Книга Джон Рокфеллер. Промышленник и филантроп - Аллан Невинс

Монополию ненавидели раньше и ненавидят теперь. Стремление Рокфеллера создать почти полную монополию претило и претит тем, кто верит в социальную и экономическую свободу. Оно неизбежно привело его к посрамлению. Однако для сохранения достаточной объективности следует держать в памяти основной факт: хаос и жестокая конкуренция побуждали прибегнуть к монополии отрасль за отраслью того времени как естественному средству спасения. Для всех составных частей нефтяной промышленности 1870 года – транспортных, нефтепроизводящих, нефтеперерабатывающих и маркетинговых компаний – эксцессы конкуренции казались совершенно невыносимыми. Они постоянно вызывали сумятицу, беспорядок, потери и банкротства. Мелких и крупных предпринимателей томило беспокойство, они мучились из-за неожиданных угроз и нередко терпели крах. Трест Рокфеллера и десятки других трестов, которые появились в период между 1870 и 1900 годами, первоначально не были проявлением незаконной корысти. Это была с самого начала судорожная неизбежная реакция на неопределенность, убытки и необузданную конкуренцию.

Рокфеллер прекрасно понимал значение высокого спроса для сколько-нибудь эффективной работы предприятий нефтепереработки. Поэтому он предпринимал действенные меры для создания комплексной маркетинговой организации и сохранения потребительского спроса посредством признанных торговых марок и высоких стандартов обслуживания.

Таким образом, нефтяной бизнес был вертикально интегрирован от нефтяной вышки до потребителей многообразных нефтепродуктов. Производство сырья, его переработка и распределение переплелись в механизме беспримерной мощи и эффективности. При Рокфеллере интеграция спустилась вниз от переработки и продажи к производству сырой нефти. Позднее, когда появились новые могущественные нефтяные компании, она обычно шла вверх от производства к распределению. Но существенным фактом является то, что Рокфеллер и его группа понимали значение вертикальной интеграции, когда она была еще для бизнеса в новинку. Они установили образец, которому быстро последовал Дьюк в производстве табака и другие крупные предприниматели и который стал на время нормой для американской промышленности. Это был конструктивный опыт высокой пробы.

Очевидно, что значительную долю успехов Рокфеллера сначала в бизнесе, затем в филантропии следует ставить в заслугу не только его личным усилиям, но также чрезвычайно способным и преданным группам его помощников, которые работали вместе с ним. В бизнесе к ним относятся Флэглер, Харкнисс, Пэйн, Х.Х. Роджерс, Чарльз и Чарльз М. Пратт, Арчболд, Уорден, Локарт, Бедфорды, Макгрегор, Фолджер и, в не меньшей степени, Уильям Рокфеллер. Это были лишь самые выдающиеся деятели в персонале компании, который, можно еще раз подчеркнуть, был, возможно, самым блестящим собранием людей, которые известны в американской деловой жизни. При всей мощи этой группы она отнюдь не превосходила по своим замечательным качествам группу, которая помогала Рокфеллеру использовать свое состояние в направлениях благодатных для человечества. В последнюю группу входили Фредерик Т. Гейтс, Саймон и Абрахам Флекснеры, Уоллис Баттрик, доктора Гертер, Прадден и Биггс, Симэн А. Кнэпп, Уильям Х. Болдуин, Джордж Э. Винсент, Джером Грин, Раймонд Б. Фосдик и, возможно больше всего, его сын Джон Д. Рокфеллер-младший.

Он стал на время одним из самых уважаемых американцами деятелей. В истории планирования и осуществления благотворительных акций эта группа вряд ли имеет себе равных. Описывая в «Случайных воспоминаниях» объединение «Стандард ойл», Рокфеллер заметил, что исходным рубежом для него стала «не столько консолидация фирм, в которых мы имели личные интересы, сколько встреча людей, которые объединяли для дела свои мыслительные способности». Многое из того, что считается его личной заслугой, в действительности является результатом этого «объединения мыслительных способностей».

Отдавая должное талантам и энергии этих двух групп, мы тем не менее не умаляем значение самого Рокфеллера. Люди выдающихся качеств никогда не позволяют, чтобы ими руководили растяпы или слабаки. Силу влечет к силе. Когда мы обнаруживаем компетентный персонал, который согласованно работает, можно не сомневаться, что за ним стоит какая-то сильная фигура. Важно то, что такие волевые сотрудники, как партнеры Рокфеллера в бизнесе, никогда не оспаривали его первенство. Сколь бы ни были сварливы некоторые из них, они никогда не конфликтовали с ним. Важно и то, что его помощники в филантропии, люди более образованные, чем он, никогда не жаловались на его основные решения и никогда не могли упрекнуть его за вмешательство после выделения суммы пожертвования.

Невозможно отрицать то, что дебетовая сторона в бухгалтерской книге компании более загружена. Объединение, которым руководил Рокфеллер, было одним из наиболее ненавидимых предприятий в ненавидимом деловом мире. Его методы были часто такими же спорными, как и монополия в качестве цели. Как отмечалось, оно заставляло мелких конкурентов раздражаться и страдать, душило их без сожаления. Оно пользовалось скидками, подобно любому другому концерну, способному их добиться. Некоторое время оно не только получало скидки, но и возвраты пошлин, которые тайком взимали с конкурентов железнодорожные компании. Это было жестокое средство в истории бизнеса. Хотя период, в который взимались возвратные пошлины, был коротким, он оставил несмываемое пятно на истории треста. Подобно разным конкурентам в нефтяном бизнесе, но более последовательно и эффективно, «Стандард ойл» прибегала к промышленному шпионажу. С двуличием, которое все находят предосудительным, она использовала подставные компании. Она часто, по выражению госпожи Тарбелл, «резала насмерть», сбавляя цены в данном районе до уровня, когда уничтожается конкуренция, а затем восстанавливая высокие тарифы. То, что компания извлекала чрезмерные прибыли из потребителей нефтепродуктов, доказывается размерами состояний, которые накопили ее руководители. Все это, а также длительная борьба с оппонентами монополии из штатов и федерального правительства повлекло за собой сорок лет злословия, большая часть которого адресовалась Рокфеллеру.

Все это время Рокфеллер оставался убежденным христианином, не изменявшим своей преданности церкви и ее этическим принципам. Как, спрашивали некоторые критики, мог он играть такую двойственную роль? Ответ состоит в том, что для него эта роль не казалась двойственной. Из хаотической отрасли он строил эффективную промышленную империю ради того, что считал благом не только для ее руководителей, но и для всего народа. Если бы он ослабил использование методов ведения экономической войны (его нельзя порицать за некоторые экстремальные действия Кэрли, Пирса и О'Дэя), то многочисленные мелкие конкуренты сокрушили бы его империю и снова бы ввергли нефтяной бизнес в хаос. Он всегда верил в то, что Уильям Маккинли называл «добровольной ассимиляцией». Он предпочитал выкупать имущество соперников на достойных условиях и использовать самых способных конкурентов в качестве помощников. Только тогда, когда его условия отвергались, он безжалостно сокрушал «сторонние» компании. Он шел на это из-за того, что, по словам Джона Т. Флинна, «обладал качествами крупного руководителя, который подходил к своему делу с большим умом и оценивал страдания своих жертв в правильном соотношении с происходящими событиями». По его мнению, пусть лучше погибнет ограниченное число малых предприятий, чем вся промышленность окажется в процессе постоянной полусмерти, возрождения и снова полусмерти.