился Катан.

— Это подождет. Мы должны идти вниз.

— Хоть пару мгновений. Я хотел передать ей кое-что на память о муже.

— Что еще? — воскликнул Манфред и ворвался в комнату, волоча за собой смущенного Таммарона.

Дрожа от волнения, ибо он опасался, что другой такой возможности ему не представится, Катан торопливо достал из кошеля на поясе сложенный носовой платок и извлек оттуда Глаз Цыгана.

— Это одна из королевских регалий Гвиннеда, — промолвил он, положив серьгу в протянутую ладонь. — Надо будет проколоть мальчику ухо, чтобы он мог носить ее.

«И сделай это как можно скорее», — сумел он передать ей во время краткого телесного контакта.

Она кивнула и сжала ладонь, а Манфред дернул Катана за рукав.

— Совет требует вашего присутствия, сэр Катан. Не заставляйте меня просить вас еще раз.

Внутренне съежившись при мысли о том, что ждет его впереди, Катан сунул сестре в руку фибулу Халдейнов, по-прежнему завернутую в платок.

— Он также просил передать тебе… Милорд, это личное! — воскликнул он резко, когда Манфред попытался отнять брошь у королевы. — Это просто застежка с его плаща, подарок королевы мужу после рождения принца Оуэна. Неужели вы не позволите ей хоть это напоминание об их любви?

— Манфред, оставь их в покое, — устало произнес Таммарон. — Ваше величество, прошу вас простить лорда Манфреда. Похоже, манеры его значительно ухудшились после этого путешествия. Манфред, совет, несомненно, пожелает задать вопросы и тебе, а не только сэру Катану. Вы оба пойдете со мной, или мне позвать стражников?

— Не смей на меня давить, — проворчал Манфред, разворачиваясь на каблуках к дверям. — Драммонд, пойдем, или ты еще об этом пожалеешь.

Понурившись, Катан двинулся к выходу.

— Если мне позволят, я постараюсь вернуться к ужину, Мика. Да хранит тебя Бог, сестрица.

— И тебя, мой дорогой брат, — прошептала она, когда дверь за ними закрылась.

Глава XXXII Тогда тысяченачальник, приблизившись, взял его и велел сковать двумя цепями.[33]

Расплата, ожидавшая Катана в зале совета, оказалась одновременно и более милосердной, и более страшной, нежели он опасался. Как и следовало ожидать, на входе Ричард отобрал у него меч. Катан почти физически ощутил на себе давление враждебных взглядов людей, сидящих за столом, когда медленно расстегнул пояс, обмотал его вокруг ножен и передал коннетаблю замка, использовав это время, чтобы оценить свои шансы, и сожалея лишь о то, что в голове по-прежнему стоит туман, а руки дрожат от воздействия наркотического снадобья.

Хьюберт уже восседал на своем привычном месте, слева от пустующего кресла короля. Лиор с Ра-ном сидели справа от него. Жестом велев Катану сесть на противоположном конце стола, где обычно было место королевы, Ричард препроводил Таммарона и усадил его напротив Хьюберта, а сам сел рядом, небрежно бросив перед собой на стол меч Катана. Аббат Секорим сидел по правую руку от Катана, а Манфред примостился на пустующий стул между Лиором и Раном.

— Манфред, с вами мы поговорим чуть позднее, в частном порядке, о некоторых действиях, предпринятых вами за время отсутствия, — объявил Хьюберт без лишних предисловий и принялся перебирать лежащие перед ним бумаги. Аметистовый перстень на руке блеснул в солнечном свете. — Но пока меня больше тревожит доклад, присланный несколько дней назад лордом Раном, где утверждается, будто покойный король написал недозволенное приложение к своему завещанию, в котором назначил дополнительных регентов, не получивших одобрения этого совета. Отец Лиор полагает, что именно это черновик документа, который король показывал Рану в подкрепление своих слов. — Он указал на лист пергамента перед ним на столе. — Сэр Катан, полагаю, это писано вашей рукой? Не будете ли вы столь любезны, дабы пролить свет на этот вопрос.

Катан склонил голову, прекрасно сознавая, что с каждым произнесенным словом угроза смертного приговора все основательнее нависает над ним. Он полагал, что Лиор отыскал черновик в седельных сумках короля, к которым сам Катан не имел доступа с момента смерти Райсема.

Отрицать что-либо было бесполезно. Черновик и впрямь был написан его рукой, равно как и все существующие копии, — и они вскоре обнаружат это, когда приедут келдорцы и привезут кодицилл с собой. Он не мог и не желал скрывать истину о своем участии в этом деле, но если он не поостережется и вызовет у сановников слишком сильный гнев, то они тут же прикончат его.

— Приложение к завещанию существует, — произнес он негромко. — Оно было заверено в замке Лохаллин перед достойными доверия свидетелями. Король, по причине раненой руки, не мог написать его сам, и поэтому продиктовал мне текст документа, и я, как велел мне долг по отношению к своему господину, сделал несколько копий с этого кодицилла.

— А как насчет твоего долга, перед этим советом? — резко бросил Хьюберт. — Насколько я припоминаю условия твоего назначения на королевскую службу, мы говорили о том, что в первую очередь ты должен быть предан именно нам. Ты принес клятву на священных реликвиях.

— Но другую клятву, и куда более искреннюю, я принес своему королю, — отважно возразил Катан. — Я произнес эти слова в тот миг, когда он сжимал мои руки в своих освященных ладонях, как миропомазанный владыка Гвиннеда. Именно тогда я поклялся служить ему верой и правдой, перед Богом и людьми. Повинуясь его приказам, я исполнил свой обет, и не жалею об этом.

— Ну, в этом у нас давно уже нет сомнений, — произнес Манфред. — Сколько было сделано экземпляров этого документа?

— Достаточно, — осмелился сдерзить Катан.

— Не смей играть со мной в игры, — воскликнул Манфред. — Сколько?

— По одной копии для всех, кто назван в этом приложении, один экземпляр для леди Стэйси, один — для священника, который засвидетельствовал документ, и еще один — для короля, — ровным голосом ответил Катан, сознавая, что не имеет никакого значения, узнают они об этом, или нет… А желаемые сведения они все равно вырвали бы у него под пыткой.

Лиор откашлялся.

— Ваша милость, среди вещей короля мы ничего не нашли, кроме этого наброска.

— Куда делся документ, принадлежащий королю, а, Катан? — спросил его Таммарон.

Катан уставился ему прямо в глаза. Таммарон был самым приличным человеком из всех, кто сидел за этим столом, и все же он был одним из них.