Книга Связанные поневоле - Галина Чередий

Северин взял меня за подбородок и повернул к себе, заставляя смотреть в глаза.

— Юлали, твой отец был совершенно чокнутым, абсолютно ненормальным бессердечным подонком. Поверь, не существует в мире ни единой женщины, которая подошла бы и смогла изменить такого, каким он был. Он родился злом, им же и закончил свою никчемную жизнь. И самое ужасное, что попутно он искалечил много других судеб. Ты права, твою мать нельзя упрекнуть в том, что у нее просто не было достаточно сил, чтобы противостоять тому чудовищу, каким он был. Но однако же я уважаю ее и хочу поклониться ее могиле за то, что у нее хватило сил однажды остановить его. В отличие от целого города трусливых задниц, которые, поджав хвосты, позволяли столько лет творить с собой все, что приходило в больной мозг твоего отца.

Я закрыла глаза и уткнулась лицом в его плечо.

— Зачем ты только связался со мной, — пробормотала я. — Я же вся сломанная, покалеченная внутри. Зачем тебе со мной мучиться?

— Глупая женщина! Мучаюсь я без тебя. И сам не знаю, как так вышло, что ты мне нужна больше всего на свете. Вот такая, какая есть. Сломанная, огрызающаяся, вся такая жесткая и колючая снаружи и ранимая, нежная внутри. Со своей чересчур умной головой, что вечно себе черт-те чего выдумывает. С руками, что не из того места растут даже для того, чтобы кофе сварить. Со всеми твоими заморочками. С телом, что делает меня слабоумным, озабоченным придурком, стоит только подумать о тебе голой. Со ртом твоим, которым ты можешь и отхлестать словами так, что хоть вздернись, но можно и душу пожелать продать за повторение, когда ласкаешь. Не могу без тебя просто. Не потому, что метка тянет или связывание вынуждает. Люблю, и все тут. Знаю, ты не веришь. Думаешь, что слишком быстро. Но я в своем уме и уверен в том, что чувствую. Не хочу давать тебе никаких обещаний и требовать от тебя доверия. Я знаю, что это сложно для тебя. Клянусь тебе только, что я скорее отгрызу себе руки, чем хоть когда-то подниму их на тебя или на наших детей. Лучше сдохну, чем нарочно боль тебе причиню или стану к чему-то принуждать. И я собираюсь доказывать тебе это каждый божий день, столько, сколько нам отпущено, если ты согласна попробовать.

— Со мной легко не будет, — предупредила я, глядя ему в глаза.

— Но зато ведь и не заскучаю, верно? — ухмыльнулся мой муж.

Вот же… оптимист.

— Ну, раз так, давай рискнем. Только потом не жалуйся. Остановок не предусмотрено, Монтойя. Тормозов нет в принципе, — позволила я себе улыбнуться ему в ответ.

— Ну и слава Богу!

— Э-э-э, Северин? — послышался мужской голос и какие-то звуки со стороны калитки.

— Да, Бен! — откликнулся мой муж.

— Я могу уже к вам подойти? — неуверенно спросил мужчина.

— Милая, ты готова увидеться со своим кузеном Бенедиктом? — спросил меня Монтойя, вытирая мне зареванное лицо краем своей футболки.

— Не то чтобы очень, — буркнула я. — Но чего уж там.

Бена я помнила совсем мальчишкой, поэтому действительно была удивлена, увидев появившегося перед нами молодого высокого мужчину в полицейской форме.

— Здравствуй, Юлали, — улыбнулся он немного смущенно. — Очень рад видеть тебя живой и здоровой.

— Привет, Бен. Не могу сказать, что рада быть здесь, но к тебе это никак не относится, — ответила я.

— Да я все понимаю, — кивнул парень. — Вы надолго?

— Нет. Я только хочу увидеть могилу матери и убраться отсюда как можно скорее.

— Жаль. Просто мой отец ведет дела твоей семьи все эти годы. Он хотел бы повидаться с тобой, чтобы определиться, что делать с имуществом и финансами.

— Мне плевать! — отрезала я. — Дом хоть сожгите, хоть продайте, хоть даром отдайте любому нуждающемуся. И все остальное тоже раздайте всем, кому это нужно!

— Но ты же понимаешь, что без твоих подписей и личного присутствия все это будет затруднительно и незаконно.

— Бен, моя жена сказала, что ее это не интересует! — рыкнул Северин, и Бен неловко замялся. — Если все это так необходимо, я пришлю поверенного с правом подписи, и он все уладит.

— Ладно. Как скажете. Вас проводить к могиле твоей мамы?

Я поднялась, и Северин встал с земли вслед за мной.

— Нет. Спасибо, Бен. Я все найду сама.

— Хорошо, — вздохнул он. — Ну… еще увидимся?

— Это вряд ли, — честно сказала я, и Бен, не глядя в глаза, кивнул.

— Наверное, это справедливо, что ты не хочешь видеть никого из нас, — грустно сказал парень. — Мы это, пожалуй, заслужили.

— Возможно, когда-нибудь, — сказала я ему, и мы попрощались.

Спустя пару часов и еще один очищающий душу дождь слез я смотрела, как исчезает вдали в зеркале заднего вида город моего детства. Вернусь ли я когда-нибудь обратно? Не знаю. Но даже если и приеду, то уже никогда не буду прежней. Рука мужа лежала на моем колене и удерживала мою ладонь. И я впервые за всю сознательную жизнь ощущала внутри печаль вместо боли и тепло близкого человека вместо холода одиночества.

Эпилог

Год спустя

Северин

— Север! Север! Проснись же! У нас охренеть какие неприятности! — орал и тряс меня за плечо Нести. — Проснись же ты! Это просто катастрофический песец!

Я с трудом разлепил глаза. Вчера я заснул с огромным трудом. Так всегда бывает, когда Юлали нет со мной. Я почти не сплю и ни черта не ем. Без нее и кусок в горло не лезет. Даже не знаю, как мне удается выдерживать десять дней шоу, чтобы потом сорваться и сломя голову лететь к ней в дни, пока парни демонтируют и перевозят все на новое место. Кажется, только те часы, когда я с ней, это единственное время, когда я по-настоящему живу. Я, озверев за время разлуки, набрасываюсь на нее прямо у двери, и моя девочка отвечает мне с не меньшим энтузиазмом, хоть и не забывает потом дразнить похотливым животным. Обожаю эти ее поддразнивания, которые всегда приводят нас к новым раундам безбашенного секса. Обожаю ее голос, хотя просто ненавижу эти долгие разговоры по телефону, когда не могу быть рядом. Это как пытка, медленное вытягивание из меня жил. Слышать и представлять, но не мочь дотянуться. Это реальная жесть, скажу я вам. Как же я рад, что контракт на гастроли подходит к концу и это мучение приездами и уездами, что рвут сердце, прекратится.

— Север, ты меня слышишь вообще? — вопит Нести, и я морщусь, утыкаясь в него упрекающим взглядом.

— Какого хрена ты орешь? — бурчу я. — И сколько сейчас времени?

— Кого, на фиг, интересует время, когда мы в такой охренительной заднице! — не унимается Нести, потрясая каким-то глянцевым журналом в своей руке. — Ты только посмотри на это! Лали убьет тебя! Да всех нас!

Имя моей жены, упомянутое в таком контексте, моментально пробуждает меня.