Книга Спиридов был - Нептун - Иван Фирсов

Хметевский совсем смутился, а Чернышев, меняя тон, продолжал:

— Ее императорское величество вручает тебе эскадру в пять вымпелов для пресечения каперства на купеческие суда наши. В северных морях крейсировать станешь, от Норд-Капа до Кильдина и далее. Эскадра нынче в Ревеле зимует. — Чернышев усмехнулся. — Возвернешься, тогда и о деревеньке потолкуем, а быть может, и сам передумаешь.

Хметевский обосновался на корабле Алексея Спиридова, они хорошо знали друг друга со времен Чесмы.

В конце апреля Ревельская бухта и весь Финский залив окончательно очистились от льда. Эскадра вытянулась на внешний рейд, и, дождавшись корабля из Кронштадта, направилась в дальний вояж.

У Норд-Капа Хметевский разделил эскадру и назначил каждому кораблю свою акваторию. «Вячеславу» выпало крейсировать к западу, на меридиане Норд-Капа.

Шли недели, изредка у горизонта вдали белели паруса, «Вячеслав» устремлялся к ним, но это оказывались обычные купцы, направлявшиеся в Архангельск. Очевидно, американцы прознали про эскадру и носа не показывали.

В начале сентября на назначенном Хметевским рандеву у Норд-Капа к ним присоединился один корабль из Архангельска, и вся эскадра направилась в Кронштадт. Погода с каждым днем ухудшалась. Море штормило, все время налетали шквалы. На рассвете мощным ветром снесло грот-мачту на «Храбром». Матросы как раз брали рифы у парусов, на реях грот-мачты. Погибло 43 человека...

Кое-что о вояже к Норд-Капу Спиридов узнал из письма Алексея, но подробности рассказал очевидец событий, контр-адмирал в отставке Степан Хметевский.

Однажды знойным полднем в распахнутые обычно ворота усадьбы Спиридовых въехали легкие дрожки с одним седоком.

Дремавший на веранде Спиридов не поверил своим глазам. По ступенькам, раскрыв объятья, поднимался Степан Хметевский. Крепко обнялись, расцеловались бывшие сослуживцы, боевые товарищи.

— Отныне, ваше высокопревосходительство, я ваш сосед, два десятка верст с небольшим, — начал он разговор, — родовое наше имение невеликое, в сельце Хомякове.

Спиридов его сразу осадил:

Каперы — пираты, находящиеся на службе у государства. Запомни и впредь повинуйся, Степан Петров, отныне я для тебя не превосходительство, а Григорий Андреевич.

Каперы — пираты, находящиеся на службе у государства. Повинуюсь, Григорий Андреевич, — засмеялся раскатисто Хметевский, — я-то вас разыскал через сынка. Я у него держал флаг на «Вячеславе», ну и как-то он проговорился, где вы обосновались с семейством. А сын ваш молодцом! На «Храбром»-то, когда грот-мачту снесло, я, грешным делом, в каюте прикорнул. Так он за меня распорядился, дал пушку, привелся к ветру, покуда я очухался, и успел шлюпки спустить, матросиков из воды вылавливал.

За столом Анна Матвеевна только и расспрашивала о сыне, а Спиридова интересовали больше дела адмиралтейские.

— Нынче граф Чернышев крепко взял вожжи, — делился новостями гость, — глядит за каждой копейкой. Свои деньги большие на наши нужды ссуживает. Задумал было вояж вокруг света, ан сорвалось, государыня придержала, неизвестно почему.

— Мордвинов Семен Иванович как поживает? Опять же, что с Алексей Наумычем? Слыхал я перед отъездом, прихварывает он.

— Мордвинов все в обиде, на коллегию редко показывается, а Сенявин и вовсе отлеживается дома. Заместо него в Херсоне распоряжается Федот Клокачев, обустраивает флот на Черном море.

У Спиридова заискрились глаза:

— Как он там, что за место? Не слыхал я.

— Я-то и сам от него впервые услыхал, но он сказывал, порт будет славный, а нынче верфь соорудили, корабли о восемьдесят, девяносто пушек заложили.

Хметевский прихлебнул чай и продолжал:

— Касаемо Клокачева, то граф Чернышев его хвалил и сказывал, что Григорья Потемкин им весьма доволен.

Жена Спиридова, услышав имя нового фаворита, не утерпела:

— Как сей молодой генерал прижился в апартаментах государыни?

Хметевский засмеялся:

— Который год государыня с ним совещается частенько по делам государственным, о том я доподлинно ведал. А по части симпатии слухи ходят, что он превзошел намного своего тезку Орлова.

— Что-то о нем в Москве не слыхать, где он? — не отставала Анна Матвеевна.

— Разве вы не знаете? Женился он тайно на своей двоюродной сестре, чуть в монастырь не угодил, но матушка государыня его отстояла. Нынче повез ее на воды, за границу.

— Будет вам про амурные дела, — буркнул недовольно Спиридов, — скажи-ка лучше, что с нашим благодетелем Алеханой?

Анна Матвеевна и тут не удержалась:

— Кто такой, первый раз слышу.

— Граф Чесменский, Алексей Орлов, — пояснил Степан Петрович, — он который год в столице редко бывает, все по дальним странам ездит, приключений ищет.

Хметевский переменил разговор, переводя взгляд с хозяина дома на его жену, спросил:

— Детки-то ваши как поживают?

Спиридовы переглянулись, Анна Матвеевна застенчиво улыбнулась.

— Вроде бы не жалуются, нас не забижают.

— Чего уж там, — довольно засопел Григорий Андреевич, — все при деле, не повесничают. Старшего-то Алексея ты знаешь, где-то нынче с Чичаговым плавает. Средний, Матвей, на ноги становится, вроде бы основательно. В камергеры произведен, состоит при военной коллегии. — Спиридов, улыбаясь, махнул рукой. — Оженился перед нашим отъездом, породнился с князем, может, слыхал Щербатовых?

Хметевский смущенно пожал плечами:

— Не слыхивал.

— Оно и понятно, — успокоительно ответил Спиридов, — в морях-то мы спокон, я и сам о них не слыхивал. Так Матвей дочку князя Михаила Щербатова сосватал, ну и обвенчались в Петербурге. Отец невесты расположением государыни пользуется, по части краснословия горазд, об устройстве державы печется, нынче, слыхал я, президент Камер-коллегии. А Матвей-то, видимо, тоже пристрастился к сочинительству, где-то и они и познакомились. Ну, а младший мой, тезка, в Семеновском полку лямку тянет.

Спиридов довольно посмотрел на жену и закончил:

— Так что мы с Аннушкой дух перевели и ждем, авось детки в гости пожалуют. Ты нас, Степан Петрович, тоже стороной не объезжай. Я тебе всегда рад буду.

— Теперь вы ко мне пожалуйте, — в тон Спиридову ответил Хметевский.

Три года минуло, как Спиридовы покинули берега Невы, где жизнь четверть века текла у них по вполне устойчивому руслу. От начала кампании до глубокой осени глава семьи находился в плавании вблизи или в далеких краях до берегов Голштинии, как в Семилетнюю войну, а последние пять лет и вовсе не виделся с женой и детьми.

Теперь, в Москве, весь жизненный уклад семьи отставного адмирала следовал по новой, но довольно основательной и размеренной колее. Весной, как только подсыхали проселки, супруги переезжали в Нагорье. Забот по хозяйству хватало. Все было вновь и непривычно. Взаимоотношения с крестьянами и старостами, как правило, строились через управляющего, и от его расторопности зависело в большей степени и материальное благополучие семьи. Собственно, сами Спиридовы жили довольно скромно и бережливо, немало денег отсылали сыновьям в Петербург. Единственными, с кем они часто виделись, была чета Хметевских. Так уж повелось, что раз в месяц они гостили друг у друга, а на зиму расставались — Хметевские жили безвыездно в имении, дома в Москве не имели.