Книга Записки Клуба Лазаря - Тони Поллард

— Да, я дочь Уильяма Найтингейла, — как ни в чем не бывало сказала Флоренс. — Но большинство людей знают меня как Леди с лампой.

С этими словами Флоренс резким движением швырнула лампу. Она пронеслась у меня над головой подобно падающей звезде. Перри попытался увернуться, однако лампа ударилась о его плечо и разбилась. Керосин выплеснулся на землю и воспламенился от горящего фитиля, языки пламени поднялись в воздух. Огонь заставил Перри отступить к могиле, я схватил его за лодыжку и попытался стащить вниз, но он упал навзничь и откатился в сторону. Я упустил возможность, и мы с Оккамом полезли вверх по земляной стене, стремясь как можно скорее выбраться из ямы. Мы слишком устали, и это усложняло нашу задачу. Флоренс первая добралась до Перри, который еще не успел подняться на ноги. Повиснув на локтях и закинув ногу на край могилы, я беспомощно наблюдал, как она пыталась вырвать у него пистолет. Он ударил ее свободной рукой, и Флоренс упала на землю.

Перри встал, его плечо все еще дымилось. В этот момент я тоже поднялся на ноги. Направив на меня пистолет, Перри взвел курок.

— Вы даже не представляете, с какой радостью я делаю это, — сказал он.

Я закрыл глаза, ожидая выстрела. И он прозвучал. Когда я снова посмотрел на Перри, то увидел, что он наклонился в мою сторону, прижав руку к груди. Его пистолет валялся на земле. Перри упал на колени, словно собирался молиться, а затем повалился на спину.

Я подбежал к Флоренс, она была в шоке, но, судя по всему, не пострадала. Я сел перед ней на корточки и приподнял ее голову, когда она открыла глаза.

— Вы нам очень помогли.

— Как он мог недооценивать меня только потому, что я женщина?

Я посмотрел на Перри, чье тело напоминало складной нож.

— Не думаю, что теперь он сможет еще кого-нибудь оценить не по заслугам.

Вторая лампа стояла на том же месте, где ее оставил Оккам. Но теперь ее свет померк, когда кто-то заслонил ее собой.

— А это еще что, черт возьми? — спросил Оккам, подходя ко мне.

Я не верил своим глазам, глядя на появившуюся в свете лампы фигуру.

— А это мой друг, Натаниель Уилки.

Я не знал, смеяться мне или плакать.

— Мне казалось, что ты уплыл в Америку, Нейт.

Он двинулся к нам, но остановился над телом Перри.

— Этот человек убил моего отца?

— Ты совершенно прав, — сказал я.

Он посмотрел на меня, его мальчишеское лицо возмужало и приобрело черты взрослого человека.

— Я не сел на тот корабль. Не мог убежать и допустить, чтобы им все сошло с рук.

Оккам передал мне сюртук, я свернул его и положил под голову Флоренс.

— Хочешь сказать, что все это время ты был в Лондоне?

Он кивнул.

— Или в его окрестностях. Я следил за вами и знал, что рано или поздно вы приведете меня к ним.

Теперь, когда мы стояли рядом, я понял, что со времени нашей прошлой встречи он стал намного выше. Маленький жеребенок вырос.

— Так это ты следил за мной на улицах Лондона?

Он снова утвердительно кивнул.

— Это было даже забавно, сэр. Жаль, что у меня не всегда получалось. Если бы я оказался здесь во время вашего первого визита сюда, то, возможно, все закончилось бы намного быстрее.

Я положил руку на плечо молодого человека.

— Ерунда, Нейт, мы обязаны тебе жизнью и всегда будем благодарны за это.

Нейт попытался выдавить на лице улыбку, но не смог, а затем снова посмотрел на Перри.

— Он получил по заслугам. — Затем протянул руку. — Теперь вы можете забрать это.

Я взял у своего ангела-хранителя пистолет и прочитал выгравированную на дуле надпись. Мой отец гордился бы, если бы знал, что пистолет послужил столь благородной цели.

— У нас еще есть работа. Надеюсь, что никто не слышал выстрела.

Флоренс попыталась подняться.

— Нет, лежите. Вы и так сделали достаточно, теперь у нас есть помощник.

Я снова осторожно спустился в яму, стараясь не повредить гроб. Оккам предложил привязать лампу к веревке и подержать, но я убедил Оккама, что ему лучше не стоять у могилы. Следуя моим инструкциям, он закрепил лампу на ручке лопаты и положил ее поперек могилы. Я взял лом и воспользовался им как рычагом, чтобы открыть крышку. Она состояла из двух частей, поэтому я выбрал ту, под которой находилась верхняя часть тела покойного. Дерево затрещало и раскололось, гвозди с трудом поддались и ослабили свою хватку. Прежде чем открыть крышку, я вытащил из кармана платок и обвязал нос и рот. Я в последний раз навалился на лом, затем обеими руками взялся за крышку и потянул ее. Петли заскрипели, словно не хотели, чтобы я открывал гроб.

На меня дохнуло таким смрадом, словно я открыл ворота ада. Несмотря на принятые мною меры предосторожности, я едва не лишился чувств из-за ужасного зловония. Лишь некоторое время спустя смог взять ситуацию под контроль. С трудом сдерживая тошноту, я встал и ударился головой о лампу наверху. Я жестом велел Оккаму передать мне мешок и, пользуясь возможностью, снял маску, с жадностью вдохнув свежего воздуха. Омерзительный запах чувствовался даже за пределами ямы, и Оккам зажал нос рукой, когда наклонился ко мне.

Некоторое время я потратил на то, чтобы выбрать удобное положение, так как боялся рухнуть лицом в открытый гроб. Я сел на колени и склонился над гробом, держась за стену могилы рукой в перчатке. К счастью, лицо Брюнеля покрывала почерневшая от разложения ткань, и у меня не было ни малейшего желания заглядывать под нее, хотя впадины там, где когда-то были его глаза, оставляли мало места для воображения. Я сосредоточился на его теле, вытащил из мешка скальпель и приготовился сделать надрез, чтобы вскрыть грудь и раздвинуть ослабевшие ребра.

Когда полусгнившие органы обнажились, ужасный смрад снова заставил меня подняться на поверхность и вдохнуть свежего воздуха. Мне было не привыкать к разложившимся телам, я часто имел дело с мертвецами, но это было совсем другое. Я всегда оперировал в соответствии с законом.

— Дайте мне сердце, — попросил я Оккама, судорожно хватая воздух ртом. Он все еще закрывал рот и нос рукой.

Я вернулся к работе. Причина всех моих бед лежала у меня под ногами, и, не в силах подобрать более подходящий инструмент, я взял лом и погрузил его в раскрытую грудную клетку. Повторяя движения, с помощью которых я открывал гроб, я наклонил рукоятку сначала в одну сторону, затем в другую, постепенно увеличивая пространство между треснувшими ребрами. Я облегченно вздохнул, когда понял, что мне не удастся извлечь органы. Стряхнув с сердца тряпку, я быстро вложил его в открытую грудную клетку. После того как я вытащил лом, отверстие в грудной клетке уменьшилось, затем я сжал ребра и полностью восстановил грудную клетку. Я не знал, как завершить операцию, и просто закрыл рану одеждой словно салфеткой.