Книга Мистерия убийства - Джон Кейз

Парнишка взял мою банковскую карту и прогнал её через свою машинку.

— Вы, случайно, не знаете здешнего парня по имени Мертц? — без особой надежды поинтересовался я. — Маленький, лысый и нагружен бабками. Но он не совсем здешний. Живёт-то здесь, но родом из Бельгии.

— Простите, но я больше по части сёрфинга.

— А вы не знаете, кто мог быть с ним знаком? — спросил я, принимая от него ключ.

— Зайдите в продуктовую лавочку по соседству, — немного подумав, ответил он. — Она открыта до полуночи, и там работают только местные. Поспрашивайте агентов по недвижимости. Их здесь целая орда, и они в курсе всех тутошних дел. Кроме того, в городе есть пара ресторанов, в которых кормятся не только туристы. Начните с «Домика на утёсе».

Я поблагодарил его и взглянул на ключ. На нём, к моему удивлению, не оказалось номера.

— Так где же моя комната? — спросил я.

— Вы будете жить в «Канаде», — ответил он. — Пройдёте по дорожке, третий дом слева.

— В Канаде? — удивился я.

— Здесь в ходу географические названия, — пояснил клерк. — И антураж соответствующий. Проявление оригинального мышления. Кое-кто считает, что номера — слишком скучно, и в них присутствует элемент иерархии.

— Ка-а-ак похоже на Калифорнию, — сказала стоящая за мной женщина. — Ну разве можно не любить этот штат?

* * *

В бакалейной лавке я пропустил вперёд стоявшую за мной даму, и она, благодарно расшаркавшись, с удовольствием приняла моё предложение. Дама купила пачку сигарет «Салем лайт», упаковку чипсов «Принглс» и галлон обезжиренного молока.

За кассой трудилась девица гигантских размеров. Ростом она была не менее шести футов двух дюймов, а весом тянула на все двести пятьдесят фунтов. Со своим круглым розовым личиком херувима она казалась ребёнком из семьи великанов. Сестрой Гаргантюа.

Поставив бутылку воды «Зефирхиллз» на ленту конвейера, я сказал:

— Я ищу одного человека. Возможно, вы его знаете.

Гигантесса привычным движением отсканировала покупку и коротко бросила:

— Доллар двенадцать.

— Этого парня зовут Люк Мертц, он…

— …грязный лягушатник, — фыркнула девица. — И не надо говорить, что он не француз, а бельгиец. Какая разница? И те и другие готовы сожрать нас с потрохами. Те ещё союзнички!

— Выходит, вы его знаете?

Девица с лицом херувима не отказала себе в удовольствии сыронизировать.

— Да, — сказала она. — Мне кажется, я его знаю.

Я был потрясён. Наконец-то мне улыбнулась удача, и её следовало использовать до конца.

— Мертц живёт где-то поблизости?

— Да, чтоб он сдох! Я работала в баре на одной из его вечеринок. Здоровенное поместье рядом с «Морским ранчо». Какое-то лягушачье название… — Она погрузилась в размышления, и её физиономия ещё больше стала похожа на личико младенца-переростка. — Mystere! — крикнула она с видом победителя телевизионной викторины. — Mystere, по-лягушачьи означает мистерия, а если уж совсем по-простому — тайна.

Девица опустила бутылку в пластиковый пакет, бросила туда же чек и передала пакет мне.

— А где это самое «Морское ранчо»? — спросил я.

— Вы не знаете, где находится «Морское ранчо»?! — воскликнула она, закатив глаза, и я понял, что своей тупостью почти исчерпал её терпение. — Так это же, наверное, самая большая постройка между нами и… Сан-Франциско. Поезжайте на юг по Сто первой дороге. Надо быть слепым на оба глаза, чтобы не заметить это место. Вы увидите здоровенные бараньи рога, это будет что-то вроде… — она замолчала, подыскивая нужное слово, — что-то вроде… ах да, логотипа «Морского ранчо». Там же находятся офис фирмы, ресторан и мотель. А в нескольких милях дальше есть маленькая дорога, доехав по ней до конца, вы упрётесь в железные ворота с большой буквой «М», сторожку и всё такое прочее.

Прежде чем выехать из мотеля, я вывалил содержимое дорожной сумки на кровать и извлёк из алюминиевого кокона револьвер. В машине я сунул его под пассажирское сиденье.

* * *

Я выехал из графства Мендосино и оказался на территории графства Сонома. Ехать в Юкию мне теперь было незачем. Необходимость посещения суда отпала сама собой.

Десять минут спустя я, миновав «Морское ранчо», свернул налево на узкую, но прекрасно ухоженную дорогу. Уже совсем стемнело, и, проезжая мимо имения Мертца, я увидел лишь залитую светом сторожку и общие черты ландшафта. В направлении океана шла гряда холмов. А сам океан, видимо, находился достаточно далеко. Во всяком случае, шума прибоя я не слышал. Лишь через некоторое время издали донеслись гулкие, похожие на биение сердца удары. Из разрыва облаков вынырнула луна, высветив на несколько секунд прибрежную часть океана, с выступающими из воды скалами. В лунном свете скалы походили на шагающую к берегу толпу гигантских инопланетян. Волны, разбиваясь о них, растекались белоснежной пеной. Затем луна скрылась за облаками, и я уже не видел ничего, кроме неясного очертания берега.

Латифундия Мертца оказалась просто громадной. С одной стороны её ограничивал океан, а с другой — высоченная ограда из острых металлических пик. На ограде с интервалом в двадцать ярдов светили красные огоньки камер наружного наблюдения.

Где-то там за оградой стоял дом.

И в этом доме находились Кевин и Шон.

Моё сердце готово было вырваться из груди.

Чем они сейчас занимаются? Репетируют свои роли в предстоящем представлении? Один карабкается по канату, а другой отрабатывает счастливую, широкую улыбку, с которой предстанет перед публикой после окончания номера?

Я представил, как Шон смеётся над Кевином, когда тот, выскочив из корзины, вздымает вверх руки, словно гимнаст, победно закончивший очередное упражнение. Я видел, как они хихикают, обсуждая свою роль в предстоящем обмане публики. Что скажет Бодро мальчику, призванному воплотить перед аудиторией триумф жизни? Как объяснит моему сыну, скорчившемуся в корзине, появление окровавленных частей тела его брата? Я подумал, что корзина должна иметь специальную конструкцию, наподобие того ящика, о котором говорил Карл Кавано, рассказывая о фокусе с белой голубкой. Если это так, то малыш, ожидающий сигнала к появлению перед публикой, не сможет увидеть отрезанных рук и ног своего брата-близнеца.

Я ехал с черепашьей скоростью вдоль ограды, испытывая искушение немедленно через неё перелезть. Однако сделать это мешали камеры слежения. Дорога закончилась засыпанной гравием площадкой на краю утёса. Отсюда открывался отличный вид на всё имение. Металлическая ограда, делая поворот, отрезала значительную часть плоской поверхности утёса. С того места, где начинался обрыв, граница имения обозначалась несколькими тянущимися до самой воды рядами колючей проволоки. И даже в тех местах, которые были под силу лишь опытному альпинисту, на удерживающих колючую проволоку металлических столбах стояли камеры наружного наблюдения. Вращающиеся камеры, без устали обозревающие туманную ночь, внушали какой-то мистический страх, и хотелось верить, что я остался вне поля их зрения.