Книга Судьба Темного Меча - Трейси Хикмэн

Теперь осужденный был во власти Палача. Облаченный в серое чародей едва заметно шевельнул рукой. Дуук-тсарит, которые сопровождали юношу, отступили.

— Джорам! — воскликнул сдавленный голос. — Джорам! Я...

Крик оборвался горьким плачем. Джорам вскинул голову, увидел ту, что выкрикивала его имя, и посмотрел на Палача.

— Уведите ее! Пусть ее уведут! — сказал он тихо и яростно.

Его глаза полыхнули тусклым огнем. Мышцы на руках вздулись, руки стиснулись в кулаки, и Дуук-тсарит снова сделали шаг к пленнику.

— Позвольте мне поговорить с ним, — попросил Сарьон.

— Я не желаю разговаривать с тобой, каталист! — ощерился Джорам. — Для себя мне ничего не нужно!

Он повысил голос, в нем звенело темное безумие, и Дуук-тсарит пододвинулись еще ближе.

— Уведите девушку! Она невинна! Уведите ее, или, клянусь Олмином, я буду говорить правду, пока мой рот не окаменеет... Ох!

Юноша вскрикнул от боли, когда огненные кольца сомкнулись на его теле.

— Пожалуйста! — взмолился Сарьон.

Палач слегка наклонил голову, скрытую капюшоном, и махнул рукой. Дуук-тсарит попятились. Выронив Темный Меч на песок, к ногам Палача, Сарьон, шатаясь, побрел к осужденному. Юноша следил за ним, злобно сощурив глаза. Когда каталист подошел поближе, он плюнул ему на башмак. Сарьон пошатнулся, словно его ударили по лицу.

— Еще мгновение, и я назову императора «отец», — процедил Джорам сквозь стиснутые зубы. — Скажи им, предатель! Если ее не освободят...

— Джорам, ты ничего не понимаешь, — тихо промолвил Сарьон. — Именно поэтому она здесь. Чтобы заставить тебя молчать. Мне велели сказать тебе, что, если ты заговоришь, ее постигнет та же участь, что и твою матушку, Анджу. Ее отлучат от семьи и изгонят из города.

Сарьон видел, как в глазах Джорама разгоралось яростное пламя его души. И подумал, что этот огонь может сжечь все самое лучшее и благородное в юноше. «Что же мне сказать? — в отчаянии думал каталист. — Что сказать? Банальности не спасут. Только правда. Но если и это не удержит его, девушка погибнет».

— Я предупреждал тебя, сын мой, — промолвил Сарьон, глядя в пылающие глаза юноши. — Я предупреждал, что ты можешь накликать беду на ее голову. Но ты не слушал меня. Ты был так поглощен собственной болью, что не видел страданий окружающих. Так почувствуй их сейчас, Джорам. Почувствуй как свои собственные, потому что это будет последним чувством в твоей жизни. Эта боль станет твоим спасением. И я молю Олмина, чтобы страдание принесло спасение и мне.

Каталист склонил голову. Сперва было тихо, только ветер перешептывался с песком и тяжело дышал Джорам. А потом Сарьон услышал всхлип и поднял голову. Пламя в глазах юноши потускнело, а потом угасло под наплывом слез. Рыдание сотрясло его тело, плечи поникли, и Джорам упал на колени.

— Помоги мне, отец! — простонал он, захлебываясь слезами. — Мне страшно! Так страшно!

— Уберите это! — приказал Сарьон Дуук-тсарит, показывая на огненные кольца.

Помедлив, чародеи взглянули на Палача. Тот кивнул. Время поджимало.

Страшные кольца исчезли.

Упав на колени рядом с Джорамом, Сарьон обхватил его руками. Сильное тело юноши напряглось, потом расслабилось. Уткнувшись лбом в плечо каталиста, Джорам закрыл глаза, чтобы не смотреть на Палача в серых одеждах, на шеренгу Дозорных в песке, на труп собственной матери... которая смотрит, но не знает, что ее мертвый сын обречен на вечную жизнь. Он не мог больше терпеть все это. Ужас, который преследовал его всю ночь, наконец одолел несчастного.

Стоять каменным изваянием вечно, год за годом, пока время течет мимо тебя и сквозь тебя. Всегда на грани жизни, всегда на грани смерти, не зная покоя...

— Помоги мне!

— Сын мой! — бормотал Сарьон, обнимая измученное тело Джорама и гладя длинные черные волосы. — Ты — мой сын. Потому что это я дал тебе Жизнь. И сейчас я снова подарю тебе Жизнь! — Каталист стиснул юношу в объятиях. — Будь начеку! — горячо прошептал он прямо в ухо Джораму.

Дуук-тсарит подхватили каталиста и оттащили в сторону. Потом заставили юношу подняться на ноги и встать в центре нарисованного колеса. Правда, от знака уже не осталось и следа. Встав по обе стороны от осужденного, Дуук-тсарит взяли его за руки, чтобы в последний миг он не мог помешать Превращению.

Джорам поморгал, чтобы стряхнуть с ресниц слезы. На чародеев он даже не взглянул. Юноша не сводил удивленного взгляда с Сарьона, который словно преобразился. На лице каталиста читалась необычная твердость и уверенность в себе. Сарьон с видимым отвращением подобрал с песка Темный Меч и поднял его перед собой. Одной рукой он держался за рукоять, вторая легла чуть пониже перекрестья.

Джорам, который внимательно следил за каталистом, заметил, как тот легким движением слегка выдвинул меч из ножен. Юноша быстро окинул взглядом толпу — не заметил ли кто? Ни единая душа. Все взгляды были устремлены на Палача. Джорам собрался с силами, готовый к действию, хотя он не знал, что задумал Сарьон.

Юноша слышал рыдания Гвендолин; слышал, как каталисты затянули молитву, собирая Жизненную силу из мира. Соединив руки, они начали передавать свою энергию Палачу. Джорам слышал, как Палач начал читать заклинание, и запретил себе слышать что бы то ни было. Он отрезал все звуки окружающего мира, как перед этим отрезал все видимые картины. Вся его суть, все душевные силы обратились к Сарьону. Джорам знал, что если уступить страху, он окончательно возьмет над ним верх.

Епископ Ванье поднялся со своего места с важным видом. Глубоким, хорошо поставленным голосом, который перекрыл молитвы, заклятия и завывания ветра, он начал читать приговор.

— Джорам!

К удивлению некоторых каталистов, он пропустил обычное упоминание имени родителей преступника. И, не удержавшись, бросил косой взгляд на императора. Тот сидел спокойно, только чуть улыбался.

— Ты — Мертвец, который ходит среди живущих. Ты виновен в смерти двоих граждан Тимхаллана. Более того, ты виновен в связи с чародеями Темных искусств. Находясь среди них, ты сотворил орудие зла, которое способно разрушить весь мир. Суд каталистов признал тебя виновным во всех этих злодеяниях. По приговору суда ты будешь превращен в камень и оставлен стоять на границе наших земель как вечное предупреждение тем, кто осмелится следовать за тобой по темной тропе. Последнее, что увидят твои глаза, — это демоническое оружие, которое ты создал. Когда Превращение свершится, на твоей груди будет вырезан символ проклятых искусств. Пусть Олмин пошлет тебе раскаяние в грехах и подарит свое прощение.

Епископ сделал небольшую паузу и закончил:

— Да будет он милосерден к твоей душе. Палач, исполни свой долг.

Джорам слышал эти слова, и был миг, когда ему пришлось сдержать порыв бросить правду в лицо всем собравшимся. Но он сумел побороть ярость. Хотя ему хотелось стереть слащавые маски с лиц этих людей, хотелось увидеть, как они побледнеют и задрожат. Его взгляд метнулся к императору, отцу, и безумная надежда загорелась в сердце. «Он поможет! Он знает, кто я, поэтому и пришел сюда. Он пришел, чтобы спасти меня!»