Книга Странное воспоминание - Артур Дрейк

– Спасибо вам и вашему брату за то, что не оставили нас на улице в такую погоду, – поблагодарил Жан-Антуан, стоя на пороге комнатки.

Сестра Нгао улыбнулась ему, кивнула, низко склонив голову, и побежала обратно в дом. Он еще долго смотрел девушке вслед, потом перевел глаза на окно Эйлин. У нее уже не горел свет.

Устраиваясь в этой тесной негостеприимной ночлежке, юноша чувствовал, как ему не хватало все это время его теплой мягкой постели в поместье Ревельеров. И пусть он будет самым ненавистным человеком во всей Франции, но на тепло родного дома он, все-таки, имел право. Он подумал об этом вскользь, лежа на кровати под небольшим окном. Храп Питера к тому времени уже заполнил тесную комнатку.

А засыпая, юноша вновь вспомнил мгновение, когда Чарли исчез в ледяных волнах Темзы, и ему стало как-то совестно думать о своем комфорте в то время, как Лихие Малые лишились части своих друзей, крыши над головой и свободы. В то время, как тела Чарли и Щенка были сейчас неизвестно где, в темноте и холоде, одинокие и безнадежно мертвые.

Темные коридоры, туннели и затопленные шахты лифта мучили Жана-Антуана всю ночь. Ему снились рушащиеся здания и крики. И еще волшебство. Оно было в точности таким, каким его хотел видеть Чарли – тщательно измельченные частички золота, испускающие лучи всех цветов радуги.

Юноша проснулся от одной странной мысли. Она буквально вырвала его из сна: разве не видел он сам собственными глазами эти частички золота, светящиеся цветным светом?

Одним открытым глазом он уставился через всю комнату в противоположную стену. Другой глаз утопал в подушке. Комнату заливал дневной свет. С улицы отчетливо доносился гвалт бурлящего рынка. Дверь была приоткрыта и со скрипом качалась на ветру, а постель Питера пуста.

Эта мысль прокручивалась в голове Жана-Антуана снова и снова. Она шла вразрез со всем, что юноша знал о мире и со всеми теми суровыми вещами, что он узнал о жизни за время, проведенное в Англии. Он не мог не принимать во внимание также, что Чарли за одну ночь поправился после смертельных ран, нанесенных Томом Сканланом благодаря чудотворному Византийскому камню. Стало быть, Чарли возможно жив!

Он поделился своими размышлениями на этот счет с Эйлин и Питером за завтраком, любезно накрытым Нгао Энгом для своих гостей. Тид воспринял доводы Жана-Антуана с энтузиазмом, но Эйлин нет. Она была холодна и скептична.

– Если так, то где он? – спросила она, почти с раздражением глядя на бледнеющего француза. – Согласно договоренности, мы должны были встретиться здесь. Почему он не пришел?

Требовательный взгляд мошенницы заставил Жана-Антуана пожать плечами. Питер на время перестал жевать.

– Вы молоды, он просто заразил вас своими беспечными фантазиями о волшебстве и чудесах.

– Вовсе нет! Я, напротив, всегда считал это безумствами, – поспешно заверил ее Жан-Антуан. – До тех пор, пока сам не увидел это свечение. Игнорировать сей факт я не могу, точно так же, как и дать этому свое объяснение. Я вообще мало что могу объяснить из того, что делал и чем руководствовался мсье Чарли, но еще раз подчеркну, что мы все видели, как он исцелился от страшных ран в тот самый момент, когда мы ожидали найти его бездыханным.

Эйлин сидела глядя в стол и не обращала внимания на умоляющий смилостивиться над ним вид Жана-Антуана. А когда она заговорила глухим и неодобрительным голосом, он понял, что его положение стало еще хуже.

– Мир гораздо проще и суровее, чем видел его Чарли, – произнесла Эйлин и посмотрела в лицо Жана-Антуана. В ее твердом немигающем взгляде отчетливо читалось немое напоминание о портрете на втором этаже разрушавшегося дома в Стрэнде. – Вы можете верить в то, что облегчит вам жизнь, но прошу вас, оставьте свои мысли при себе. Вы должны понимать, как выглядят ваши попытки оживить того, кого с нами уже нет. Вы сами видели, как Чарли это делал, когда погиб Щенок. Единственное, что способны оживить ваши слова, это боль, мсье Ревельер. Не делайте так. У меня нет родственников и близких людей. Чарли я знала много лет, мне потребуется время, чтобы найти способ справиться с его утратой. Не мучайте меня пустыми надеждами.

Жан-Антуан почувствовал, как в лицо ударяет жар.

– Простите, я вовсе…

– Я понимаю, – кивнула Эйлин, не дав ему закончить, и вышла из-за стола.

Питер еще некоторое время сидел, не шевелясь, потом украдкой ткнул локтем в плечо Жана-Антуана:

– А я думаю, может ты и прав. Это ж Чарли.

Жан-Антуан рассказал Питеру, что собирается возвращаться во Францию. Втайне от Эйлин они условились подождать недельку, вдруг вернется Чарли, заодно могли появиться новости о Лихих Малых.

Следующие несколько дней прошли во всеобщей надежде узнать какие-нибудь хорошие новости и подготовке юноши к прощанию. Жану-Антуану было бы проще вернуться домой, зная, что здесь, в Англии, у его единственных друзей тоже все налаживается, но где-то в глубине души опасался, что Эйлин права. Он также опасался, что уехав, не единственный останется в одиночестве. О женщинах он знал мало, а после всего этого приключения, выяснилось, что его познания еще меньше, чем он думал. Но про Эйлин он все же понимал одну вещь. Она всегда будет преследовать только свои интересы и, скорее всего, оставит Питера одного, и их дороги разойдутся. Она вновь станет выживать так, как выживала раньше, стремясь туда, где роскошь и богатство, по-настоящему оживая лишь тогда, когда будет чувствовать свое превосходство над одураченными жертвами обманов. Питер будет искать того человека, сбежавшего с бойни, чтобы узнать, что случилось с его бандой, и быть может, когда-нибудь найдет Лихих Малых. Это все было довольно грустно, но этот подтекст, этот намек на подобное будущее начал чувствоваться в каждом следующем дне с того самого момента, как не стало Чарли, и Жан-Антуан ничего не мог с этим поделать.

Может быть, доктор Джилкрист Чарльз Мидуорт Третий, чей портрет видел Жан-Антуан в доме на улице Стрэнд, и был всего лишь чудаковатым разбойником. Но Чарли Бродячие Штаны действительно был настоящим волшебником. Хотя бы потому, что мог объединять таких разных людей, как Жан-Антуан, Эйлин и Лихие Малые вокруг себя, вокруг странной тайны, вместилищем которой был сам разбойник. Ведь, несмотря на слова Эйлин, не только Чарли, но каждый из них хотел видеть в мире нечто большее и нечто более важное. И только с чудачествами и таинственной недосказанностью Чарли, они чувствовали спасительное приближение к некой тайне, способной заставить их забыть безрадостный быт и бессмысленный путь их существования.

Однажды вечером, накануне своего отбытия, Жан-Антуан вернулся на улицу Стрэнд. Постоял перед покосившемся домом, желая увидеть в окне лохматую фигуру в высокой шляпе. За все дни Чарли так и не вернулся, и ждать его возвращения юноша больше не стал. Поэтому напоследок он пришел сюда. Время было позднее. Улица почти пуста.

– Столько, сколько из-за тебя я в жизни не боялся, – добродушно улыбнувшись, обратился француз к безмолвному дому. – В жизни не получал таких травм и не видел ни истинной радости, ни истинной печали.