Книга Линейный крейсер "Михаил Фрунзе" - Владимир Коваленко

До тех пор дружба с первой индустриальной и пока еще второй морской державой СССР жизненно необходима. Теоретики найдутся, к примеру, товарищ Бухарин вполне в состоянии разразиться статьей о необходимости учиться у Америки – разумеется, в вопросах сугубо технических… Найдутся и недовольные, но борьба с «левым уклоном» и коллективизация рискуют пройти по-другому, а противостояние Сталина и «правой оппозиции» – оказаться отложенным на неопределенный срок. Возможно даже, что лично Бухарин вообще уцелеет – если не взбрыкнет, когда непременная сталинская политика выдернет из рук его союзников последние реальные рычаги власти. Случится это примерно в середине тридцатых годов.

К тому времени уже никакие внутренние перетряски в партии не заставят капитал уйти с большого и выгодного рынка. Если условия для дела останутся благоприятными, а порядка станет больше, американцы будут приветствовать любые чистки: они-то лично в полной безопасности. Из гитлеровской Германии капиталы никто выводить не спешил – напротив, туда спешили вкладывать такие крупные фигуры, как Форд. В мире «Фрунзе» так выйдет с СССР, общий объем инвестиций в него если и уступит американским вложениям в нацистскую Германию, то ненамного – и вот это очень хорошо. Деньги не пахнут, и в то же время, когда американцы слали ленд-лиз Англии и СССР, персонал немецких отделений, скажем, «Дженерал моторс» помогал немцам нарастить выпуск грузовиков для армии и достиг больших успехов. Там, на рабочих местах их и интернировали в декабре 1941 года, когда Гитлер все-таки объявил войну США. Какое уж тут «моральное эмбарго»? Без сомнения, полная ликвидация капиталов других великих держав в СССР была хоть и ожидаемой, но оттого не менее грубой ошибкой советского руководства.

В этих условиях советский линейный крейсер становится прототипом, демонстрационным образцом американской кораблестроительной технологии – и, в полном соответствии с доктриной «старой школы» получает защиту, вполне пригодную для боя с сильнейшим противником. Больше того, в условиях, когда важнейшей задачей флота становится задача защиты путей в США, появляется смысл в сильной сбалансированной эскадре на Севере.

«Старая школа» последовательно строит флот снизу вверх: сначала тральщики, потом сторожевики, потом эсминцы, наконец, тяжелые «вашингтонские» крейсера с восьмидюймовыми орудиями. Проекты максимально унифицированы с американскими – так дешевле и быстрей. У американцев есть слабое звено, на начало сотрудничества с СССР у них нет нового легкого крейсера, но это не беда -эсминцы типа «Фаррагут» сильней иных иностранных крейсеров, к примеру, греческого «Элли». Если учесть, что по бедности советской артиллерии универсальными системами на корабль встанут отличные русские стотридцатимиллиметровки, чисто противокорабельные, то искушение ограничиться большим эсминцем для флотского руководства станет почти непреодолимым. Опять же, старые, начатые еще царем легкие крейсера «Червона Украина», «Красный Крым» и «Красный Кавказ» никто не отбирает. Разве что увлечение американскими, а не итальянскими технологиями приведет к тому, что вместо четырех сверхдлинных стовосьмидесятимиллиметровых орудий «Красный Кавказ» получит десяток коротких универсальных стотридцатимиллиметровок, которых в нашей истории не случилось вообще.

При этом на советских верфях, вместо запоздалых и не успевающих к началу войны «Советских Союзов» и «Кронштадтов», достраиваются на плаву идейные наследники «Михаила Фрунзе», по одному для каждого флота. Они в слишком высокой степени готовности, чтобы прекратить их постройкой. Три из четырех действительно нужны: тот, что на Севере и тот, что может перейти с Дальнего Востока на Север – конвои охранять. О пользе черноморского «линкора-лайнера» мы уже говорили. А на Балтике… достройку ленинградского крейсера как раз могут заморозить.

Оплата всей этой роскоши происходит достаточно просто. В нашей истории у довоенного СССР была постоянная проблема с валютой при возрастающем золотом запасе: продавать золото мешало американо-британское соглашение о контроле рынка драгоценных металлов. Союз имел право продавать золота меньше, чем добывал -отсюда поспешная, с перегибами, коллективизация и снижение стратегических запасов хлеба, а потом и голод. Отсюда распродажа картин из Эрмитажа и Третьяковской галереи… и вот один из основных покупателей крайне интересен.

Эндрю Уильям Мэллон, министр финансов США в правительствах президентов Гардинга, Кулиджа и Гувера. Миллиардер, меценат, создатель Процветания и человек, не сумевший справиться с Депрессией… Представитель и выразитель интересов крупного капитала в самой рафинированной его форме. И – человек, который мог обойти золотое соглашение совершенно легально – в том случае, если увидит в СССР не «красную угрозу», а способ спасти капиталы от той самой Депрессии. Схема простая, ее охотно применяло правительство Рузвельта: золото никто не покупает, его принимают в обеспечение по кредиту. Для надежности, чтобы безбожные большевики не надули благочестивых протестантов, золото заранее поступает в американские банки, как залоговый депозит. Естественно, ни одна из договаривающихся сторон и в мыслях не имеет, что кредит будет выплачен. При этом советская сторона получает возможность модернизировать промышленность, клан Мэллонов – стабильную прибыль в худшие для ведения бизнеса времена, а правительство США возможность смягчить последствия депрессии при «мэллоновском», то есть бездефицитном, бюджете. Все это – за счет удешевления золота, то есть всего остального мира. Депрессия станет тяжелей для Европы, что в начале тридцатых для США, скорее, хорошо. Последствия для истории будут не слишком велики: Великобритания не может себе позволить тот же финт, что американцы, так как на момент советско-американского торгового соглашения у нее нет с Союзом дипломатических отношений. В Германии может увеличиться количество голосов, поданных за коммунистов и нацистов за счет социал-демократов, однако общий итог будет тот же. Франция еще сильней прикрутит военный бюджет, что может сказаться на сроках «битвы за Францию» в 1940-м году, но, опять же, некритично. Чуточку бедней и чуточку радикальней станут все.

Единственным важным следствием может стать некоторое охлаждение между США и Великобританией: история с советским золотом совпадет по времени с попытками все того же Мэллона выбить из европейцев долги, наделанные теми в Первую мировую. Самое радикальное изменение, которое здесь возможно, – это случай, когда Англия, подобно Франции, откажется платить. Да, у той самой Франции, которая всю известную историю СССР требовала у него возврата наделанных царем и Временным правительством долгов, а потом продолжила эту же политику по отношению к России, у самой рыльце в пушку. Кстати, русские долги американцам СССР выплатил и в нашей истории. Там было не настолько много, чтобы из-за этого ссориться с самой сильной экономикой мира. А Франция… не случайно программа ленд-лиза стала возможной лишь после ее падения. Конгресс не мог проголосовать за то, чтобы одолжить шланг «соседу, у которого горит дом», если сосед занял сто долларов и не отдает.

Я все-таки надеюсь, что до невыплаты Англией долга дело не дойдет, и метрополия в который раз попробует решить проблему за счет соглашения с недавним союзником, Японией. Речь не идет о возобновлении англо-японского союза, но вот пакт о ненападении и разделение влияния в Китае вполне возможны. Англо-японский договор может встать в ряд с англо-германским, Маньчжоу-Го – занять место в Лиге Наций, зато вместо Бирманской дороги появится цепочка американских авиабаз на Дальнем Востоке – для перегонки техники в Китай. Разумеется, сугубо мирной: военную будут поставлять прямо с «Красного Кертисса», в счет американской доли производства. «Кертисс-хоки» русского производства появятся не только в Китае, но и в Голландской Вест-Индии, и именно об их поставках будет договариваться в 1940 году все та же Франция – в нашей истории речь шла об И-16 последних серий, а главное, о моторе М-62. Серебристые машины совместного производства окажутся в Швеции и Норвегии, и даже в составе люфтваффе – бывшие чехословацкие.