Книга Серафим - Елена Крюкова

И что? Где теперь ее грехи?

И где теперь ее молитвы?

Ее молитвами, ее, святой Марии Египетской, быть может, спасся мир от неминуемого разрушения, от обвала в пропасть.

И воды не затопят мир, за который горячо и праведно молятся; и огонь не пожрет его; и молния не порушит; и люди не разобьют, не затопчут.

Люди, самые страшные враги своего мира.

Иисус приходил две тысячи лет назад; а что изменилось в мире?

Да надо БЛАГОДАРИТЬ БОГА за то, что жив, жив еще наш мир.

Вот за это и надо ежеутренне, ежевечерне, еженощно благодарить Христа Бога нашего.

Слава Тебе, показавшему нам Свет!

ПРО ЖЕНЩИН

Просто я думаю о женщине. О своей матери. Как она милостыню просила у людей, пьяненькая. О Марии Магдалине. О моей послушнице, хозяйке моей Иулиании, простой душе. О тоненьких, молоденьких девочках в моей церкви — о Дорочке Преловской, о Гале Ермаковой, о Насте Кашиной.

Настя. Анастасия. Воскресение. Вознесение. Анастасис. Вверх! Выше!

Туда, в зенит, полный крупных, серебряных, золотых звезд.

Золотые звезды — золотые свечи. Горят, не нагорают. Вечная церковь Господа. Вечный купол надмирный. Воздвигнут над нами, и освящен, и расписан. А кто художник? Кто красоту намалевал?

Вот он — художник. Вот Он — Бог.

А женщины…

Господи, милостив буди к ним, к женщинам.

Все ведь на плечи свои берут. И тяжесть, и горе; и радость, и боль; больно отдаваться впервые, и больно им рожать, бедным; и больно оплакивать детей своих, когда они…

Да, дети матерей своих умирают. И матери — у их малых Голгоф — стоят.

Или сидят, без сил, на земле, на полу, на выжженных камнях. И плачут. И слез уже нет. А только ветер бьет по лицу, свистит в ушах.

И голос слышат они, женщины: «Тебе самой оружие пройдет душу. Тебе… самой…»

Богородица — Мать всех женщин, всех страдалиц. Тот не понял Распятия, кто не понял сораспятия Богородицы с Сыном Своим.

Но ведь дети матерям своим и внуков рожают, и веселятся тогда матери, и празднуют, и даже чарочку махонькую на крестинах — выпивают!

Не как мать моя, пьяница… Не как Верочка, жена моя бедная… Немножко…

И так продолжается род человеческий, и мать — основа всего. Все мы — уток, а она, женщина, – основа.

Ткется полотно рода. Сохнет под палящим солнцем сырое полотно жизни.

ПРО ПЕРВУЮ ВСТРЕЧУ ИИСУСА И МАГДАЛИНЫ

А у Марии Магдалины были рыжие, вьющиеся волосы, и надевала она, чтобы быть приятной Ему, Возлюбленному, свой лучший гиматий и ожерелье из Смирны, из крупных желтых и красных сердоликов, и густые кудри свои сбрызгивала розовым маслом. И так, нарядная, шла она к Нему, чтобы при всем народе сказать Ему громко: «При свете яркого Солнца, избегаемые народом, низкое и высокое встречаются».

Шла босыми ступнями по горячему песку. Шла к берегу морскому. Здесь кончался город. Дома таяли в дымке. Она увидела Его, Он сидел посреди рыбаков, на перевернутых лодках. Она остановилась на другой стороне улицы и не могла подойти к Нему. Мимо них шли люди. Люди не глядели ни на Него, ни на нее. Для людей Он был безумцем, а она — шлюхой.

И Магдалина услышала, как Он сказал ученику своему: «Возьми щепоть пыли и отнеси этой женщине, и обменяй на пыль ее дорогое ожерелье. В серой золе больше света, чем в ее каменьях. Ибо из золы Я могу создать камень; из камня — пыль».

Ученик стоял перед ней, и на его протянутой ладони лежала легкая пыль пустыни.

И Мария Магдалина заплакала, ветер отдул ей волосы со лба, и она протянула руку ученику, и он пересыпал пыль из ладони в ее ладонь, и она радостно сказала мальчику:

«Вот носила я цепи позора, и сейчас цепи позора моего разлетелись пылью».

Ученик стоял, молчал и ждал. Тогда она сказала ему:

«Передай Учителю твоему, что Он решил мою жизнь. Я приду к Нему. Я пойду за Ним. Пусть побьют меня камнями».

Мальчик поклонился и перешел на другую сторону улицы, и подошел к Учителю, сидящему на перевернутой брюхом вверх лодке.

«Пусть подойдет женщина», – так сказал Он.

Ученик сделал знак рукой. Мария перешла улицу, и ноги несли ее легко, как по воздуху.

Так перешла она по воздуху свой великий грех, и подошла к Нему.

И Он встал навстречу ей со старой перевернутой лодки, и она увидела, как по волосам Его скатываются вниз струи серебряного света и золотые звезды, и зубы ее обнажились в яркой улыбке, и она протянула к нему голые руки и воскликнула: «Раввуни!»

И Он протянул к ней обе руки, и она взяла их.

Так это было? Так могло это быть; я сейчас так это увидел.

Он послал ей щепоть пыли; а я, я что могу послать женщине? Только слово утешения в церкви моей, только слово Божие. Слово Божье — не пыль.

Нет, это золотая пыль; она напыляется на темную, бедную душу, и золотит ее, и делает ее радостной, счастливой.

Иисус мой — Господь счастья.

ДА, БОГ МОЙ — ГОСПОДЬ СЧАСТЬЯ, и что вам всем до Него, враги Его и противники Его?

Он-то — и вас, глупые, любит и прощает.

Да, и вас, врагов, любит и прощает! Молится за вас!

Но пуще всех там, в небесах, молится — Она: Мать.

Женщине, женщине подобает горячее, слезнее молиться.

Молитвой Великой Женщины был спасен мир — и пребудет.

И все мы молимся Матери, Пресвятой Богородице; и всех обласкивает Она незримым, чудным утешением. Духом Святым обнимает.

А этой, ЭТОЙ ЖЕНЩИНЕ, этой… той, что стояла с дорожной сухой пылью, зажатой в кулак… около тех лодок, перевернутых, около шипящей полосы соленого прибоя… этой женщине — кто-нибудь — на свете — молится?!

Или — нет…

Забывают…

Стыдятся ее грешного прошлого…

Апостол сказал нам, рассказал, благословенный, как там, тогда, это все было…

ПРО ТРАПЕЗУ ИИСУСА

Читаю Апостола Луку. И вижу. Все вижу. Я так вижу это. Так ярко, явственно. Знатный богатый фарисей пригласил Господа отобедать с ним. В трапезной зале все было чисто вымыто, ложа приготовлены, яства стояли на столах, в больших блюдах дымилось вареное мясо, печеная рыба лежала, медно поблескивая в лучах солнца, наискось бьющих в окно. В золотом луче летали мотыльки. Господь принял приглашение, явился в богатый дом. Ему было все равно, с кем беседовать — с богатым или бедным, хотя Он Сам сказал: «Я пришел не к праведникам, но к грешникам», – и еще сказал: «Блаженны нищие, ибо у них есть Царствие Небесное; и блаженны кроткие и бедные, ибо они наследуют землю; а вся наша земля — есть прообраз будущего Царствия Небесного».