Книга Колодец тьмы - Трейси Хикмэн

Вернулся Сильвит. Лицо эльфа, обычно не выражающее никаких чувств, сейчас было непривычно угрюмым.

— Что с вами? — прошептал Гарет, дергая его за рукав церемониального одеяния. — Что случилось?

Сильвит едва взглянул на него.

— Прошу вас, скажите, — не унимался Гарет, охваченный неподдельным ужасом.

Сильвит сжал губы, сложно желая их запечатать. Потом очень тихо произнес на языке эльфов:

— Мое подношение было отвергнуто.

Гарет в страхе уставился на зльфа. Ему хотелось расспросить Сильвита поподробнее, но язык не поворачивался.

— Для их высочества это не является дурным знаком, — сдавленным голосом добавил эльф. — Это дурной знак для меня. Я должен понять его значение.

— В чем оно? — допытывался Гарет, однако Сильвит погрузился в себя и больше не произнес ни слова.

Гарет съежился. Тревога и страх доконали его; он ощущал себя больным и разбитым. Он опять поднял голову к неумолимым фигурам над алтарем и тут же втянул ее в плечи.

Чтобы больше не встречаться со сверлящими глазами богов, Гарет наклонился и стал молиться. То была первая молитва с тех пор, как в десятилетнем возрасте он перестал обращаться к богам. Сейчас он всем сердцем взывал к ним:

— Если принц умрет, накажите и меня, ибо я тоже виновен!

Постепенно толпа затихла. На подиум вышли десять Верховных Магов и сели на стулья с высокими спинками.

Ждать оставалось недолго.

Руки Гарета были холодны, как лед; его пальцы утратили всякую чувствительность. Он принялся их растирать. Пока он это делал, в затылке и верхней части спины появилось странное пощипывание. То было не просто телесное ощущение; на него кто-то смотрел. Гарет обернулся назад, но никого не увидел. Тогда он повернулся вправо, и его глаза встретились с широко распахнутыми испуганными глазами госпожи Вэлуры.

Она сидела в том же ряду, но с другой стороны прохода. Вэлура была одна — ее мужу предстояло участвовать в церемонии. Она была необычайно бледна, настолько бледна, что одна из служанок непрерывно обмахивала ее веером. Рука Вэлуры крепко сжимала кулон из бирюзы, подаренный Дагнарусом. Не обращая внимания на служанок, позабыв о толпе зрителей и о муже, который в числе других Владык сейчас занимал свое место вблизи алтаря, Вэлура пристально смотрела на Гарета. Ее прекрасные глаза были красноречивее всяких слов. Гарет все понял: она просила у него ободрения.

Какой из него сейчас утешитель! Гарет попытался улыбнуться, но улыбка, скорее всего, получилась вымученная, ибо она не принесла никакого облегчения госпоже Вэлуре. Возлюбленная Дагнаруса откинулась на спинку и закрыла глаза. Служанка проворнее замахала веером.

Толпа приветствовала появление королевы и фрейлин. Когда вошел король, крики переросли в восторженный гул. Одетый в бархатный камзол, подбитый горностаем, Тамарос без посторонней помощи дошел до подиума. Во время процессии он выглядел слабым и дряхлым, но это, возможно, было вызвано жарой. Под сводами Храма король сбросил груз прожитых лет. Он держался прямее, чем обычно, и шел твердыми шагами.

Гарет перевел взгляд на алтарь, но не увидел его. Он ничего не видел и ничего не чувствовал: ни страха, ни отчаяния. Вслед за руками у него онемело все тело. Люди вокруг двигались и разговаривали, но Гарету они казались ярмарочными марионетками — маленькими неуклюжими деревянными куколками на ниточках.

Король Тамарос занял свое место возле алтаря, сев напротив Высокочтимого Верховного Мага. Толпа в последний раз зашелестела одеждами, откашлялась и замерла. Высокочтимый Верховный Маг встал. Он поклонился королю, затем произнес начальные слова церемонии.

— Пусть приведут кандидата.

Двое Владык, одним из которых был муж Вэлуры, направились за алтарь. Дверь открылась. Гарету с предельной ясностью вспомнилась церемония Трансфигурации Хельмоса. Ему почудилось, будто он одновременно наблюдает две церемонии сразу. События десятилетней давности наложились на происходящее сейчас. Тогда Хельмос ненадолго задержался в проеме двери, озаренный светом.

Дагнарус не стал задерживаться. Он никогда не отличался терпением. Должно быть, принц уже давно стоял у двери, ибо, едва только она начала открываться, он стремительно вышел. Ему даже не требовалось торжественное сопровождение; Владыкам пришлось идти за принцем следом. Дагнарус находился в приподнятом настроении, улыбаясь улыбкой победителя.

Высокочтимый Верховный Маг нахмурился. Даже Тамарос поморщился и слегка покачал головой, выказывая свой упрек.

Дагнарус моментально понял, что его поспешность неуместна, а ликование преждевременно. Он замедлил шаги, дождался сопровождающих и даже ухитрился изобразить на своем лице нечто вроде сдержанности и смирения. Дойдя до алтаря, принц остановился.

Зрители зашептались. Никогда еще Дагнарус не был исполнен такого обаяния и такого царственного величия. Лицо светилось радостью и уверенностью в победе. Принц не испытывал ни малейшего страха. Он низко поклонился народу, вызвав искреннее восхищение. Кое-где раздались аплодисменты, погасшие под сердитым взглядом Высокочтимого Верховного Мага. Повернувшись, Дагнарус подошел к отцу и опустился перед ним на колени.

— Отец, я прошу твоего благословения, — произнес он, и его голос эхом разнесся из-под высокого купола.

Растроганный и гордый, Тамарос положил руку на склоненную голову сына и провел пальцами по темно-рыжим, чуть вьющимся волосам. Слова короля были слышны лишь сидящим в передних рядах, но все собравшиеся почувствовали их сердцем.

— Я благословляю тебя, сын мой. Сегодня ты заставил меня искренне гордиться тобой.

Дагнарус встал и повернулся лицом к брату.

Хельмос, облаченный в доспехи Владыки, стоял позади кресла отца. Лицо кронпринца было жестким и холодным, как сталь. Возможно, оно было даже холоднее стали. Высокочтимый Верховный Маг глядел с беспокойством. Толпа напряглась в тревожном ожидании, боясь увидеть неприятное зрелище и в то же время предвкушая его.

Дагнарус вновь опустился на колени. Подняв голову, он устремил взгляд на своего сводного брата.

— Хельмос, я прошу твоего благословения. Без него я не стану продолжать эту церемонию.

Сколько благородства было в эту минуту в Дагнарусе; сколько красоты, смирения, искренности и благоговейной торжественности.

Слова младшего брата растрогали Хельмоса, и он ничего не мог с собой поделать. Он колебался, будто и в самом деле мог отказать Дагнарусу в своем благословении. Он испытующе смотрел на него, как будто пытаясь проникнуть в потаенные глубины души брата. Дагнарус ровно и спокойно выдержал этот взгляд, не дрогнув и не отведя глаз.

Во всем громадном амфитеатре только Гарет знал, что в эту самую минуту Дагнарус внутренне смеется над Хельмосом. Гарет скорчился и закрыл глаза, не в силах дальше смотреть, как издеваются над кронпринцем, делая из него посмешище.