Книга Ночная охота - Юрий Козлов

— Среди них могут быть шпионы, — главнокомандующий вскинул автомат, короткой очередью срезал шевелящийся верх у возвысившегося шевелением мусорного холмика. — Не жалей их, вице-премьер, — посоветовал Конявичус поморщившемуся Антону, — они жрут радиоактивное тряпье, ничего не соображают. Смерть для них как игра.

Пожиратели радиоактивного тряпья, впрочем, слаженными действиями немедленно опровергли Конявичуса насчет мнимого своего несоображения — как по команде, залегли, растворились в мусоре. Предложенная главнокомандующим игра не вызвала у них ни малейшего энтузиазма.

Впервые под рукой у Антона собралась такая сила. Глава администрации капитан Ланкастер приказал немедленно ликвидировать нарушителей налоговой дисциплины, ответственными за операцию назначил первого вице-премьера, то есть Антона, и главнокомандующего вооруженными силами Конявичуса. Конявичус отвечал за техническую сторону операции. Антон осуществлял общее руководство. То есть главнокомандующий как бы подчинялся первому вице-премьеру.

У Антона кружилась голова от коньяка и власти. Единственное, он так и не выяснил наверняка: с портфелем он вице-премьер или без портфеля? И если с портфелем, кто вручит ему портфель? Во всем этом заключалась какая-то тайна. Экс-министр культуры был вице-премьером без портфеля, но почему-то все время носил с собой портфель. Антон льстил себя надеждой, что он — полноценный вице-премьер с портфелем. Но его портфель почему-то был нематериальным, тогда как отсутствовавший портфель экс-министра культуры был самым что ни на есть материальным и даже весьма объемистым. Тот носил в нем наркотики и пачки форинтов.

«Теперь жди», — сказал главнокомандующий, когда заседание правительства закончилось и они с Антоном вышли на площадь. «Чего?» — удивился Антон. Конявичус показал глазами на Николая и Гвидо. Антон хотел возразить, что не успеют, но вспомнил, что главнокомандующий не в курсе компьютерных событий. Антон не знал — посвящать его или нет?

Он не сомневался, что Бог оставил его в живых по единственной причине — чтобы он отомстил Виги и Флориану. И хотя Антон с самого начала не собирался выполнять секретный пункт договора — отдавать Виги и Флориану драгоценности, он готовился отомстить им с чистой душой, потому что они пошли против неписаного, но всегда существующего договора смертного человека и Бога. С другой стороны, выступивший на заседании правительства председатель Конституционного суда провинции заявил, что в общем-то Виги и Флориан ни в каких документах точно не оговаривали, откуда будут брать мясо, так что если их и можно привлекать к ответственности, то только за нарушения прав человека и уклонение от уплаты налогов. Конституцию они не нарушили.

Колонна по-прежнему двигалась в глубь провинции. Антон подумал, что вряд ли Виги и Флориан сидят сейчас сложа руки, поджидают, когда подъедет Антон и всадит им в лоб по пуле. Не тот народ.

Эти сомнения Антон и разрешал коньячком, которого у Конявичуса по-прежнему было хоть залейся, а у него — вот уже несколько часов как второго человека в провинции — не было совсем. А главное, не было ни малейших надежд на то, что Гвидо наконец-то пересмотрит его продовольственный аттестат.

И все равно Антону нравилось, прихлебывая коньяк, катить в центре военной колонны, сознавать, что любая встреченная, настигнутая жизнь — в его власти. Сознавать это было тем более сладко и странно, что несколько часов назад Антон был сам готов расстаться на любых условиях с собственной жизнью.

Этим, вероятно, и был крепок порядок мироздания. Антон, не таясь, наслаждался коньяком и порядком, так как всему этому — порядку мироздания и коньяку — шли последние дни, если не часы. Собственно, в сравнении с тем, что должно было произойти, не имело большого значения, успеют они отомстить Виги и Флориану или нет.

Антон вдруг вспомнил про Золу, Слезу и Фокея. У Антона не было возможности сообщить им, что он жив и даже получил повышение по службе. Если бы Антон хоть на шаг отошел от Конявичуса, его бы пристрелили прямо на ступеньках белого дома. Люди Николая шли за ним по пятам, как будто это он, а не Виги и Флориан уклонялся от уплаты налогов.

«Надо все рассказать Коню, — внезапно протрезвев, подумал Антон, — чтобы, если меня убьют — а меня точно убьют! — он позаботился о беременной Золе, Слезе и Фокее…» Так раньше уходящие на неминуемую погибель просили о семье, о близких. Странная у меня семья, усмехнулся Антон: Зола и Слеза, не испытывающие друг к другу ни малейших симпатий, да зажившийся на свете Фокей. У Антона не было стопроцентной уверенности, что Зола и Слеза нуждаются в покровительстве главнокомандующего. Наверняка в запасе у них имелись собственные, достаточно эффективные варианты. Кому Конь мог помочь, так это Фокею. Да только захочет ли дед выползать из библиотеки? Не вернее ли им всем — Антону, Коню, Слезе и Золе — самим за бронированную дверь к Фокею?

Да, подумал Антон, но у главнокомандующего… вертолеты. Больше всего на свете Антону сейчас хотелось лететь отсюда прочь на вертолете. Но еще больше не хотелось бросать в беде друзей. И еще хотелось пристрелить Виги и Флориана. А потом Николая за то, что послал по следу Антона людей из налоговой полиции. Гвидо — за то, что упорно не дает Антону коньяку. Желаний было много. Только Бог, следовательно, мог расставить их по степени значимости, установить последовательность их осуществления или неосуществления. Антон закрыл глаза, откинулся на сиденье, вверяя себя Божьей воле.

Словно подтверждая недавние его мысли, над головой послышался гул, пролетели, опустив носы, два вертолета.

— Разведают местность, — сказал Конявичус, — если неплательщики налогов начнут рыпаться, помогут нам с воздуха. Я думаю, двух вертолетов хватит на эту сволочь.

Антон согласно кивнул.

— Я и забыл, — рассмеялся Конявичус, — что командуешь операцией ты!

:— Это не имеет никакого значения, Конь, — сказал Антон.

— Почему же? — вежливо поинтересовался главнокомандующий.

— Потому что… — Антон осекся, так как даже приблизительно не представлял реакции Конявичуса. Как радиация, въевшаяся в кровь и в кости, привычка никому не верить превратила язык в свинцовый слиток. — Потому что, — повторил Антон, широко обвел рукой окружающий мир, — всего этого скоро не будет. Точнее, для нас не будет. А если еще точнее, что-то, может, и будет, но нас точно не будет, — решил на всякий случай смазать картину действительности, разветвить ответную мысль главнокомандующего.

— Вот как? — не выказал ни большого удивления, ни большого сожаления по случаю поэтапного собственного и Антонова исчезновения из жизни главнокомандующий. — Куда же мы денемся?

— Не догадываешься? — усмехнулся Антон.

— Кого ты имеешь в виду под словом «нас»? — спросил Конявичус.

— Я имею в виду нас… — У Антона начало двоиться в глазах. Еще один глоток, понял он, и…

— В принципе я не возражаю, — разъяснил свою позицию Конявичус, — но не в момент проведения ответственной военной операции. Всякая работа должна быть сделана как можно лучше и как можно с меньшими потерями. Ведь так, вице-премьер? Если ты знаешь что-то такое, чего не знаю я, скажи. Зачем рисковать жизнью людей? Неужели бандиты так сильны? Вызвать еще пару вертолетов? А я сказал ребятам: все, что найдете — ваше. Они мечтают о трофеях.