Книга Первичный крик - Артур Янов

самом деле не является. Так мужчина, в своих фантазиях может превратить женщину в мужчину, точно также, как он превращает полицейского в отца, а учительницу в мать. Во всех этих превращениях доминирует стремление к удовлетворению первичной потребности.

Человек, фантазирующий во время полового акта, ближе к своим истинным чувствам, чем человек, реально живущий согласно своим неосознанным фантазиям. Фантазия, по меньшей мере, означает ментальное признание потребности — или, точнее, осознание символа этой потребности. Реальное проживание фантазии означает полное подавление потребности и осознания ее символов.

По моему клиническому опыту могу сказать, что гомосексуальность может возникать из целого ряда различных нарушений в семейных взаимоотношениях. У гомосексуально настроенного мальчика может быть слабый отец, отец–тиран. Более того, отца может вообще не быть. Важно при этом только одно обстоятельство — ребенок нуждается в любящем отце. Нет никакой необходимости разбираться в мелких подробностях отношений ребенка. Единственное, в чем следует разобраться — это распознать потребность. Именно стремление к удовлетворению потребности разыгрывается в драме гомосексуальности.

Многое при этом зависит от самого ребенка. Если ребенок по природе своей крепок, силен и спортивен, то он сможет соответствовать идеалу своего отца. Если же он слаб и неуклюж, то отец может отвергнуть его, так как сын не соответствует его ожиданиям, то есть не удовлетворяет потребность отца. Если мать оказывается при этом любящей, то ребенок сближается с ней; если же мать холодна, то ребенок начинает испытывать отчаянное и безнадежное желание получить от отца хоть немного любви. Гомосексуальность порождается многими типами семейных отношений, а не каким‑то одним из них.

Если у мальчика жестокий пьюший отец, то он может вырасти таким же, считая подобный стиль поведения истинно мужским. Другой мальчик может стать приличным человеком, чтобы не быть таким животным, как его отец. Если мать ненавидит мужчин, то она может соответственно настроить и свою

дочь. Для формирования невроза не существует какой‑то одной формулы. В каждом случае надо понять суть реакции ребенка на то, что происходило в семье.

Результирующее поведение ребенка не является плодом осознанно принятого решения; медленное накопление переживаний и опытов извращает образ ребенка, делает его орудием удовлетворения подавленных родительских потребностей. Практически это означает, что он должен стать таким, каким хотят видеть его родители ради того, чтобы им (а, следовательно, и самому ребенку) было комфортно. Если мать не выносит агрессивности и считает всех мужчин животными, то ее отношение и поведение вскоре покажет ребенку, что самое для него безопасное — это подавить агрессивность и сексуальность.

Так как маленький ребенок не в состоянии осознанно понять, что его отец садист или что мать лесбиянка, ненавидящая все мужское, то он начинает подсознательно верить в то, что поступая естественно, он поступает неправильно. Он во все большей и большей степени отрицает свои естественные наклонности; и так происходит до тех пор, пока он не становится полностью извращенной личностью.

Представляется, что многие гомосексуалисты не осознают и не понимают очевидного — они находятся в постоянной погоне за эрзацем. Многие из них воспевают однополую любовь, как высшее проявление истинной любви и ссылаются при этом на древних греков. Но в действительности это нереальная любовь нереальных людей. Яркость и интенсивность половым устремлениям гомосексуалиста придает потребность ощутить, наконец, любовь и таким образом положить конец давящему изнутри напряжению.

«Каждый новый сексуальный контакт оставлял у меня чувство неполного удовлетворения, — говорил мне один бывший гомосексуалист. — Я думал, что все дело в члене, я хотел, чтобы он был больше и это желание гнало меня на поиски — пока я не находил то, что искал. Но после этого мне хотелось еще большего члена. Но когда я прочувствовал, насколько сильно я желаю любви отца, то понял, что искал я вовсе не член. Думаю, что я стал визжащим педерастом, потому что никогда не мог выплакаться в жилетку этому ублюдку». Этот больной расска

зывал мне, что его женоподобное поведение в подростковом возрасте было проявлением невыплаканных слез, его мольбы о помощи — мольбы, которую он так и не смог высказать своему отцу.

Еще один пациент, родители которого были внутренне «мертвы» и полностью лишены способности чувствовать, говорил: «Теперь я понимаю, почему я так стремился к минетам с парнями. Думаю, я просто пытался высосать из них хоть каплю жизни». Все гомосексуалисты — как мужчины, так и женщины — прошедшие первичную терапию, согласны в одном: все их прошлые гомосексуальные контакты означали одно — мамочка (папочка), полюби меня! Если мы согласимся с тем, что гомосексуальность, в большинстве случаев, есть потребность в родительской любви, то сможем, тем самым, утверждать, что конечной целью гомосексуальности яатяется гетеросексуальность. Не думаю, что такое утверждение является чисто семантическим. Оно означает, что истинной целью существования невроза является избавление от боли, чтобы страдающий неврозом человек стал, наконец, реальной чувствующей личностью. Значит, если первичная боль действительно пройдет, то следует ожидать, что пройдет и гомосексуальность, что на самом деле и происходит.

Все, что я сказал выше, подразумевает, что никакое количество гетеросексуальных половых актов не изменит гомосексуального состояния личности до тех пор, пока она не ощутит свою первичную боль. Половые акты с десятками женщин, как мне думается, не смогут ликвидировать отчаянную потребность в мужчине, как заменителе отцовской любви. Это также означает, что никакие объятия, поцелуи и ласки — неважно, мужчин или женщин, — осуществляемые в настоящем не смогут устранить сексуальное извращение.

От поцелуя женщины гомосексуалист испытывает абсолютно символическое чувство — чувство отцовской любви к себе. Эти поцелуи не удовлетворяют реальную потребность; правда, эту потребность не удовлетворяют и мужские поцелуи. Женские поцелуи могут даже усилить гомосексуальность у страдающего ею мужчины, так как временно маскируют потребность в отцовской любви. Тепло женского отношения, таким образом защищает гомосексуального мужчину от восприятия первич

ной боли, а именно ее‑то он и должен испытать, чтобы стать гетеросексуальным.

Нуждался бы любой мужчина в половом акте с братом по полу, если бы в детстве его по–настоящему любила мать? Думаю, что нет. Мужчина нуждается в половых отношениях с мужчиной только из‑за того, что в детстве был лишен любви обоих родителей, каждый из которых не любил его по–своему. Мужчина может искать однополой любви по разным причинам, но всякий раз это причины, которыми вовлек его в безнадежную борьбу не любивший его отец.

Если бы даже изумительно любящий отец появился неожиданно в доме, где живет мальчик–подросток, то это ни на йоту не изменило бы ситуацию. Если прошлое ребенка вынуждает его отрекаться от собственного «я» и от своих потребностей ради того, чтобы выжить рядом с отцом–садистом, то никакой любящий отчим, появившийся в доме позднее, не сможет уничтожить страшное прошлое. Это означает, что и теперь, находясь среди любящих его людей, ребенок продолжает страдать от ранее приобретенной первичной боли. Это утверждение подкрепляется наблюдениями, сделанными в других областях психопатологии, далеких от проблем гомосексуальности. Больные, родители которых с годами «смягчились», не могут, тем не менее, избавиться от напряжения и невроза, возникших в самом раннем детстве. Прошлое всегда стоит на пути настоящего. Если человек способен чувствовать любовь в настоящем, значит, он вообще способен полноценно испытывать любые чувства. Но ощутить полноценное чувство для невротика означает пережить сначала первичную боль, ибо она неизбежно возникает, как только восстанавливается способность чувствовать. Только прочувствовав и пережив первичную боль, сможет невротик воспринять настоящую любовь.