Книга Принцип четности - Станислав Гимадеев

— Н-не знаю… — немного замявшись, сказал Уманцев. — Слишком уж жуткая истина. А люди, знаете ли… В общем… Это не я придумал. Это просьба властей. У них, должно быть, свои соображения… Значит, мы договорились?

— Хорошо, — сказал Сергей. — Раз просьба властей… Спасибо доктор, что спасли мне жизнь.

Уманцев невесело усмехнулся и добавил:

— К вам еще одна просьба, Сергей Иванович. Моя личная. Раз в неделю появляйтесь здесь. Я бы хотел за вами пока понаблюдать.

— Ради бога, — сказал Сергей. — Нам это ничего не стоит.

— Тогда счастливо, — сказал Уманцев, протягивая ему руку. — Сейчас сразу к Посаженову идите. Я позвонил, они ждут.

Сергей пожал его теплую ладонь, они вместе вышли из палаты и разошлись в разные стороны. В коридоре он вдруг вспомнил и остановился.

— Ярослав Дмитриевич! — бросил он в спину Уманцеву. Тот оглянулся вполоборота. — Девочка не пострадала? — спросил Сергей.

— Нет, — покачал головой Уманцев. — Он ее сразу выпустил и побежал.

— И что? Убежал?

— Нет, — Уманцев снова покачал головой. — Через Проход успел выбраться, а дальше нет. Недалеко, в общем, ушел. Там такую стрельбу по нему открыли… Он махнул рукой.

— Ясно, — сказал Сергей. — Тогда все. До свидания.

На этот раз они расстались окончательно.

Выйдя из больницы, он остановился. На улице было хорошо. Пропала изматывающая жара, дул легкий, ненавязчивый ветер, маленькие облачка лениво ползли по небу. Сергей закрыл глаза и подставил лицо солнечным лучам. Ну, что, родной, спросил он себя мысленно. Ощутил ты себя Иисусом Христом номер два? Может быть, ты теперь тоже есть спаситель человечества? Может быть, ты теперь умеешь по воде ходить? Пора собирать учеников, вытаскивать из тьмы заблудшие души, ходить по миру с проповедями… Только нет же у тебя никакого учения, да и на мессию, родной, ты явно не тянешь! Это просто такая новая задачка, и все. Новое испытание… Так. Что там у нас? Ага… Это у тебя было, это было, это тоже пройденный этап… Ага, вот этого не было! На-ка тебе испытание воскрешением, что ты на это скажешь? Просто несколько изменим правила игры. Несколько их усложним, а, может, упростим — смотря ведь с какой стороны глянуть… Все то же самое, как и раньше, только уже некоторых нет. Уже нет Кирилла, уже нет Баркова. Нет Филина, Клима, Ревича… Многих нет. Они теперь не предусмотрены в правилах. Да и ты сам то ли есть, то ли тебя нет непонятно… Он вдруг вспомнил, как Глеб что-то недавно цитировал ему. Строка всплыла в памяти сама собой. «Узел жизни, в котором мы узнаны…» Так, кажется… А что там еще было-то?.. Перед ним опять возникло лицо Кирилла. На душе стало очень тоскливо, пасмурно и неуютно. Сергей опустил голову, открыл глаза и увидел Барновского.

Его грузная фигура торопливо приближалась. Лицо Барновского было озабоченным, под глазами — мешки. Видно было, что он здорово сдал за эти дни.

— С выздоровлением… — пропыхтел Барновский, замедляя шаг и как-то странно оглядывая Сергея.

— Да я это, Алексей Петрович, — грустно сказал Сергей, направляясь к нему навстречу. — Хотите пощупать?

— С тобой все в порядке? — осведомился осторожно Барновский. Сергей кивнул. — Тогда пошли скорей к Илье. Мне Слава только что позвонил. Пока все не разбежались…

Они быстрым шагом направились к мэрии. По дороге Барновский молчал, сопел под нос и все время смотрел под ноги. Только один раз Сергей спросил его о Кирилле и остальных. Барновский ответил, что всех похоронили еще позавчера в роще. Сколько было слез, сокрушался и охал он. Море было слез и горя. Сердце, прямо, не выдерживало. И почему же так, боже правый? За что, господи? Шесть трупов сразу, представляешь, Сергей?.. Ну, не считая Клима — его подобрали городские… Шесть человек для одной маленькой резервации! Разом!.. Что же это такое творится-то? За что нам это наказание? Чем мы прогневили бога?.. Потом он замолчал в унынии и больше не произнес до самой мэрии ни слова.

Пока они поднимались по ступеням, пересекали холл и шли по коридору к кабинету мэра, Сергей успел поймать на себе несколько изучающих взглядов. Сам он ни на кого старался не смотреть.

В кабинете, кроме самого мэра, находился Кравец. Мэр восседал на своем месте, во главе «Т»-образной конструкции, перед ним был рассыпан ворох бумаг. Кравец сидел перед ним, с правой стороны, положив руки на свою пухлую кожаную папку. Сергей поймал себя на мысли, что никогда не видел Кравца без папки. Мэр жестом пригласил их за стол. Сергей уселся напротив Кравца, Барновский грузно опустился рядом, слева. Некоторое время все молчали так, как будто никто не решался начать разговор.

— Значит так, Сергей Иванович, — произнес затем мэр, блуждая взглядом по бумагам у себя на столе. — Мы не хотим обсуждать сейчас ваше загадочное воскрешение, тем более, это, вряд ли, что-либо прояснит… — Он сделал паузу, потом поднял глаза на Сергея. — Давайте попробуем выяснить некоторые детали наших печальных событий.

— Давайте попробуем, — с готовностью сказал Сергей. — Все, что знаю…

— Дело в том, — продолжил мэр, — что не все ясно с четностью. Мы тщательно анализировали все воскресные события, но что-то не сходится… Сверку в срочном порядке на следующий день сделали. Странная получается картина… Не сходится и все.

— Ревич исчез? — спросил Сергей. — Да? Вы его не можете найти?

— Вы про это знаете? — удивленно сказал Кравец и даже подался вперед.

— Знаю, — ответил Сергей, внутренне радуясь успеху Ревича. — Про Баркова, кстати, могу рассказать…

— Ну, про Баркова мы, положим, тоже знаем, — сказал мэр и, заметив недоуменный взгляд Сергея, пояснил: — Мы нашли в вашем кармане его письмо. Правда, не совсем понятно, что это за черная тетрадь, о которой идет речь… И вообще, какая-то загадочная смерть. Вы можете нам по этому поводу что-нибудь объяснить?

— Могу, — сказал Сергей.

— Давайте сначала разберемся с Ревичем, — предложил Кравец, бросив взгляд на мэра.

— А эти случаи связаны, — сказал Сергей.

— Даже так? — озадаченно изрек Кравец. — Интересно…

— Рассказывайте, — сказал мэр Сергею. — Все что знаете. С самого начала.

И Сергей рассказал им все. Пока он говорил, они молчали и не задавали никаких вопросов. Мэр слушал, сцепив пальцы рук в замок и глядя на полированную поверхность стола, Кравец изредка посматривал поверх очков на Сергея и барабанил ногтями по папке, Барновский сидел, понуро опустив подбородок на грудь, и иногда сокрушенно кивал и качал головой. Когда Сергей закончил, несколько секунд все молчали. Первым заговорил Кравец.

— Теперь ясно, — сказал он, переставая отбивать пальцами дробь. — Такая, значит, получается картина… Понятно. Я только хочу отметить… — Он немного замялся. — В случае с Ревичем, вы, безусловно, были правы. Там действительно решение надо было принимать оперативно. Здесь никаких, так сказать, э-э, претензий… Но вот с Филиным… Вы меня, конечно, извините, молодой человек, но…