Книга Скверна - Сергей Малицкий

– Если выход близко, то ничего удивительного, – вздохнула Кама. – Зима.

– А у нас нет теплой одежды, – усмехнулась Эсокса. – И там, кстати, нет скоб, чтобы спуститься. Внизу ворота, их не видно отсюда, желоб загораживает, но они закрыты изнутри на засов и замки. Так что нам они не помогут.

– Спустимся по веревке, – с трудом поднялась Кама. – И зачем нам ворота? Ты ведь не собираешься выходить отсюда через ворота Донасдогама?

– А поднимемся из провала в Алу мы тоже по веревке? – спросила Эсокса.

Глава 28

Диафанус

Их осталось шестеро. Волуптас, Вискера, Игнис, ханей Сманад, Ирис и еще не пришедший в себя после последнего боя взъерошенный мальчишка Арденс. Даже дождь, который к вечеру ливанул снова, не пригладил его вихры. Уходить в Тимор с остальными детьми он отказался. Шатаясь от усталости, вместе с Игнисом и Сманадом закапывал могилу погибших мальчишек, аккадца и данайца, потом забрался на лошадь и двинулся за остальными. Волуптас не произнес ни слова. Только отъехав на пять лиг, остановил уменьшившийся отряд у сторожевой аббутской башни, половина которой сползла от ветхости в затянутый ряской пруд, и дал команду разводить внутри нее костер. Дождь и не думал прекращаться, вместе с дождем накатывал вечер, но стена башни прикрывала от ветра, а огонь согревал.

Волуптас разделся до пояса, скинул сапоги и, прижав к себе небрежно зашитой культей куртку и рубаху, потянул из ножен меч.

– Дождь кончится через час, – сказал он. – Мой обрубок никогда еще меня не обманывал. По одному к воде, чтобы ополоснуться. Кто слишком устал, может обождать до утра, но у костра окровавленная одежда спечется в кору, хрустеть будет на ходу.

– Меч зачем взял?! – крикнула ему Вискера.

– Он всегда со мной, – откликнулся Волуптас. – Так спокойнее. Одной руки нет, зато другая с оружием.

Через час все шестеро сидели у костра, исходя паром и слегка подрагивая от холода, который старался уцепиться за их плечи. Кто-то жевал солонину, Сманад медленно потягивал из фляжки, судя по стекленеющим глазам, крепкое пойло, Ирис притащила жердь, повесила на нее котелок с водой, уперла деревяшку в стену башни над костром.

– Горячего хочу, – неизвестно кому сказала она и высыпала в воду горсть сушеных яблок. – Погреться изнутри.

– Не тем ты собралась греться, девочка, – пьяно пробормотал Сманад.

– Кончится война, – протянула Вискера, поглаживая через распущенный ворот котто грудь, – возьмешь свою долю добычи, найдешь тихое место, купишь дом, познакомишься с хорошим парнем, который возьмет тебя в жены, он-то и согреет тебя и снаружи, и внутри. А до тех пор – увы. Ничего не получится.

Игнис посмотрел на воительницу. Она словно ждала его взгляда, улыбнулась, потом повернулась к ханею, но тот продолжал ласкать в ладонях фляжку, посмеиваясь своим мыслям.

– Война уже почти закончилась, – начал говорить Волуптас. – Как я понял, все решится в ближайшие дни. У Аббуту. Слагсмал там, Джофал будет там завтра или послезавтра. Эти бравые конники, скорее всего, попробуют пощипать их с тыла, но вряд ли у них это получится. Там будет двести тысяч, большая сила. Большая и бессмысленная.

– Почему? – спросил Игнис.

– Ты же сам знаешь, – усмехнулся Волуптас. – На той стороне у Ардууса сил столько же, а то и больше. С такой силой можно только обороняться, а нападать надо или с большей силой, или с большим умом. Не заметил за северянами ни того ни другого.

– Будь у них ум, они и по сей день бы пиратствовали и пьянствовали между разбоями, – подала голос Вискера.

– Если ума мало, он легко уносится ветром, – пожал плечами Волуптас. – Но сейчас разговор о другом.

Однорукий подтянул к себе мешок, вытянул оттуда кожаный нагрудник, бросил его на камень, а потом один за другим достал и высыпал на кожу семь кисетов с монетами, называя каждого из погибших.

– Данаец, чтобы я так владел копьем, жаль, что с одной рукой это несподручно. Аккадец – глупая смерть не делает человека глупее, но слезы за него льются горше. Два братца хапирру. Я думал, что они умеют только метать ножи, а они умели сражаться. Лигурр. Не знаю, гордилась бы бывшая империя своим сыном, но он ею гордился и не опозорил ее. Тирсен, который вовсе не умел сражаться, но принес пользы столько, что, потеряв его, я словно второй раз потерял свою руку. И лив, – Волуптас бросил быстрый взгляд на Ирис. – Бывают люди, которые спускаются в пропасть. Бывают те, что идут по равнине. А бывают те, что поднимаются вверх. Жизнь сталкивала этого лива в пропасть, но он поднимался из пропасти. А кто где и кем умер, тот так и тем и останется. Все.

Волуптас пригладил ладонью кучу монет, после чего быстро разделил ее на шесть частей. Подозвал Ирис, с ее помощью наполнил шесть кисетов и бросил каждому. Седьмой кисет, пустой, отправил в огонь. Обхватил на мгновение плечи, пробормотал что-то неслышное для Энки.

– Все, – повторил Волуптас. – Я вас отпускаю. Завтра можете отправляться домой, если он у кого есть.

– Почему же? – удивился Арденс. – Я только-только…

– Все, – повысил голос Волуптас. – Вольных охотников больше нет. Нет войны, нет вольных охотников. Когда я собирал воинов и охотился на работорговцев на юго-восточном берегу моря Тамту, я никогда не терял больше трех человек. Сейчас я уже потерял семерых, хотя никогда у меня не было таких воинов. Война закончена, прощайте.

– Война еще не закончена, – подал голос Игнис. – Завтра или послезавтра будет битва. Уж не знаю, насколько глупы свеи, анты и венты, но не может такое войско просто развернуться и пойти по разоренной земле восвояси. Что они будут есть по дороге? Грабить уже некого. Если же северяне отправятся на Махру, война не закончена.

– Не отправятся, – подал голос ханей. – Дух вышел.

– Дух? – удивился Арденс.

– Дух, – кивнул ханей, который до этого вряд ли сказал три или четыре слова. – Не тот дух, что покидает тело через неделю с небольшим. Другой. Тот, что заставляет сражаться. Это сразу видно, есть дух или нет. Кстати, и из тебя, Волуптас, дух вышел. Или выходит. Как раз теперь. Поэтому ты и прощаешься.

– Нет, Сманад, – покачал головой Волуптас. – У тебя змеиный взгляд, может быть, ты видишь глубже других или смотришь, как змеи, снизу, но ты не прав. Дух из меня не вышел. Просто, – однорукий подбросил серебряный кружок с изображением Донасдогама, – у меня к этим торговцам свой личный счет. И я никого не хочу и не могу просить платить по моему счету.

– Не иначе эти торговцы мертвечиной пытались купить тебя по частям, – захрипел в тихом смехе ханей.

– Ты пьян, – спокойно ответил Волуптас. – Я все сказал.

– Я останусь с тобой, – вдруг проронила Ирис. – Хотя бы до тех пор, пока ты не скажешь, что надо остановиться.

– Почему? – нахмурился однорукий.

– Каждый должен заниматься тем, что он умеет лучше всего, – ответила Ирис. – Я точно знаю, что лучше всего умею убивать.