Книга Иешуа, сын человеческий - Геннадий Ананьев

— Спасибо, — поблагодарила Самуила Мария. — Большое спасибо. Но родить первенца я надеюсь уже в своем доме.

Все заулыбались, ибо не нужен столь длинный срок для обновления дома и двора. Месяц всего, или, на худой конец, чуточку больше. А до родов еще ой как далеко.

Незаметно подступила суббота, значит — новая проповедь для Иисуса. На сей раз скамейки синагоги заполнены почти все. И что обрадовало Иисуса, на первых рядах сидели не только старейшины, но и зажиточные общинники из молодых.

«Быстро вспомнили о своих привилегиях по обычаю предков».

Иисус и на сей раз подготовился к чтению тех строк Священного Писания, где осуждалось отступничество от веры праотцев и поощрялась искренняя приверженность к Саваофу-Яхве, приверженность не только его Заветам на словах, но и на деле. В повседневности своей. И видел Иисус, с каким вниманием слушали его, особенно когда он начинал пояснять прочитанное, высказываясь одновременно и по своим идеям, обновляющим законы Моисея. У него даже появилось желание вот теперь же начать проповедовать о Царстве Божьем на земле для всех, но он все же сдержал себя, определив не спешить.

«Нужно сперва добиться непререкаемого авторитета. И не только через слово, но и по поступкам своим. А представится еще возможность, то и через чудо. Это — самое лучшее».

Он надеялся, что такая возможность непременно представится. И не ошибся. Сотворить чудесное исцеление ему удалось в первом же походе по деревенским общинам.

Торжественно заложен краеугольный камень для фундамента будущей синагоги. Собралось, что весьма порадовало Иисуса, множество народа. Пришли целыми семьями. Дети, весело шалившие в ожидании чего-то непонятного даже после разъяснений родительских, все же притихли, когда пара разлаписторогих буйволов ввезла на окруженный толпой пятак отесанный квадрат из каменоломни на горе Чогори. Можно бы, конечно, найти более близкую каменоломню, но старейшины расщедрились не зря; краеугольный камень, взятый из самой высокой горы не только в Кашмире, но и во всей Индии, возвысит и синагогу.

Погонщик остановил воз у самого края заранее приготовленного гнезда, и специально собранный по такому случаю хор запел: — Благослови нас, о Саваоф-Яхве, на великое…

Когда торжества закончились и народ потянулся к домам своим, Самуил заговорил о скрываемом от Иисуса до времени заветном желании:

— Ты идешь проповедовать. Посох твой готов. Но нет у тебя спутника, вот я и прошу, возьми меня с собой.

Иисус улыбнулся.

— Я знал, Самуил, что ты заговоришь об этом, и я готов ответить сразу же: нет. Мы станем с тобой спутниками, когда будет построена синагога. А сегодня ты нужнее здесь. Я предвижу трудности, которые посильно одолеть только тебе. Да и для Марии более надежного опекуна не сыскать.

— Для Марии и моя семья, и мои слуги.

— Знаю. Но слуги и даже семья твоя — это не ты сам.

Не переубедил Самуил Иисуса, добившись от него лишь одного: согласия взять с собой кого-либо в спутники. Иисус сдался:

— Пусть решат старейшины. Он станет и моим учеником.

Тут же озадачили старейшин, которые принялись обсуждать, кто из молодых достоин столь великой чести. Не определились сразу, только пообещали:

— Завтра утром, равви, юный ученик твой предстанет перед тобою.

Старейшины сдержали слово. Ученика привел к Иисусу сам председатель синагоги.

— Вот, Ицхак. Он станет добрым твоим учеником. Так полагают все старейшины, так считаю и я.

Вот теперь — все. Посох в руку и — вперед. Тем более что Мария смирилась не идти с мужем своим. Самуил же горячо заверил, что не останется она без дружеской опеки. Вот Иисус и определил:

— Завтра с рассветом мы, Ицхак, возьмем посохи в руки свои.

— Я буду готов, равви, — с поклоном ответил юноша. — Я стану не только учеником твоим, но и проводником. Я много исходил по Кашмиру с отцом моим, мелким торговцем.

— Я знаю об этом, — ввел в недоумение юношу Иисус, дав тем самым понять, что не нужны в их отношениях лишние слова.

Ицхак раскусил тайный смысл слов учителя своего и твердо уверовал, что никакие мысли от Иисуса не скроешь. Его старейшины предупреждали об этом, но он по молодости своей отнес это к преувеличению. Теперь вот — поверил бесповоротно.

Впрочем, Ицхаку нечего скрывать. Он чист душой. Слова и поступки его — едины.

Не разочарован и учитель. Именно такой ученик ему нужен. Цельный. С гибким умом. С честной душой.

Первые дни проходили спокойно, без каких-либо необычных происшествий, что могло бы стать подтверждением того, что Иисус — Мессия. И хотя слух о нем опережал его шаг, такого почтения, какое он имел тогда, в прошлые годы, когда отвел жестокую смерть от юноши, намеченного в жертву, не было. Общинники из народа избранного тоже были хотя и приветливы, но немногословны. Иисус беседовал с ними в семейном, так сказать, кругу, не видя нужды затевать разговор в каждом поселении о строительстве синагоги; он лишь проповедовал о важной роли, какую определил Господь Бог своему народу в жизни всего человечества, и пока еще осторожно вносил в канонические законы Моисея свою идею Царства Божьего на земле для всех.

Вопросы ему задавались везде одинаковые: как считать тех, кто из мужей Израилевых женился на кашмирке или какая из дев Израилевых ушла в жены к кашмирцу? Кто они — изгои или все же правоверные?

Иисус пока не мог твердо ответить самому себе, где истина в этой проблеме, поэтому отвечал уклончиво, обещал в самое ближайшее время дать исчерпывающий ответ.

— Стану молить Отца Небесного и поступлю по его слову.

Пока же он рекомендовал относиться к отщепенцам терпимо.

Рассказывал он и о начавшемся строительстве синагоги в Сринагаре, прося поддержать, кто чем может, чтобы потом ходить по субботам хотя бы поочередно слушать из Священного Писания. Пожертвования на синагогу он рекомендовал принимать и от тех, кто ушел в семьи кашмирцев-многобожников.

Когда же Иисус с учеником своим подходил к четвертой на их пути деревне, Ицхак спросил, почтительно склонив голову:

— Дозволь, равви, дать тебе малый совет?

— Слушаю.

— Через три малых деревни отсюда — очень большая. Сынов и дочерей Израилевых там много. Не меньше, пожалуй, чем в Сринагаре. Вот я и думаю: не посоветовать ли тебе, равви, там построить синагогу, а вот эту деревню и те, что за ней, прикрепить к той синагоге. Им будет ходить в субботы удобней и ближе, чем в Сринагар.

— Благодарю тебя. Ицхак, и принимаю твое слово.

— Важна там синагога вот еще почему; чуть выше от деревни той стоит монастырь многобожников, он очень влияет на праведных в худшую сторону. Белые монахи излечивают хворых, чем привлекают к себе многих, благодарных им за излечение.

«Это осложнит проповедование», — с сожалением подумал Иисус, но в душе его не зародилось ничего недоброго, наоборот, душа предчувствовала торжество его.