Книга Темный рай - Тэми Хоуг

Опустив голову, Дел посмотрел на медальку, которую Мэри прижимала к его груди маленькой бледной рукой. У него были какие-то медали за войну, но Дел хранил их в ящике под замком, вместе с другими памятными вещицами того времени, потому что люди не любили ту войну, и это заставляло Дела всегда стыдиться своего в ней участия.

— Вы поступили хорошо, Дел, — прошептала маленькая блондинка. — Пожалуйста, поверьте в это. — Глаза ее были полны слез. Приподнявшись на цыпочках, она поцеловала Дела в щеку.

Дел покраснел и приколол медаль к своей рубашке.

— Спасибо, мэм, — смущенно пробурчал он. — Я буду носить ее с гордостью.

Дел приложил пальцы к полям шляпы и, отсалютовав таким образом Мэри, не говоря более ни слова, занялся своей лошадью.

Мэри смотрела вслед удалявшемуся Делу, и в горле у нее стоял ком. Она чувствовала, что Джей Ди смотрит на нее, но была не в силах повернуться и встретиться с ним взглядом. Нервы ее были слишком взвинчены. Она не могла поручиться, что не вскрикнет о том, что любит Джея Ди, или не выдаст подобное неуместное откровение. Ей следовало блюсти чувство собственного достоинства. В этих местах оно ценилось, а Мэри теперь и сама стала частью этой земли.

— Я никогда не видел, чтобы кто-нибудь совершил более красивый поступок, Мэри Ли, — тихо произнес Раф-ферти.

— Что ж… — Низкий голос Мэри отдавал хрипотцой. — Я вообще-то не уверена, заслужил ли эту награду Дел, но она ему нужна, и даже если он спас мне жизнь случайно, я хотела бы хоть чем-то отблагодарить его.

Джей Ди приподнял пальцем подбородок Мэри и поверил ее лицом к себе. Глаза Мэри были подобны сияющим сапфирам. На щеках все еще оставались следы слез, блестевшие в гаснущем сиянии заката. Джей Ди, возможно, и знавал в своей жизни женщин более хорошеньких, но сейчас он не мог себе представить более ослепительной красавицы.

— Ты — чудная, Мэри Ли. Ты всегда делаешь не то, что я ожидаю.

— Может быть, я просто не та, кем ты хотел бы меня считать?

— Да. Я бы сказал, ты — нечто большее, — пробормотал Рафферти.

Лучше, правдивее, честнее, сильнее, смелее. Мэри обладала всеми качествами, которые Джей Ди когда-то приписывал себе. Рафферти не был больше уверен, что сам обладает хоть одним из этих достоинств.

— Ты хотел бы узнать это «нечто»? — спросила Мэри. Сердце ее билось, словно птица в клетке, трепетало, словно бабочка, попавшая в паучью сеть. Она видела в его глазах, каким будет ответ, и даже смягчилась от огорчения. — Не хочешь попытать счастья с городской девчонкой, а? — Улыбка ее была скорее робкой, чем вызывающей.

— Это совсем не то. — Джей Ди отнял руку от щеки Мэри. Он отвернулся и посмотрел на запад, туда, где небо пылало, а горы на его фоне вырисовывались темными силуэтами. — Ты выбрала не то время, а я, быть может, не тот человек. Возможно, я тоже не тот, за кого ты меня принимаешь. Я теперь и сам не знаю.

— Зато я знаю. — Мэри подошла и встала рядом с Рафферти. — Я точно знаю, кто ты. Я знаю, что ты гордый и упрямый, что ты пожертвуешь всем ради людей, которые тебе дороги. Я знаю, что ты можешь быть напыщенным и надменным, но я знаю, что никто на этой планете так не требователен к тебе, как ты сам. Знаю, что ты ценишь прямоту, порядочность и честную игру, и я знаю, ты считаешь, что поступился чувством собственного достоинства. Я знаю, что ты женоненавистник и, вероятно, никогда не скажешь тех слов, которые женщина хотела бы от тебя услышать. Я точно знаю, какой ты, Рафферти. И, тем не менее, я умудрилась полюбить тебя.

Слово потрясло Джея Ди, точно удар молотка между глаз. Любовь. Чувство, которое раньше времени загнало его отца в могилу! Джей Ди вырос в уверенности, что этому чувству нельзя доверять. Оно унижает, или меняет мужчину, или же проглатывает его целиком. Он никогда не хотел бы испытать это чувство…

Лжец!

Он проводил бессонные ночи, сгорая от желания испытать любовь, болея ею, никогда не называя это слово. Оно смертельно пугало Рафферти. Ему и сейчас было до смерти страшно желать любви этой женщины. Она не принадлежала его миру. Он не мог предложить Мэри ничего, кроме долга и трудной жизни. Вряд ли такая перспектива могла быть соблазнительной для какой бы то ни было женщины. И он уже имел возможность убедиться, что такая жизнь не может сделать женщину счастливой. Мысли Рафферти рванулись в будущее, предвидя неудовлетворенность Мэри, потом ринулись в прошлое, где он увидел отца — слабеющего по мере того, как Сондра выкачала из него последние остатки гордости. Джей Ди поклялся, что сам никогда не пройдет через это ради кого бы то ни было. У него есть обязанности и ответственность. У него есть земля. Мученик.

— Я вижу, ты просто переполнен счастьем, — перевела свою обиду в сарказм Мэри. — Выглядишь так, точно у тебя началась любовная лихорадка. Спасибо, Рафферти, ты — настоящий псих. А я все же люблю тебя… Ты не находишь, что это мазохизм?

Она с отвращением повернулась и зашагала к грузовику. Джей Ди рванулся вслед и схватил Мэри за здоровое плечо.

— Мэри Ли, это не сработает. Разве ты не понимаешь?

— Почему? — бросила вызов Мэри.

— Мы слишком разные. У нас разные взгляды…

— Как ты смеешь предполагать, что знаешь, чего я хочу? — зло бросила Мэри. — Ты совершенно не знаешь, чего я хочу и кто я вообще, потому что ты с таким упорством пытаешься навесить на меня одну из твоих табличек, в которых ты расписываешь людей: «чужачка», «соблазнительница», «головная боль». Что ж, вот тебе, Рафферти, новое озарение: я — нечто большее, чем сумма твоих идиотских ярлыков. Я — женщина, и я люблю тебя, так что, когда решишь, что понял, как с этим быть, ты знаешь, где меня найти.

Она снова направилась к машине на непослушных ногах и с сердцем, щемящим от оскорбленной гордости. Голос Джея Ди остановил ее:

— Ты остаешься?

Она оглянулась и вздохнула, увидев в его глазах подозрительность.

— Я остаюсь. Надолго. Навсегда. Знаю: я не из этих мест, но это вовсе не значит, что я к ним не принадлежу. Может, тебе это и не нравится, но эта земля была обустроена именно таким путем. Те Рафферти, что пришли сюда из Джорджии, тоже не были аборигенами этих мест. Они стали ими по воле случая. И я тоже стану, только своими собственными методами, собственным путем.

Мэри залезла в кабину и с грохотом захлопнула дверцу, как раз в тот момент, когда Такер вышел из хижины. Старый ковбой перевел взгляд с Мэри на Джея Ди и, покачав головой, выплюнул на землю разжеванную плитку «Краснокожего». Такер с радостью присоединился к заговору Мэрили, надеясь, правда, на более положительный результат.

— Более тупоголового создания еще не придумали!.. — раздраженно пробормотал он, ковыляя через темнеющий двор.

— Не лезь не в свое дело, Так! — прорычал в ответ Рафферти.

Такер и бровью не повел.

— Ты хочешь любить только землю, Джей Ди, и когда ты умрешь, тебя в нее закопают. Но от этого тебе не станет комфортнее и такая любовь не принесет тебе детей, и некому будет любить эту землю после тебя, ослиная ты голова, сукин сын! Ты не узнаешь нежности и любви, уж я-то знаю, потому что сам отдал всю свою жизнь этой любви, и мне нечем после этого похвастаться — разве что ревматизмом. Я же надеялся, что у тебя хватит ума не повторять моей ошибки.