Книга Симон Петлюра - Виктор Савченко

Смерть, в августе 1924 года, Николая Василько, который обещал создать фонд материальной помощи Петлюре, серьезно ударила по финансовому положению Петлюры. У Петлюры и Прокоповича на двоих оставалось только 100 франков и они были вынуждены питаться чаем и жареными кабачками. Петлюра тогда писал Шумицкому: «...материальных возможностей у меня нет никаких» — и думал даже возвратиться к семье в Польшу. Однако ему казалось, что это «замутит национальную атмосферу, которая вроде бы почистилась после моего отъезда из Варшавы, и фактически поставит крест на более-менее независимой акции с нашей стороны». Все чаше рождались мысли о том, чтобы отойти от политики и превратиться в «частного человека», чтобы физическим трудом зарабатывать своей семье на жизнь.

В середине октября 1924 года Петлюра и Прокопович переезжают в Париж, который в 20-е годы претендовал на звание «центра мира». Что искали в Париже два «украинских беженца»? У них еще сохранялась последняя надежда на «французских друзей», что помогут им добиться какого-то официального статуса во Франции, а может и «выбьют» денежную помощь для «борьбы с коммунизмом». Но французскую политику уже не интересовали перспективы борьбы с СССР, ее полностью устраивала как «версальская система» передела Европы, так и существование СССР как противовеса германским «интересам» на востоке. Франция помогала Польше, Румынии и Чехословакии, которые захватили часть украинских земель, и поэтому «украинского вопроса» для французов просто не существовало. Петлюре хотя и дали вид на жительство, но в официальных структурах его полностью игнорировали, рассматривали как «частное лицо», как бедного и бесправного эмигранта. Несмотря на это, Петлюра продолжал демонстрировать свое франкофильство и призывал украинскую эмиграцию воздерживаться от «ориентации на Германию», заявляя, что такая ориентация «дорого нам будет стоить».

Кроме того, абсолютно незаинтересованные «украинским вопросом» французские власти вообще перестали рассматривать Петлюру как вождя и лидера украинской эмиграции в Европе. Слишком много политических деятелей заявляли о своих претензиях на то, чтобы руководить несколькими десятками тысяч украинских эмигрантов, а в самой Франции «за Петлюрой» как за политическим лидером могло пойти тогда от полутора до трех тысяч человек, причем 95% из них даже не имели французского гражданства.

Осенний Париж встретил Петлюру неприветливо и враждебно. Планы рушились, и надежды развеялись в прах. В полиции Петлюру предупредили, что он не должен заниматься широкой «публичной политикой» и может вести жизнь только частного лица. На первых порах Петлюра хотел даже покинуть Париж и вернуться в Женеву. В письме к канадским украинцам (март 1925 г.) Петлюра объясняет причины кризиса своей политической линии: «Нынешняя ситуация в Европе такая, что больше всего и боятся и не хотят каких-либо конфликтов и выступлений, что угрожали бы миру... Вот из-за чего все украинские планы и требования, связанные с вариантом разрушения в Европе, не найдут ни понимания, ни симпатий среди влиятельных вершителей европейской политики».

В письме к П. Чижевскому он пишет: «С переездом нашим из Женевы в Париж, материальное положение, мое и В. К. (Прокоповича. — B.C.) не стало лучше по сравнению с жизнью в Женеве. Мы, как и раньше, перебиваемся «с хлеба на квас»...». Часто Петлюра и Прокопович были вынуждены делить одну комнату для ночлега с французским безработным, бывшим князем И. Токаржевским и французским заводским токарем, бывшим заместителем министра УНР Косенко. Петлюра замечал, что жил в Париже в 1924 году, «словно в собачей будке».

Франция 1924 года неприятно изумила Петлюру, он писал в письме В. Куровскому, что в Париже «коммунистическая пропаганда проводится откровенно», «коммунизм укрепляется» и в стране «взрывоопасная» ситуация, подобная российской «керенщине» осени 1917-го. «Я живу, словно на парижской Борщаговке или Демеевке (пролетарские окраины Киева. — B.C.), и вижу, как дети маршируют в красных беретах со знаками серпа и молота...»

С момента своего появления в Париже Петлюра ощутил травлю, которую начали большинство группировок русской и украинской эмиграции. Петлюру называли «врагом русского народа и православия», «убийцей русского офицерства, врагом Великой России», «немецким шпионом и предателем», «бандитом и погромщиком». Некоторые украинские эмигранты клеймили его как «врага украинского народа, польского наймита, предателя украинского движения», ему не могли простить «уступку» Польше Волыни и Галичины, обвиняли даже в сотрудничестве с польской полицией в деле удушения украинского восстания в Галичине. Многочисленные эмигрантские издания поносили его имя на все лады... Даже издание анархистов-махновцев в Париже «Дело труда» не преминуло лягнуть Петлюру. Особенно активно против Петлюры выступал эмигрант из Украины Илья Борщак, создавший в Париже на советские деньги газету «Украинские вести». Не унимались в «критике петлюровщины» Моркотун со своим «Украинским национальным комитетом» и масонскими связями, группа «сменовеховцев», социалист Шаповал, сформировавший во Франции многочисленную «Украинскую громаду».

Как раз с 1924 года активизируются просоветские элементы во Франции, которые формируют в стране сеть разведывательных групп, пытаясь привлечь к шпионажу «патриотов» из российских эмигрантов, французских коммунистов. Как центры советского влияния во Франции возникают «Союз украинских граждан» и «Союз студентов УССР во Франции». В статье 1925—1926 гг. Петлюра снова возвращается к идее о том, что «государство выше партий, нация выше классов», к мыслям об объединении всей украинской эмиграции. Он утверждает, что украинская государственность является реальностью, а петлюровцы морально и идейно не потерпели поражения. Разочаровавшись во Франции, Петлюра уже мечтал о поездке в Англию, США, Канаду — «на поиски денег и положения». Разочарование сквозит в письме Петлюры к дочери (май 1925 года), в котором он констатирует, что, наверно, на своем веку уже не увидит начала нового этапа борьбы за украинскую государственность.

В середине 1925 года Петлюра получил какие-то деньги из «неизвестных источников», что позволило ему «воссоединиться с семьей» и начать в Париже выпуск «своего» толстого журнала. В августе 1925 года из Польши в Париж к Петлюре переезжают жена и дочь. Семья Петлюры находит дешевую квартирку, две маленькие комнатки, на пятом этаже, без кухни, на улице Тенар около Сорбонны, в Латинском квартале Парижа.

С сентября 1925 года Петлюру захватило издание журнала «Трызуб»6 («Трезубец»), который рассматривался как «официоз УНР в изгнании» и как «главный орган петлюровцев». «Трызуб» просуществовал в Париже почти 15 лет и стал центром сплочения для всех сторонников Директории и Петлюры. Начиная это издание, Петлюра и Прокопович шли на сильный издательский риск по причине практически нищеты, бедности украинской диаспоры. Но вскоре распространение журнала удалось наладить не только во Франции, но и в Чехословакии, Польше, Румынии, США, Канаде, Аргентине, Германии, Югославии, Австрии, Болгарии и даже среди украинских эмигрантов в Китае. Этот журнал объединил генералов УНР Удовиченко, Осецкого и украинских интеллектуалов Д. Дорошенко, А. Лотоцкого, И. Мазепу, Н. Славинского, да и сам Петлюра помещал в каждом номере журнала свои статьи.